времени хоть отбавляй. Я тут со скуки у окна стоял, наблюдал за свионовой сворой. Лучших ведь привез, не побоялся, что это сочтут за угрозу, – понизив голос, предупредил он, – и в кабинете расположился прямо как у себя дома. Изволю, говорит, с императором беседовать. – И воин, крепко выругавшись, сплюнул на блестящий пол.
Император помрачнел еще больше, пальцы сами собой сжали рукоять меча. Как же ему хотелось взять и воспользоваться удобным случаем, чтобы уничтожить стихийных, в кои-то веки отважившихся сунуться не только в Миньер, но и прямо во дворец, но… Нельзя. И дело вовсе не в перемирии. Сколько их уже было – и не сосчитать теперь. Просто на этот раз смерть одного-единственного рядового мага, пусть даже случайная, обернется нечто гораздо большим, нежели возобновлением прежнего противостояния. Западные земли падут, и кровавый туман возможно навсегда скроет Миньер от людских глаз.
Вот что будет, если он не сдержит себя.
Краен сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прогоняя горькое видение, и с трудом отнял руку от оружия. Помнится, в детстве ему приходилось слышать, что некогда мир отличался крайней нестабильностью, но при этом он никогда не думал, что ему самому придется попасть в жернова новых колебаний равновесия. Как вдруг вот оно – случилось, отрезав все пути отступления. И именно осознание этого заставляло сейчас императора покорно идти на встречу с давним врагом.
Ларн чуть поотстал, зная, когда Краену хочется побыть наедине со своими мыслями, но то и дело тревожно поглядывал на него. Молчание, конечно, не лучший советчик, но это был именно тот случай, когда мешать не стоило. Император должен сам решить, что делать дальше.
Кабинет, не тот, личный, где бывали лишь избранные, а особый, для принятия очень редких и не всегда дружественно настроенных гостей, был уже перед ними. Краен почувствовал, как все внутри восстало против следующего шага через порог прямо в объятия глубокой пропасти. На секунду застыл, в который раз за сегодня спрашивая себя, а правильно ли он поступает. Но внутренний голос молчал, как обычно подводя его в самый ответственный момент.
Император сдвинул брови и приноровился с размаха пнуть дверь, но потом передумал, вошел спокойно, заталкивая бурлящую ненависть так глубоко, чтобы даже Верховный не смог догадаться, что у него сейчас на душе.
Свион нехотя поднял глаза и лениво взмахнул рукой, приветствуя хозяина западных земель. Губы его при этом растянулись в неприятной, какой-то змеиной улыбке, а вот взгляд остался прежним, равнодушно- холодным. И угадать, что скрывается за ним, вряд ли было под силу кому-нибудь, кроме самого Повелителя Темных магов.
Краена внезапно охватил легкий озноб. Казалось, что он смотрит не на человека, а на олицетворение всех бед Далекой битвы. Очертания мага вдруг поплыли, превращая его в бесформенное месиво черных и багровых пятен. Длилось это не дольше пары секунд, а потом все вернулось так, словно ничего и не было. Но только не для него.
Император, ощутив недостойную его слабость, привычным жестом откинул плащ и уселся в кресло. Как ни странно, это помогло. Прежнее равновесие вернулось, вселяя те решительность и сосредоточенность, с которыми он и шел сюда. Краен настолько пришел в себя, что даже позволил себе непринужденно закинуть ноги в сапогах на столик прямо перед носом Верховного. Но тот, совершенно неожиданно проигнорировав столь явное пренебрежение к своей высокой персоне, только склонил голову набок, созерцая непроницаемое выражение лица собеседника.
Молчание длилось недолго.
– Наше взаимопонимание, император, – начал Свион, как только до него дошло, что говорить первым явно предоставляют ему, – всегда было далековато от идеала, но ради общей цели все же удалось прийти к некоторому согласию. Пусть даже мы отлично понимаем, что этот резкий шаг навстречу нам в борьбе с темными вовсе не исключает вашего прежнего желания также уничтожить и нас. Ни один из стихийных магов никогда не простит вам десятки убитых братьев, как и люди не смогут забыть жертв того безумного противостояния, которое вы именуете Далекой Битвой. И пусть сейчас мы действительно слабее, чем были когда-то, поверьте, это вовсе не значит, что я дам вам после поражения противника добить оставшихся.
