Переклички не было. Адмирал Санду пересчитал про себя явившихся и, дойдя до шестнадцатого, сказал:
— Дельно!
Расположились прямо на камнях, нагревшихся от солнца.
— Тихо! Тс-с!
Шмелиное жужжание, потом тишина. Торжественная минута. Даже подвижная мордочка неугомонного Петрикэ приняла серьёзное, деловитое выражение. Санду извлёк из кармана лист бумаги, исписанный аккуратным мелким почерком. И как это он умудрился ничуть не измять его? Санду взволнованным голосом стал читать:
— «Приказ номер один.
Мы, адмирал Александру Дану, командующий всеми морскими силами рейда Малый пруд, приказываем:
Первое. Завтра возобновляется мореходная и научная деятельность в порту Малый пруд.
Второе. Каждый моряк займёт пост, доверенный ему в прошлом году. Вводится единственное изменение: должность вице-адмирала упраздняется, так как Никулицэ переехал в другой город.
Третье. Все суда порта Малый пруд необходимо спустить с чердака, отремонтировать и с величайшей предосторожностью доставить на рейд.
Четвёртое. Сегодня же будут составлены две команды. Первая, под началом командира эсминца «Отважный», производит ремонт кораблей. Вторая, под началом адмирала, подготавливает гавань к открытию навигации.
Пионеры-моряки! Адмиралтейство желает вам успеха в вашей мореходной и научной деятельности. В этом году пионерский отряд поручил нам ответственное задание: исследовать флору Малого пруда и составить гербарий. Борясь за честь отряда, мы должны выйти победителями в этом сражении.
Пятое. Настоящий приказ будет вывешен на двери адмиралтейства порта».
Команда во главе с адмиралом Санду Дану разровняла песок в гавани, заботливые руки подмели пол в адмиралтействе, уничтожили паучьи гнёзда, накрыли белой бумагой стол и прикрепили к стене карту Малого пруда.
Большое голубое пятно наподобие треугольника с зубчатыми сторонами, точно их выводила дрожащая старческая рука, изображало пруд. На одном берегу красный кружок с золотым квадратиком в середине обозначал гавань и адмиралтейство порта. На другом берегу, на зелёном фоне, представлявшем заросли тростника и рогоза, печатными буквами было написано: «Лягушиное побережье». Справа пунктиром был обозначен высокий забор фабрики «Виктория». Черный кружок изображал наблюдательный пункт на верхушке клёна. Многочисленные стрелы, пересекавшие голубое пространство, отмечали морские пути, а две перекрещивающиеся в виде знака умножения линии указывали расположение сторожевых постов.
Дело подвигалось. Петрикэ и Мирча закончили проводку линий сигнализации от сторожевых постов к адмиралтейству. Это был намотанный на катушки шпагат. Если на сторожевом посту дёрнуть за шпагат, в адмиралтействе зазвенит колокольчик. Если в адмиралтействе потянуть за шпагат, зазвенит колокольчик на сторожевом посту. Теперь Петрикэ и Мирча, взобравшись на клён, устанавливали на площадке наблюдательного пункта треножник подзорной трубы. Эта подзорная труба имела свою историю. У бабушки Дину был театральный бинокль. Она обещала подарить его Дину при том условии, если Дину отучится читать за едой. Поскольку этого требовали интересы морского дела, признавался Дину, ему пришлось отказаться от своей привычки, и так старый бинокль превратился в подзорную трубу.
Лейтенант Костя и его помощники были на рейде. Вооружившись баграми, они вычищали пласты грязно-зелёного «лягушиного шёлка».
Санду Дану управился с уборкой адмиралтейства. Несмотря на то что он не чувствовал усталости, ему захотелось посидеть тут. Здесь было прохладно, и это располагало к отдыху.
