престол Екатерины II насчитывалось всего 984 фабрик и заводов, а в год ее смерти 3.161. Правда, в начале царствования Екатерины II правительство, в своей экономической политике отступив от начал Петра и его преемников, державшихся охранительной таможенной политики, склонилось в сторону экономического либерализма. Но создававшийся малоблагоприятный для страны торговый баланс вызвал падение вексельного курса и принудил правительство перейти к системе запретительных тарифов, почти уничтоживших всякую конкуренцию со стороны европейских фабрикатов.
Переход в сторону запретительной системы — не только результат тяжелого финансового положения правительства и следствие необходимости немедленно поднять вексельный курс: приходилось при этом учитывать и международное положение — борьбу с французской революцией. Накладывая большие пошлины на европейские фабрикаты, а большинство предметов роскоши совершенно запрещая для ввоза в страну, правительство наносило удар французской торговле, видя в таможенной политике верное средство для борьбы с революцией на экономической почве. Отсюда и идет ряд запретительных мер по отношению к Франции. Такой же политики по отношении к Франции держался Павел I. Правда, под конец своего царствования в силу новой международной комбинации, Павел разрешил было свободный ввоз французских товаров, что грозило убить многие отрасли национальной индустрии, запретив в то же время вывоз каких бы то ни было товаров из «российских портов»; применение последней меры должно было убить наш экспорт: разорились бы не только оптовики-торговцы, но и дворяне предприниматели, ставшие поставщиками сырья на европейский рынок. Но этот революционный указ не был приведен в действие. На другой день по его опубликовании Павла не стало, а его преемник отменил указ отца. Вполне понятно, почему купечество и дворянство, как наиболее заинтересованные в развитии нашего экспорта, приветствовали бурными восторгами вступление на престол Александра.
Новый государь теоретически был противником запретительной политики, но в общем таможенная политика его правительства почти осталась без перемен, если не считать некоторых распоряжений, отменявших нелепые стеснительные меры его отца. Так, было отменено запрещение вывоза товаров, снято запрещение на привоз в Россию некоторых фабрикатов, как-то: фарфора, фаянса и друг, запрещенных указами 1800–1801 гг. Но это была только одна сторона таможенной политики. В другом отношении, в ней не могло быть резкой перемены правительственного курса — молодому правительству приходилось учитывать и плохое состояние государственного бюджета и низкий курс ассигнаций[174], что, в конце концов, в промежуток времени от 1803–1807 гг. заставило повысить пошлины на некоторые фабрикаты, уменьшив таковые на полуобработанное сырье, напр., бумажную пряжу. Таможенная политика правительства изменилась после Тильзитского мира в связи с переходом к континентальной системе[175], сократившей нашу экспортную торговлю и вызвавшей разорение оптового купечества и крупнопоместного дворянства. Принятая под давлением Наполеона система вела государство к полному банкротству. Задержать последнее было возможно как путем перемены курса таможенной политики, так и посредством реформы денежного обращения с целью поднять ценность ассигнационного рубля. Таможенный тариф 1810 г. и был возвращением к запретительной таможенной политике.
