интеллигенция». Вот откуда рядом с невиданной интеллигентностью появился и невиданный суперпатриотизм, вот кто научил сторонников Чепайтиса раскалывать народ во благо одного «хорошо проверенного» человека, которому попустительствующий костел даже пристегнул титул мессии.
Послушное этой чепухе большинство подлинных патриотов свернуло на указанный путь. Теперь уже трудно разобраться, кто был прав, а кто не прав, но этот процесс постоянно углублялся. Для этого «Саюдис» был ликвидирован как самостоятельная организация и превращен в команду на побегушках, действующую вслепую и исполняющую любую провокацию ландсбергистов. Не знаю, откуда А. Эндрюкайтис, тоже очень подозрительный человек, получил эту инструкцию, но благодаря нам по республике разошелся не один ее экземпляр. В ней писалось: «Вследствие крайних действий цели СССР и «Саюдиса» должны сблизиться. Нестабильность, хаос, охота на ведьм отпугнут большинство народа. Вперед выступит агрессивное меньшинство, разговор с которым всегда более краток и перспективен». Так сказать, свои люди.
В скором времени эти две силы не только сблизились, но и стали действовать сообща. Когда в КГБ сфабриковали вербовочный лист на К. Прунскене — «Шатрию», Ландсбергису его передал не кто иной, а сам Валерий Иванов. Вот таким обычным способом был устранен конкурент «папашки» по популярности. Уже третий по счету. После выяснения некоторых деталей этой подлости пал главный исполнитель инструкции Чепайтис, проболтавшегося Иванова призвали к порядку, но Ландсбергиса спасали всеми правдами и неправдами. Больше всех для этого потрудился Бразаускас. На мою просьбу потребовать от генерала Эйсмунтаса полный отчет об этом человеке он коротко ответил:
— Мы не дикари.
А мы попытались через голову своего вождя связаться с Москвой.
Но неожиданно вдохновителя той операции генерала С. Цаплина находят у Большого Каменного моста мертвым, с пробитым затылком. Всеповисло в воздухе. И вот неожиданно на возобновленном судебном процессе по делу Прунскене появляется прихлебатель Ландсбергиса Гаяускас с тем же сфальсифицированным документом. Когда суд потребовал указать, откуда бывший шеф госбезопасности получил эту бумагу, клеврет сразу потерял память. Дескать, прошло уже десять лет, но, касется, получил от Ландсбергиса… Ни от кого другого он и не мог получить, поскольку единственная копия этой фальшивки осталась у Цаплина.
Сегодня многие исследователи «Саюдиса» обвиняют Ландсбергиса в том, что он не был или не хотел быть «честным политиком». Это детское обвинение, он не только не хотел, но и не мог быть таким, поскольку понятие «честный политикую>считал и продолжает считать абсурдом, предрассудком ограниченных людей. Этот предрассудок необходимо постоянно и без зазрения совести использовать для собственных целей согласно широко распространенной формуле: дела и деньги дураков принадлежат умным. Словом, противников и ненадежных друзей необходимо умышленно обманывать, распускать о них сплетни, очернять их дела, а если они когда–то были соратниками или друзьями, то теперь сами виноваты в том, что свернули на путь, не им указанный. Такое поведение уже с юных лет стало нормой его жизни, а «Саюдис» только предоставил для этого дополнительный резерв всю черную работу за него должны были выполнить стравленные им соратники, которых он потом сможет без особого труда столкнуть руками обиженных или обижаемых без риска проиграть самому или утратить влияние на обе стороны.
Именно поэтому он нигде не позволял себе ни о ком острых или по–человечески эмоциональных высказываний, именно поэтому при принятии любых решений он не бывает принципиальным до конца. Более того, он, как добрый «папуля», позволяет себе защищать кого то от нападок своих клевретов. Но и это делает очень сдержанно, обдуманно, не давая жертве возможности реабилитироваться полностью, так сказать, не отбивает у кувшина ручку, если предполагает в будущем за нее ухватиться.
