Что-то пока не догоняю.
— Чего там догонять-то? — вылез из-за Степана давно не попадавший в поле зрения Куклюмбер. — Кому-то из нас… точнее, из вас… надо окочуриться.
— Это как? — тупо спросил Фантик.
— Коньки отбросить, в ящик сыграть, ласты склеить, — разъяснил бобер.
— Я бы описал это поэтичнее, — возразил Самурай. — Например: кто-то должен стать избранным. Можно даже красивое хайку сложить про этого смельчака. Я бы потом его пел при случаях…
— Чего пел? Чего пел? — затараторил Бюргер. — А почему ты это… того… сразу себя исключаешь? А может, ты и будешь этим… избранным жмуриком?
— Но вы же не сумеете сложить красивое хайку, — пожал плечами Самурай.
— Сумеем-сумеем, — заверил его ариец. — И хайку, и гекзаметр. Вон журналист, если что, ошибки исправит.
— Ну что ж, — согласился Самурай, — если вы настаиваете на харакири, я готов. Разрешите только омыть оружие.
Он потянул саблю из ножен.
До Кулио, кажется, начала доходить серьезность ситуации.
— Дудки! — сказал он. — Если уж следовать плану Самурая, то избранным должен стать я. Моя вина, значит, мне и помирать. Ну-ка, дай катану свою… Где там правильно надрез делается?
— Альтруист нашелся, тоже мне, — буркнул Бюргер, с опаской следя за действами шефа.
— Не пущу под нож! — взревел Викинг, отталкивая Кулио в сторону. — Придумал, блин! А вот хохо, блин, не хаха? Самурай, гони сюда свою хлеборезку! А лучше сам мне башку оттяпай! Только, блин, чтоб не больно и сразу насмерть. Не то, если выживу, по пальме тебя размажу. Давай!
Викинг с готовностью подвернул воротник стегача.
— Шлем сними, дурила, — посоветовал Куклюмбер. — А то не отлетит репа-то безмозглая.
Викинг рыкнул и запустил дубиной в бобра. Тот еле успел увернуться.
— Нет, — раздался слабый, но уверенный голос, и вперед выступил Эльф. — Можно мне сказать? Я недолго, братцы… Я просто… — Коротышка шмыгнул носом и собрался с духом. — Просто хотел сказать, что вы все такие большие и сильные. Вам будет легче спасать этот мир без меня. Знаю, у вас все получится… Вы сможете! Сможете!
— Да ты что, ополоумел в корягу! — возмутился уязвленный Викинг. — Ты что, блин, самый такой герой, что ли? Да ты вообще должен жить вечно, ты ж эльф хренов! Так что лучше замолчи, а не то я тебя в океан запулю до самого Кокосового острова…
Эльф взвизгнул, и Викинг предпочел замолчать сам.
— Вы ничего не знаете, — продолжил коротышка. — Сегодня ночью я достиг высшей точки своего существования. И все это благодаря вам, Братья, только благодаря вам. Если бы вы знали, что я чувствовал в тот момент, когда встретил родственную во многих отношениях душу! Именно душу, ничего плотского у нас не было. Это случилось, и я понял, что сохраню светлое воспоминание навсегда. Так и случится. Мне незачем жить дальше. Спасибо вам!
— Подождите-ка секундочку, — сказал изгнанный король. — Кулио, ты только пойми правильно…
— Король, мне бы…
— Я редко говорю, так что слушай и не перебивай, зануда. Пару часов назад, когда мы плавали в этих прелестно пахнущих кастрюлях, — знаешь, что я подумал? Даже не догадываешься? А я тебе скажу, Кулио. Когда я жрал все эти авокадо, которые были ничем иным, как гарниром к блюду из меня самого, то впервые в жизни подумал… а ведь я отдал бы всю жратву, всю самую вкусную и деликатесную хавку в мире за то, чтобы все вы тогда спаслись. И я бы сделал так, клянусь своим бывшим королевством!
— Король…
— Да заткнись хоть на минуту, Кулио! Дай договорить! Как ты любишь выражаться, я тут душу изливаю… Короче, — сник Фантик, — мочите меня. Это нормально. Знали бы вы, сколько я подписал в свое время гадких указов, так не церемонились бы.
— Фантик, — усмехнулся Кулио, — неужели ты думаешь, что твоя целлюлитная морда мне не дорога?
— Смотрю на вас, Братья разлюбезные, и плачу. И фигею заодно, каракатицу под киль!
Морской волк ковырнул кончиком фамильной шпаги голыш и смахнул с лица соленые брызги, долетевшие до него от прибрежных скал.
— Маньякюр? — поднял бровь Кулио.
— Он самый, — приосанился морской волк. — Кулио, я как эти мазуты сухопутные, выражаться не умею. Но, ты, того… рассчитывай на меня! В самом первом ряду кишки на турбину намотаю! И не потому, что мне нечего делать на этой грешной Земле. Есть — это уж точно. Мне всегда на этой распутной планете будет чем заняться… А потому что я никогда не был трусом и никогда им не стану.
Маньякюр изящно поклонился и отступил в сторону.
А Степан внезапно ощутил давно забытую горечь. Горечь во рту. «Нет, — с ужасом подумал он. — Не могу! Я же знаю, что не могу!»
Горечь не уходила.
Когда между братьями готова была по второму кругу разгореться нешуточная дискуссия, кому же все- таки быть умерщвленным, журналист все же переборол страх и решительно шагнул вперед.
— Братья… — начал он.
Кулио исподлобья глянул на него и устало перебил:
— Ёлки-палки, ну ты-то куда? Тоже хочешь по нервам цапануть? А давай, режь по живому! Я ж нынче такая открытая натура!
— Я смогу, — коротко сказал Степан.
— Клево, — согласился Кулио. — Только тут, видишь ли, возникла загвоздка. Мы слегка ополоумели. Если вчера никто умирать не хотел, то теперь за это право нужно еще побороться! Цирк на гастролях. Бенефис труппы даунов.
— Трупы даунов? — не расслышал Куклюмбер и завертел мордой по сторонам. — Где?
— Борьба за смерть, — подвел итог Кулио и отвесил бобру пинка. — Доигрались. Все живое во Вселенной борется за выживание, а мы будем драться за вымирание. Зашибись!
В подтверждение этих слов Викинг треснул дрыном зазевавшегося Маньякюра по филейным частям.
— О! — развел руками Кулио. — Видал?
Степан ничего не ответил. Он просто подошел к обрывистому берегу и сбросил пиджак. Усиливающийся ветер подхватил кусок потрепанной материи и понес прочь.
Собирался шторм.
Страх, наконец, ушел вместе с горечью.
— А ну стоять! — стукнул в спину крик Кулио.
И Степан шагнул с обрыва…
Глава 16
Инструмент для сенокоса
Зябко. Темно. Тихо…
Когда Степан пришел в себя, то по инерции взмахнул руками: перед глазами все еще стояла волна, накрывающая его с головой, а тело до сих пор чувствовало зверский удар. Но вокруг уже не было океанской пучины. Только кромешная тьма и гробовая тишина.
Сначала он даже решил, что план не сработал. По крайней мере, ему всегда казалось, что на том свете должно быть чуточку светлее.
