– Будешь сопротивляться – Петрификус наложу, – прошептал Малфой ему в ухо и, отстранившись, со всей дури шлепнул Поттера ладонью по ягодицам. Тот споткнулся и повалился на кровать, наполовину погрузившись в подушки.
Несмотря на предупреждение, Гарри все же попытался вырваться, но добился только того, что еще глубже закопался в подушки, а его руки оказались стянуты чем-то крепким, наподобие веревки.
«Откуда только он такие заклинания знает, хорек белобрысый?» – и не успел Гарри додумать эту, безусловно, глубокую мысль, как на его мягкое место опустился прочный, а потому очень хлесткий, ремень.
– А-а-а! Больно же! – взвился гриффиндорец и рванул веревку, пытаясь освободиться.
– Это хорошо, – в голосе Малфоя появились мурлыкающие нотки. – Это значит, проняло. Значит, надолго запомнишь.
– Да иди ты…
– Ну-ну, скажи, куда я должен пойти… – подбодрил его Малфой и, размахнувшись, снова опустил ремень на задницу гриффиндорца.
Удары сыпались один за другим, филейная часть Гарри уже покрылась красными полосами и имела довольно притягательный вид. Поттер уже не ругался, он просто непрерывно орал. А Драко наносил удары равномерно, но в тоже время стараясь не повредить героя магического мира слишком уж сильно.
Наконец избиение прекратилось. Запыхавшийся Малфой отложил ремень в сторону и провел рукой по раскрасневшимся соблазнительным половинкам. Гарри застонал.
– Больно? – сочувственно поинтересовался Малфой, на своем опыте знавший, как ощущается прикосновение к только что выпоротой заднице. Рука у его отца была тяжелая.
– А ты как думаешь? – буркнул Поттер в подушку, наслаждаясь короткой, как он подозревал, передышкой. Почему-то Гарри был уверен, что на достигнутом его мучитель не остановится.
Подозрение Гарри оправдались, хотя и не так, как он думал. Драко начал поглаживать и пощипывать пострадавшее место. Неожиданно для гриффиндорца эти незамысловатые действия стали превращаться едва ли не в изощренную пытку.
– И где болит? – тихо поинтересовался Драко, касаясь губами разгоряченной кожи. – Тут? Или тут?
Поцелуи, казалось, унимали мучительное жжение, а легкое дыхание снимало жар. Поттер заерзал на подушках, пытаясь справиться с растущим возбуждением, но ему никак не удавалось найти такую позу, в которой уже напрягшийся член не касался бы ткани.
– У Пивза болит, у гиппогрифа болит, а у Поттера не болит, – мурлыкнул Драко и нежно лизнул спину гриффиндорца в том месте, где она переходила в соблазнительную ложбинку. – А сейчас совсем пройдет. У меня мазь есть, лечебная. И если ты пообещаешь, что будешь послушным мальчиком, я тебя вылечу.
Драко приподнялся, соскользнул с кровати, и Гарри услышал, как шлепают по полу его босые ноги. Что-то звякнуло, послышался звук отворачиваемой крышки, и вернувшийся Малфой взобрался на кровать, усевшись на голени гриффиндорца.
– Ну вот, – протянул Драко, с удовольствием созерцая раскинувшийся перед ним вид, – сейчас и полечим.
Легонько шлепнув по тугим ягодицам – Поттер взвизгнул, решив, что его обманули и порка начнется снова – он зачерпнул из баночки немного мази и медленными круговыми движениями начал наносить ее на пострадавшую кожу. Мазь приятно холодила руки, и Драко улыбнулся, чувствуя, как расслабляется его любовник. Разумеется, он не собирался лечить Поттера, надеясь, что завтра тому будет также неприятно сидеть, как и сегодня с утра. Однако он прекрасно понимал, что после первого, достаточно болезненного опыта тот может воспротивиться повторению. А повторения хотелось, причем прямо сейчас – не говоря уж о том, что требований отца о соблазнении надежды магического мира никто не отменял. Поэтому Драко старательно натирал гриффиндорца расслабляющей мазью со слабым обезболивающим эффектом, подбираясь все ближе и ближе к заветной цели.
– М-м-м, как хорошо, – Гарри буквально плавился от удовольствия.
– Проходит понемногу, да? Давай уж, заодно, и тут полечим, – Драко приподнялся, освобождая голени гриффиндорца и осторожно раздвигая их своим коленом. Ладони скользнули по бедрам, проникли в ложбинку между разошедшихся ягодиц. – Чуть шире, Гарри. Вот так, еще немного, хороший мальчик.
Пальцы, покрытые холодящей мазью, скользнули по ноющему со вчерашнего вечера анусу, и Гарри застонал от облегчения, смешанного с изрядной долей наслаждения. Боль в самом деле уходила! Как же хорошо, как приятно!
– И внутри смажем, правильно? Чтобы все прошло, – кончик пальца скользнул в отверстие, заставляя Гарри поморщится от остаточной боли. Но мазь делала свое дело, напряжение уходило, и он даже и не заметил, как палец погрузился в него полностью.
Растянувшись рядом с таким податливым телом, Малфой увлеченно целовал спину партнера, одной рукой обнимая его талию, а другой продолжая бережно готовить его к предстоящему. Драко знал, что боли должно быть ровно столько, что бы она помогала ощутить удовольствие, а не заглушала его. По крайней мере, в этот раз. Он приподнялся на локте и нежно прикусил выпирающую лопатку гриффиндорца.
Гарри, увлеченный поцелуями, полностью расслабился и через какое-то время уже азартно помогал Драко готовить себя, насаживаясь на его пальцы. Посчитав свой долг по подготовке выполненным, слизеринец вытащил пальцы и, едва сдерживаясь от нетерпения, одним движением вошел в брюнета. Гарри вскрикнул, то ли от боли, то ли от наслаждения, но Малфой не обратил на это никакого внимания и начал медленные, сводящие с ума фрикции.
Гарри выгнул спину и тяжело задышал, упираясь лбом в простыню, всем своим существом ловя томительное наслаждение. Медленно, завораживающе, пронзительно. Хотелось, чтобы это не кончалось, и в то же время он боялся, что от сводящего тело восторга не выдержит сердце. Толчок, вскрик, пронзающее тело судорога…
– Драко, пожалуйста, я больше не могу, пожалуйста, сильнее…
Слизеринец, сжалившись над несчастным Поттером, вцепился руками в его бедра, притягивая к себе, входя сильнее, резче. Гарри подался ему навстречу, уже предвкушая надвигающийся оргазм. И еще