– Так откажитесь от моей помощи, станем снова врагами, – предложил Краен. – Для вас это будет лучше, чем изводить себя постоянными подозрениями.
– Боюсь, что у нас нет выхода. – По лицу Верховного скользнула легкая тень. – И вы это прекрасно понимаете. Если мы вновь станем действовать в одиночку, то очень скоро наше превосходство закончится, и в битве на равных мы просто истребим друг друга. Если кто и выживет, то разве что никчемные единицы. Вот и получается, что мы вынуждены доверять вам, хотя это вовсе не мешает нам вас же и опасаться.
Он помолчал.
– Знаете, мы могли бы продержаться еще сто-двести лет. Для нас это мало, а для вас вся жизнь. Я ведь знаю, что сподвигло вас на мир. Вы жаждете оставить потомкам сильную, крепкую империю, без малейшей трещинки в броне. Если будете ждать развязки, не вмешиваясь, то можете и не дотянуть до решающего часа, да и кто знает, как повернется жизнь. Сегодня у вас есть силы бороться, завтра их может не стать. Вот вы и сметаете врагов, пока есть чем сметать. Но берегитесь, – Свион улыбнулся очень спокойно, но немного устало, – как бы слабы мы ни были, для вас будут смертельны даже крохотные крупицы нашей Силы, потому как они смогут расколоть этот мир на миллионы осколков. Нам, в отличие от вас, смерть не страшна.
– Ты хочешь что-то предложить? – отрывисто спросил Краен, стараясь не выдать своего замешательства. За многие годы он привык видеть в этом человеке извечного врага, сильного, умного, жестокого, но сейчас перед ним сидел не маг, а просто собеседник, намного превосходящий его по возрасту. И бесконечно усталые глаза старика подсказывали, что Свион, несмотря на свой цветущий вид, пережил слишком многое, чтоб его можно было только ненавидеть. Такого нужно еще и уважать.
– Да, хочу, – наклонил голову Верховный, и в потухших было глазах зажглись волчьи огоньки. – Все очень просто: вы обязуетесь не нападать на нас, а мы, в свою очередь, на вас. Естественно, слова не значат ничего. Достойным завершением всех наших междоусобиц будет Договор на крови, – по губам мага вновь скользнула тонкая улыбка. – Это самый древний и надежный способ, и если он будет нарушен одним из нас, то умрут оба.
Голос мага невольно дрогнул, и император как-то горько усмехнулся, напоминая себе, что ни одному из стихийных нельзя верить. И в особенности Свиону сейчас, когда он никак не может угадать, куда же их в конце концов заведет этот разговор.
– Ты только что сказал, что тебе смерть не страшна, – равнодушно заметил Краен, внимательно наблюдая за выражением лица мага и вместе с тем тщательно следя, чтоб его собственное не отражало царящего внутри смятения.
– Не страшна, – признал Свион, – но это крайность, когда другие варианты отсутствуют. Жизнь – это ценность, просто так ею не разбрасываются. Ни для кого ведь не секрет, что западные земли находятся сейчас в трудном положении. По сути это касается всех нас. Каждый по-своему ослаблен, и тем не менее вам, людям, приходится хуже всего просто потому, что вы
Краен молчал, пристально глядя на мага и с тяжелым сердцем признавая, что проклятый колдун в общем-то прав. Теперь, после его заключительной фразы, он наконец осознал, к чему его подталкивают, и это вызвало целую волну протеста внутри. А еще тихое сожаление из-за того, что отступить от всех целей и планов все же придется.
Император знал, что такое Договор на крови. Это извечная игра с жизнью – своей и чужой. Он усмехнулся про себя. Да вся их жизнь – это бесконечная игра, зато Договор будет невозможно обойти или нарушить. Не этого ли он добивался – мира и спокойствия для своей страны, пусть и другим способом. Да, ненависть в людях еще жива, но время идет, Далекая понемногу стирается из памяти и возможно, действительно пришла пора начинать строить новый мир.
Подняв голову, он натолкнулся на немигающий взгляд Верховного и почувствовал невольное