Мне кажется, что суть его «интеллигентности» заключается в том, что для собственной честности он всегда устанавливал иные пределы, нежели для прочих нормальных людей, поэтому всегда и везде оставался и остается честным только сам перед собой и своими целями. Все прочие — и друзья, и враги — только питательная среда, глина, которую можно мять, не пачкая рук. А если для такой работы не хватает сил и терпения, ее можно сделать хотя бы и ногами других.
Вспоминаю, как газета «Вечерние новости» напечатала анкету для определения самого популярного политика. Все время лидировал Бразаускас. Пронюхав это, Чекуолис выступил с идеей устроить высокий рейтинг кому–нибудь из наших. Называлось несколько фамилий, но секретариат, возглавлявшийся Чепайтисом, дал указание всем группам поддержки «Саюдиса», чтобы они называли только Ландсбергиса. Пошел новый поток писем. «Вечерние новости» были вынуждены опубликовать<<правду», а в штаб– квартире «Саюдиса» над дверями появился плакат: «Ландсбергис — самый популярный мужчина в Литве». Заметьте, не политик, не деятель, а мужчина(!), хотя настоящим мужчиной от него никогда и не пахло. Это было сделано не без иронии, ведь все видели и понимали, что это за атлант, что это за плечистый мускулистый парень. Но в дальнейшем эта ирония обратилась против нас самих: людские уши привыкли слышать об этом сутулом худосочном человеке как, о «гиганте», поэтому люди не желали знать никого другого, тем более что он действовал от имени «Саюдиса» И без зазрения совести пользовался его тогдашней популярностью. Поэтому со всей ответственностью можно утверждать: Литва стала независимой не благодаря Ландсбергису и «Саюдису», а вопреки им.
УРОКИ ИСТОРИИ
– Лена Лолишвили все время следила за моей политической карьерой. Помогала мне ее делать. Лена или Бог — я даже не знаю. Она очень помогла литовскому народу. Все ее предсказания сбылиись.
— Так зачем ты, благословенный, столько времени водил за нос своих социал–демократов и бедных избирателей, зачем обещал за их голоса светлое завтра, если для спасения Литвы хватило одной колдуньи? Марш отврат небесных и без Киркиласа не возвращайся!
Во время работы над романом «Век последнего покаяния» я внезапно открыл закономерность нашей истории. В Литве, осажденной нашими соседями, занятой товарищами или проданной своими, каждые тридцать–сорок лет в очередной раз начиналось какое–то восстание или возрождение. Словно периодически прорывался нарыв от вечно незаживающей раны, поливал землю предков кровью истосковавшихся по воле детей, а те, горячие головы, не добившись еще ничего хорошего, сцеплялись между собой за власть и принимались искать друзей на стороне. Пользуясь этим, враги привечали сговорчивых, поливали свинцом гордецов и хоронили их за кладбищенской оградой, где–нибудь на горке или просто в глухом, забытом людьми месте, как настоящих самоубийц, поднявших на себя руку или совершивших какое–то иное святотатство.
Потом все успокаивалось, пока не подрастало одно–другое ничего не помнящее поколение… и опять все сначала. От времен Костюшки до нынешнего «Саюдиса» литовцам всякий раз не хватало единства, так как, наслушавшись старых сказок и легенд, они понимали свободу, как какую–то религию или Божий дар. Поэтому, едва получив ее и не соображая, что с ней делать, начинали драться между собой.
Проблему суверенитета за нас решали другие, а литовцы, находясь в этом кровавом коридоре, по образному выражению Ромена Ролана, сильных встречали хлебом–солью, а побежденных и отступающих провожали выстрелами в спину. Может быть, по этой причине и сегодня наши политики держат носы по ветру, а не против ветра. Верность этой традиции сохранил и «Саюдис».
Уже с первых дней своего возвышения Ландсбергис попытался превратить «Саюдис» в верную ему партию, ввести членство, удостоверения, членские взносы. Эту «идею» Юозайтиса решил провести через Вайшвилу, но их затея не удалась, и он стал подстрекать Чепайтиса. Когда большинство отвергло эту глупость,