Торговая казнь
Под сенью таможенных «ограничений и запрещений» могла постепенно крепнуть национальная индустрия, и первые годы нового царствования являются «золотым веком» для нее. Так, в 1804 году общее число фабрик равнялось 2.423 с общим количеством рабочих 95.202, а в 1814 — фабрик было 3.731, а рабочих 169.530. Сам характер производства стал несколько изменяться в сравнении с XVIII веком. Появляются новые отрасли промышленности, рассчитанные уже не на удовлетворение нужд государства, как производства суконное, горнозаводское, писчебумажное и др., а на удовлетворение спроса на внутреннем рынке. Из отдельных видов сильно подвинулось вперед бумаготкацкое производство, которое в XVIII веке почти не обращало на себя внимания правительства и было монополизировано крупными фабрикантами-англичанами: Чемберленом и Козенсом. Так, в 1804 году бумаготкацких фабрик было только 199 с 6.546 рабочими, а в 1814 году общее количество равнялось 424 с 39.210 рабочими. За тот же промежуток времени производство ситца увеличилось в три раза (1.462.428 арш. — 4.448.840 арш.), миткаля в 4 раза (2.109.035 — 9.958.945); увеличивается производство платков (504.103 — 1.271.000), одеял (19.397 — 31.624), чулок (10.241 — 13.393). Впервые появляются бумаго-прядильные фабрики. В 1812 году их было в Москве 12. Можно отметить также хорошее состояние полотняных и парусных фабрик, вырабатывавших парусные и фламандские полотна, скатерти. Общее число их к 1804 году дошло до 285 с 23.711 рабочими. Количество выработанного парусного полотна доходило в 1804 году до 3.186.206 арш., а фламандского — до 1.705.833 арш. Большая часть этих фабрикатов шла за границу, и в силу установившегося спроса производство парусных и фламандских полотен являлось едва ли не самым «прибыльнейшим». Парусное полотно даже вывозилось в Америку. Особенно было сильно развито полотно-ткацкое производство в Московской, Ярославской, Владимирской и Калужской губерниях; в последней 2/3 ежегодного производства предназначалось на вызов. Увеличивается также железно-чугунная промышленность. Быстрее увеличивается железоделательная промышленность благодаря спросу на железо на заграничном рынке. Заметно также увеличение и суконных фабрик (в 1804–156, в 1814 — 235), что отчасти приходится поставить в связь с освобождением купечества от обязательной казенной поставки сукна и разрешением продавать его в частные руки. Сукно русско- туземного производства в общем было невысокого достоинства, и производство его недостаточно: сплошь и рядом даже мундирное сукно приходилось докупать за границей. Зато фабрики, вырабатывавшие предметы роскоши, зеркала, шелк, уменьшались количественно, встречая сильную конкуренцию в привозимых из Франции товарах. Особенно в шелковом производстве заметно уменьшение числа фабрик (с 328 до 158). То же можно сказать относительно производства парчи, бархата, кружев, чулок, перчаток.
Несмотря на внешний расцвет крупного производства, в техническом отношении фабрики стояли не высоко. И современники, и официальные данные сходились в оценке фактического состояния туземной промышленности. Фабрикаты были плохи даже в наиболее развитой суконной промышленности: «сукна мундирные… весьма худы и в носке непрочны». Это говорилось относительно XVIII века — то же можно сказать и по поводу начала XIX века относительно целого ряда производств, за исключением полотно- ткацкого. Но едва ли не была наиболее технически отсталой железо-чугунная промышленность, в которой применялся принудительный труд приписанных к заводу крестьян и мастеровых в то время, как в некоторых других производствах уже применялся вольнонаемный труд. И уже это одно обстоятельство являлось прогрессивным явлением в нашей дореформенной фабрике. Техническая отсталость национальной индустрии зависела и от системы таможенной политики. Освободив крупное производство от иностранной конкуренции, правительство сделало фабрикантов монополистами рынка и, уничтожив конкуренцию, сделало лишними заботы о техническом усовершенствовании. Несомненно, и незначительная емкость нашего внутреннего рынка — также не могла содействовать техническому прогрессу в промышленности, так как не было особой нужды в быстром увеличении размеров производства, страна жила в рамках крепостного хозяйства, и многомиллионная крестьянская масса только начинала становиться потребителем промышленных фабрикатов, обыкновенно удовлетворяя свои потребности и нужды собственными изделиями. В общем, к началу XIX века достигли относительного процветания только те отрасли производства, которые удовлетворяли нуждам государства и отчасти могли удовлетворить потребности не только внутреннего, но и внешнего рынка.
Екатерининское промышленное законодательство постепенно освобождало промышленность от государственной опеки и регламентации: отменены все монополии частного и государственного характера в области торговли и промышленности, указом 1770 года разрешалось всем свободным людям устройство промышленных заведений. Но в угоду поместному дворянству, русским купцам запрещалась покупка крестьян к фабрикам. Сочувствуя кустарной промышленности, Екатерина II уничтожила все легальные стеснения для крестьянских промыслов, так как развитие промышленной деятельности крестьянства вполне соответствовало сословным аппетитам дворянства, желавшего извлечь из крепостного права наибольшую для себя материальную выгоду. Крестьяне занимались плетением рогож, деланием сит, решет, лаптей, колес, дуг, деревянной посуды и других продуктов, связанных с обработкой дерева. Процветало также железное производство, суконное ткачество, в особенности в Тверской губернии. Расцвет кустарного ремесла объясняется тем, что многие рабочие, возвращавшиеся домой, приносили с собой технические
