Но сдаваться сейчас нет смысла. Это должно быть сделано, и первый шаг надо сделать ему.
Монт провел в пещере еще одну ночь и как следует выспался. Потом он вышел в сияющее утро, поел немного пеммикана, который сам себе сделал, и запил его водой. Теперь он готов.
Он чувствовал какую-то симпатию к маленькой пещере, ставшей для него своего рода символом. По его убеждению было два в корне различных вида людей — один, который чувствовал себя склонным к равнинам, а другой, что находил покой только в горах. Если бы Монт смог прожить свою жизнь снова, то он провел бы ее в горах, где чистый воздух и чувствуешь себя ближе к небу.
Он посмотрел на луга внизу, спускающиеся к речному берегу. Здесь, наверху, несмотря на все случившееся, было спокойно. И воздух менее резок, чем внизу, и не так раздражал горло.
Его взгляд упал на раздавленные части скафандра, все еще лежавшего на краю скалы, и он усмехнулся. Скафандр наверняка ему больше не понадобится.
Монт пошел вниз по тропинке, к реке.
Подумав о выбранной им самим роли человека судьбы, он невольно улыбнулся. Конечно, он не идеальный человек для такой роли, но кроме него нет никого, кто бы сыграл ее. И от этого зависело больше, чем судьбы Валонки и Земли. Это могло оказать влияние на историю всей Вселенной.
Он пожал плечами. Слишком много требовалось от одного-единственного человека, но в конце концов все всегда сводится к тому, что решать должен кто-то один…
Жаль, подумал он вдруг, что нельзя остаться голым. Это могло бы стать убедительным символом.
Но, к несчастью, он ни в коем случае не мог находиться под этим солнцем без одежды. Она ему необходима.
ГЛАВА 16
Монт без происшествий перебрался через реку и направился к поляне, где был их с Чарли лагерь. Он удивился, найдя его таким же, каким они его покинули. Ему почему-то казалось, что лагерь должен измениться точно также, как внутренне изменился он сам. Тот ужасный дождливый день… он, должно быть, на миллионы лет в прошлом, и относится к другому веку.
Монт оставался на поляне ровно столько, сколько понадобилось, чтобы отыскать трубку и табак. Трубку он немедленно набил и закурил, наслаждаясь ароматным дымом. Если бы ему пришлось стоять у стенки на расстреле, он бы и тогда попросил о том, чтобы выкурить последнюю трубку.
Все это было очень странно, так же странно, как сама жизнь. Еще совсем недавно он избегал курить, боясь испугать туземцев. Но сейчас, когда он направлялся к ним, трубка уже не играла больше никакой роли.
Кое-чему за это время он научился.
Внешние проявления ничего не значат!
Монт вошел в лес. Вокруг него сомкнулись большие деревья, что-то, казалось, нашептывая, но это его совсем не беспокоило. Он искал место, где так давно он впервые увидел Вольмэя, предложил ему пищу и познакомился с первым мердозини.
Он нашел темную тропинку меж деревьев, где тогда гремело эхо дождя и ветра.
Он нашел пустое дерево.
Перед ним сидел Вольмэй; его голое тело поблескивало на солнце, пробивавшемся сквозь ветви. Старая голова склонилась на полосатую грудь. Он спал.
Снилось ли ему что-нибудь?
Монт подошел поближе, Вольмэй зашевелился и открыл глаза.
— Привет, Вольмэй!
— Монт! Я только что произносил твое имя, мне приснилось, что ты придешь.
— Ты меня не дождался. Вольмэй улыбнулся.
— Я ждал здесь.
— Я пришел, как только смог.
— Да. Я знал, что придешь. Я желал, чтобы ты пришел. И все-таки я не знаю…
— Что?