Уже год, как Санду не сидел за этим старым деревянным столом, где в своё время велось столько горячих споров и где он написал столько приказов! Только странное дело: прошлым летом стол был вроде повыше, Санду неудобно было писать за ним. Мальчик припомнил первый день занятий в шестом классе. Тогда парта показалась ему меньше. Он спросил тётю Тасю, не сменили ли парты. Та смерила его взглядом и, похлопав по щеке, сказала: «Парты всё такие же, это вы, чертенята, подросли!» Значит, ничего странного со столом не произошло, так же как и с рукавами его куртки, которые стали коротки, и с прошлогодними штанами, которые теперь не годились ему…
В этой успокоительной тишине Санду почему-то вспомнились слова директора школы: «Сейчас вы учитесь, готовитесь, но время не стоит на месте, и когда-нибудь, проходя мимо школы, вы скажете своему приятелю: «Смотри, здесь я учился! Видишь вон ту вишню в цвету? Это я её посадил! Было такое хилое, нежное деревце, а теперь вон как разрослось!..»
Да, дорогие, как это приятно, когда, проходя мимо школы, где учился много лет назад, можешь сказать: «Эту вишню я посадил!»
В коридоре — стенгазета. Её раму когда-то делал я вместе с товарищами. В кабинете — гербарий, который собирал наш кружок натуралистов…
Вдруг, совершенно неожиданно для Санду, возле ножки стола зазвенел колокольчик. Это со сторожевого поста номер один. Раз… два… три… Знакомый сигнал: «Внимание, ждите важных известий!»
Санду улыбнулся. «Наверно, Алеку заскучал на посту и проверяет связь». Санду только было хотел дать ответный сигнал, но его рука замерла на полдороге. Он нахмурился: «Связь проведена не для забавы!» Санду встал, решив пойти на сторожевой пост. Но не успел он взяться за щеколду, как дверь сама отворилась, залив помещение потоком солнечных пылинок. Тяжело дыша от быстрого бега, появился вестовой Топ.
Топ был произведён в вестовые прошлым летом, и никто не мог пожаловаться, что он неисправно несёт службу в адмиралтействе. Года три назад Санду вместе с отцом стали дрессировать Топа. Нелёгкое это было дело! И не раз и у отца и у сына иссякало терпение. Но мало-помалу Топ начал «соображать», как говорят дрессировщики. Он научился переносить с места на место предметы, открывать лапой дверь, узнавать по запаху вещи Санду, и когда, например, ему давали носовой платок мальчика и говорили: «Ищи Санду!» — он отправлялся на поиски своего хозяина. Он находил дорогу к дому с любого места, где бы его ни оставили. Многое умел Топ, и только одному он не мог научиться — жить в согласии с рыжим котом Усачом.
Подбежав к Санду, Топ встал на задние лапы. Это означало: «Я с вестями!» Убеждённый в том, что всё это шутка, Санду не спеша снял с Топа ошейник и достал из «почтового ящика» — холщового кармашка, вшитого в ошейник, — сложенную вчетверо записку, написанную наскоро, размашистым почерком: «Рапортует сторожевой пост номер один. Мною задержаны подозрительные личности. На вопрос, что им нужно, они пустились наутёк, но одного удалось поймать. Прикажете доставить в адмиралтейство?»
Топу не пришлось долго ждать. Через минуту он уже мчался обратно, неся в ошейнике следующий приказ: «Адмиралтейство сообщает: если это шутка, ответишь за неё перед советом командиров, если правда то, что ты сообщаешь, — тем хуже. Как ты только мог подумать — бросить пост, чтобы доставить пленного в адмиралтейство! Не оставляй пост, пока не придёт смена. Задержанного пошли сюда под охраной Топа. Скажи ему, что при попытке к бегству он будет иметь дело с острыми клыками».
И пока Топ доставлял приказ, Санду повернул колёсико, укреплённое на одной из дощатых стен. Колёсико в свою очередь натянуло бечёвку, конец которой вместе с другим колокольчиком находился на площадке наблюдательного пункта. Дзинь-дзинь! — зазвенел колокольчик, то есть: «Сюда! Сюда!»
Петрикэ и Мирча примчались одним духом.
— Что такое? Что случилось?
— Сторожевой пост номер один рапортует о поимке подозрительного субъекта. Топ доставит его сюда.
— Фью-у! — присвистнул Петрикэ, хлопнув себя ладонью по лбу. — Вот здорово! Не успели хорошенько развернуться, как уже начинаются приключения…
— И правда, здорово! — обрадовался Санду. Но спохватился, сообразив, что момент требует большей
