Крушение дома Халемов

заставил ее вздрогнуть.

- Вот. А это. я не совсем точно показываю. Должно быть в десять раз громче и омерзительнее. Это крик. Когда ты зовешь, чтобы

тебя

взяли. Я думал, я твоего Китти в окно выкину, услышав это первый раз от Меери. Вообрази: коридор королевского замка, мы сломя голову мчимся увидеть, что сталось с тобою и Элджи…

- Меня не приплетай.

- Хорошо, с Элджи. И тут эта мелкая дурость вываливается из окна, Меери хватает его за шиворот. И я слышу, как мой родной брат издает подобные звуки над одиннадцатилетним мальчишкой. А потом они еще ухитрились протиснуться в зал вслед за нами и встать неподалеку. Мне не до Эллы было, клянусь демоном Чахи, я пытался в толпе Меери от них оттеснить подальше. Только об этом голова болела. Ну а когда Вашим светлостям приспичило покинуть зал ровно в тот момент, когда я на лестничной площадке голову готов был себе размозжить от стыда, что не помог своей девочке, что позволил над ней так измываться. И Меери снова повело к Китти.

- Ну хватит уже, она поняла. Да, Койя? — в такой темноте даже дары Аккалабата не видят выражения глаз друг друга, но боль, стоявшую в зрачках у Меери, Койя почувствовала физически.

- И ничего нельзя было сделать? — спросила она. И снова скорее почувствовала, чем увидела, как Рейвен помотал головой. Судя по шороху соломы, он одновременно выковыривал из дыры свой свалявшийся орад. Повеяло холодом.

- А что можно? Выбор-то сделан. Мы, конечно, планировали попрятаться еще годика три, пока малец подрастет. А потом уже что-то предпринимать. Все-таки родственники теперь, как-нибудь бы договорились. Только Меери нервничал все время, что вдруг бы Китти ушел к кому-нибудь под дуэм за эти три года.

- Не ушел бы.

- А что тогда?

Это Меери и Койя сказали одновременно. И одновременно друг другу ответили.

- Одиночество.

- Знаю.

- Ты уж уговори его как-нибудь, Койя, — резюмировал лорд Рейвен. — Конечно, когда прекрасная деле вдвое старше, чем муж, это не дело. Но кто знает? Может, стерпится-слюбится. В крайнем случае, придумаем что-нибудь.

- Ага, а еще я могу попросить у лорд-канцлера, чтобы он ее отравил.

- Кого?

- Ну, его. Леди Меерю.

С осознанием того, что теперь она вряд ли что-то может попросить у лорд-канцлера, к Койе вернулось хорошее расположение духа.

Почему меня всегда так утешает, когда некоторым хуже, чем мне? Вот сейчас они разозлятся и задушат меня прямо здесь на соломе.

Братья Дар-Кауда, однако, ничуть не обиделись. Будущая «леди Мееря» даже жизнерадостно хмыкнула, словно перспектива быть отравленной по приказу лорд-канцлера выглядела забавной.

- Койя, вылезай. Мальчик совсем продрог, — зашевелился снаружи лорд Хару.

- Иду уже.

Она протянула руку для поцелуя лорду Рейвену, да так царственно, что он не осмелился фыркнуть, хотя, очевидно, очень хотелось. Меери просто потрепала по макушке и, удивившись себе, чмокнула в лоб. Он обалдело пробормотал «спасибо».

«Что-то я совсем становлюсь «мамочкой», — вздохнула Койя, выпроставшись из-под намокшего полога и ожесточенно вытряхивая из нижней юбки солому. — Ну и хорошо, на личном-то фронте мне ничего не светит.»

Глава 8. На личном фронте и фронте военном Ёо^у Ьл^-QcAM, ЛеууА Ьлф-QcAM

- Королева тобой недовольна. Ты долго собираешься валяться в постели?

Какое же заспанное и отвратительное у нее лицо! Опутанное волосами и изуродованное мелкой паутинкой синих сосудиков на висках. Леди Сола не удостаивает его ответом.

- Я спросил тебя, как долго.

-

Еще по меньшей мере три месяца, мой господин.

Сказала как выплюнула. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.

- У тебя есть два дня. В выходные охота в честь.

- Папа, ты, что, сошел с ума?

- Сид, откуда ты здесь взялся? Я запретил тебе заходить в эту комнату!

- Папа, она беременна.

Сид заботливо наклоняется над постелью, подтыкает подушку, тянется за чашкой воды к прикроватному столику. Лорд Дар-Эсиль с силой бьет его по руке.

- Что это за спектакль? Что это за юродство, я вас спрашиваю?

- Корво.

- Не смей называть меня по имени!

- Лорд Дар-Эсиль, — с усталым безразличием произносит Сола, и он вдруг догадывается, как ей тяжело говорить. — Я еще раз повторяю Вам то, что сказал минуту назад Ваш сын. Я жду ребенка. Я не знаю, почему не смилостивится наконец над нами святая Лулулла и не даст мне выносить и родить без страданий и боли. Но я это дитя, зачатое от Вас, выношу. И зачну другое. И я не позволю себе умереть, пока у лорд-канцлера Аккалабата не будет троих — ты слышишь меня, лорд Дар-Эсиль! — троих наследников. Только потом я попрошу святую Лулуллу, чтобы она забрала мою душу к своему сияющему трону.

- К демону Чахи ты попадешь, а не к святой Лулулле!

- Отец, не кощунствуй!

Почему в последнее время от каждого разговора с сыном мне хочется выхватить меч? Эта ведьма ведь только того дожидается. Когда они успели спеться? Не могу поверить, как ловко ей удалось отдалить Сида от меня. Мы постоянно с ним ссоримся, даже уже и не помню, когда последний раз разговаривали нормально. Вообще, создается впечатление, что он меня избегает. А судя по тому, как уверенно он вытаскивает из прикроватной тумбочки полотенце и утирает им нашей домашней мегере испарину на щеках, в этой комнате он завсегдатай. И она принимает его заботу как должное. Что происходит у меня в доме?

Лорд-канцлер еще раз дзенькнул мечами, чтобы обратить на себя внимание сына. Никаких эмоций

- стоит как стоял на коленках возле кровати, чуть ли язык не высунул от усердия. Тошнотворно. До омерзения тошнотворное зрелище.

Сид между тем распрямился. Что-то покатилось по полу, выпав из кармана орада. Он оживился, хлопнул себя по лбу:

- Сола, я и забыл совсем!

Молниеносно подобрал, приобрел вид торжественный и веселый.

- Это тебе из храма святой Лулуллы. Амулет, помогающий родам.

У лорд-канцлера глаза полезли на лоб. Он, как и все на Аккалабате, знал, чего стоит получить такой амулет от Дар-Фалько, издавна служащих посредниками между прекрасной родоначальницей аккалабов и ее потомками. С одной стороны, он находил правильным, что предки предпочитали надеяться на себя, а не на талисманы и воздвигли целую паутину требований и запрещений, преодолеть которые для обретения материализованной благосклонности святой Лулуллы решались не многие. В то же время его изворотливый ум подозревал, что частично препоны, предстоящие желающим заручиться поддержкой пресвятой королевы в виде амулета или ладанки с искрами от сияющего престола, были изобретены самими дарами Фалько. Те,