Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы

             плещущего щекотания.

Как будто
              пришел к социализму
                                              в гости,
от удовольствия —
                             захватывает дых.
Брюки на крюк,
                      блузу на гвоздик,
мыло в руку
                    и…
                       бултых!

Сядешь
           и моешься
                          долго, долго.
Словом,
           сидишь,
                      пока охота.
Просто
          в комнате
                         лето и Волга —
только что нету
                       рыб и пароходов.

Хоть грязь
               на тебе
                           десятилетнего стажа,
с тебя
        корою с дерева,
чуть не лыком,
                       сходит сажа,
смывается, стерва.

И уж распаришься,
                             разжаришься уж!
Тут —
          вертай ручки:
и каплет
             прохладный
                               дождик-душ
из дырчатой
                   железной тучки.

Ну ж и ласковость в этом душе!
Тебя
       никакой
                  не возьмет
                                  упадок:
погладит волосы,
                          потреплет уши
и течет
           по желобу
                          промежду лопаток.
Воду
       стираешь
                     с мокрого тельца
полотенцем,
                   как зверь, мохнатым.

Чтобы суше пяткам —
                                  пол
                                       стелется,
извиняюсь за выражение,
                                       пробковым матом.

Себя разглядевши
                            в зеркало вправленное,
в рубаху
             в чистую
                          влазь.
В лажу и думаю:
                         — Очень правильная
эта,
      наша
              советская власть.

Этот гимн советской власти, а также «мылу душистому и полотенцу пушистому», звучит в стихотворении В. Маяковского «Рассказ литейщика Ивана Козырева о вселении в новую квартиру». Лирическому герою повезло, ему досталась квартира с ванной, что в 1920-е годы было, как мы знаем, редкостью. И причина была вовсе не в том, что индивидуальные ванны не соответствовали концепции нового, коммунистического быта. На самом деле все было прозаичнее — система водоснабжения в Ленинграде просто не могла обеспечить все ванны достаточным количеством горячей и холодной воды.

Подача воды Главной водопроводной станцией в 1917 году составляла 102 млн кубических метров, а в 1920 — всего 84 млн. Для Петроградской (Заречной) водопроводной станции, обслуживающей Петроградскую сторону, эти цифры составляли соответственно 24 и 18 млн. Ухудшалось состояние сетей, потери воды при доставке ее потребителям выросли до 50 %. Выросли расходы на топливо для нужд водопровода (в частности, для паровых котлов), в 1913 году они составляли 25 % от общих эксплуатационных затрат, в 1922 — 74 %. Из-за нарушения транспортных связей сократилось потребления угля и выросло потребление дров. Последствия Гражданской войны сказывались на водоканализационном