— Как мы стреляли?
— Хорошо стреляли. Молодцы! — похвалил я.
Тут же встретился с командиром другой минометной роты, сливавшейся с нашей. Передал ему по акту все хозяйство вплоть до лопат, распрощался со всеми и пошел вместе со старшиной в ротный гыл — к двум нашим повозкам и кухне. Там я заночевал на пахучей, только что скошенной траве.
Накрапывал дождь. Я залез под повозку, натянул на себя плащ — палатку и мгновенно уснул.
Утром явился к начальнику штаба полка. Он расхаживал по колхозному саду и сетовал, что место это не совсем удачное для размещения штаба. Спросил меня на ходу:
— Как воевал?
— Как умел. Вам судить.
— Предст авили тебя к ордену.
— Спасибо.
— Будешь опять при мне офицером связи.
— Обрадовали…
— Что, не нравится?.. Напрасно! Я специально тебя от озвал. У тебя же опыт есть…
Поблизости засвистели немецкие мины. Они рвались прямо в расположении штаба.
— Не стой так, — сказал мне полковник. — Прыгай в
окоп.
— Вы же стоите.
— Тебе жигь надо! Прыгай…
Я прыгнул в узкую щель, а начальник штаба стоял у меня над головой и кричал кому?то еще:
— В укрытие!
Сменивший меня капитан был вскоре убиг, я опять вернулся в роту и вместе с нею вступил в долгожданные брянские леса. Бойцы радовались: «Туг воевать можно. Совсем не то, что на голом месте, где тебя видать со всех сторон».
Мон испытанный боевой товарищ ротный связист Тесля, услышав команду на привал, облюбовал себе место под вековой сосной, бережно приставил к ней карабин, повесил на сук деревянный ящик с полевым телефоном. На выцветшей его гимнастерке теперь поблескивала медаль «За отвагу». Он очень гордился ею, считал самой лучшей солдатской наградой, потому что «па ней ясно написано, за что награжден».
— Чую, хлопцы, ричку за лисом, — ска зал Тесля располагавшимся рядом с ним друзьям — минометчикам.
— Это как же ты учуял? — полюбопытствовал кто?то.
— Прохладой оттуда тяие.
Тесля, расправив свои обвислые «казацкие» усы, полез в карман за кисетом.
— Ну, а раз тут ричка, — продолжал он, скручивая толсту ю цигарку, — значит, форсироват ь ее доведется.
— Опоздал, — вставил Саук. — Ночью пойдем на плацдарм.
Тесля прищуренными глазами посмотрел на сержанта. Молча прикурил и уже потом ответил:
— А на плацдарме, думаешь, як у гещи в гостях? Там як на сковороди — успивай поворачиваться. Не то пригоришь…
— Нам не привыкать. Подзаправимся, просушим портянки, пока командир сходит на рекогносцировку, а потом можно и на сковородку. Главное, чтобы поргяикп были сухими.
Сержант снял сапоги, ра зложил около себя порыжевшие влажные портянки. Тесля припомнил:
— Вот так же раз сижу босиком, покуриваю. Откуда ни возьмись, комбат. «Где командир роты?» Докладываю: «на ре — ре — ре…» Потом: «ко — ко — ко…» Так и не дождався капитан, когдась я прокукарекаю. С той поры то слово, що сказав сц)жант, не потребляю.
Минометчики смеялись. Нравились нм банки Тесли.
Ночью наш полк сменил на плацдарме измотанную долгими боями стрелковую бригаду. Она выбила противника из небольшого городка, а дгя дальнейшего продвижения не хватило сил. Граница плацдарма стабилизировалась в нескольких сотнях метров от окраинных домов.
Чердак одного из них я облюбовал'для своего НП. Отсюда открывался хороший обзор в сторону противника. А огород и сад за домом были очень удобны для огневых позиций роты.
С утра небо нахмурилось. Холодный порывистый ветер раскачивал почерневшие стебли подсолнечника, усилился листопад.
Я сидел на чердаке в старом плетеном кресле и сквозь дыру в крыше, поврежденной взрывной волной, видел, как к дому подошли старшина роты и Тесля. Телефонист остался внизу, а ст аршина поднялся по приставной лестнице ко мне и стал докладывать:
— Все расчеты окопались. Мины подвезли. Завтрак готов… Что еще? — спросил он сам себя, припоминая, не упустил ли чс1 о важного.
— Товарищ старшин лейтенант, — послышался внизу хриплый г олос Тесли. — Тут начфин пожаловал.
Начфин, пожилой капитан в очках, всем своим видом напоминавший степенного бухгалтера из какого?нибудь райпотребсоюза, стоял возле лестницы с небольшим чемоданчиком в руках.
— Мое почтение минометчикам, — протянул он мне руку, когда я спустился вниз.
— Что так рано?
Начфин посмотрел на меня, потом на свои старинные карманные часы с длинной цепочкой и уселся на нижнюю перекладину лестницы. Поставив в ведомости галочку против моей фамилии, он протянул мне химический карандаш, предлагая расписаться.
— Переводы будут? — осведомился начфин.
— Будут, — ответил я. — Переведите из моего содержания полторы тысячи жене погибшего солдата. — И назвал фамилию. — Только сделать это нужно так, чтобы перевод был вроде бы от него самого. Можно?.. Младший его сынишка — третьеклассник — мне надавно письмо прислал. Мечтает стать председателем колхоза, когда вырастет.
Начфин выслушал меня терпеливо, подумал над несколько неожиданной просьбой и подал мне лист чистой бумаги.
— Рапорток пожалуйте.
Финансовая служба и во фронтовых условиях требовала соблюдения всех формальностей.
Пока я писал рапорт, где?то вблизи один за другим прогремело несколько трескучих разрывов. Начфин озабоченно осмотрелся, поспешно закрыл чемоданчик.
Разрывы повторились.
Из шестиствольного шпарит, — определил Тесля.
Начфин втянул голову в плечи и уже на ходу не совсем внятно попрощался. Тут же заскрипела дверь кирпичного подвала, из?за нее высунулся мальчик лет восьми, стал рассматривать меня.
— А где папка и мамка? — спросил мальчика Тесля.
— Мама тут, — показал мальчик внутрь подвала, — а папа на фронте.
— Лучше бы им уехать отсюда. Поговорите с хозяйкой, посоветовал я старшине.
— Уже был такой разговор… — Старшина запнулся, не договорив.
— Мать возражает?
— Не так мать, как его сестричка, — кивнул старшина на мальчика.
— Накормил бы парня, — подсказал я старшине.
— Понятно, — ответил он. — Сейчас что?нибудь соображу. А ты, Коля, иди покуда в подвал. Вишь, какая стрельба поднялась.
Перестрелка действительно усиливалась. Я поднялся на свой НП. На какое?то время прервалась связь с огневой позицией. Тесля сразу же побежал по линии и присел в двухтрех десятках шагов от дома, сращивая перебитый провод. Рядом с ним невесть откуда возникла девушка в ватнике и сапогах. Я слышал, как она сказала ему:
— Здравствуйте.
И проворно наклонившись, вдруг поцеловала телефониста в небритую щеку, будто родного отца. Тот
