намерение идти войной на Киев.
Но Изяслав, ободрившись таким оборотом обстоятельств, задумал сам начать ее, себе на беду; он объявил, что ищет Галича Ивану Берладнику, к чему побуждали его, впрочем, сами галичане. Они обещали покинуть Ярослава и передаться ему, лишь покажутся киевские стяги.
Святослав Ольгович долго отговаривал Изяслава: «Кому, брат, ищешь волости — брату или сыну; лучше бы тебе не затевать спора; дело другое, если бы шли на тебя — тогда и я с племянниками готов бы был вступиться».
Изяслав не слушал и шел.
Еще на дороге Святослав послал к нему Георгия Ивановича, Шакушаня брата, который нагнал его в Василеве и сказал решительно: «Не велит тебе брат починать рати, воротися».
Изяслав с гневом отвечал послу: «Буди ему ведомо, что не ворочусь я ни под каким видом, — я уже пошел; да скажи ему еще вот что: если он сам не идет и племянников не отпускает, то чтобы берегся: не поползти бы ему из Чернигова к Новгороду, если я, Бог даст, слажу с Галичем. Пусть он тогда не пеняет на меня».
Изяслав, дойдя Мунарева, остановился в ожидании племянника, которого он послал за дикими половцами.
Здесь он услышал, что Мстислав, Владимир и Ярослав с галичанами идут к нему навстречу на Киев.
У Василева присоединились к нему половцы, и он подступил к Белгороду, уже занятому Мстиславом с братьями, объявившими, что ищут Киева Ростиславу смоленскому.
Под Белгородом пришли к Изяславу новые толпы половцев: Башкорд, отчим Святослава Владимировича (мать его бежала к половцам и вышла там замуж).
Изяслав, показав осажденным полки свои, велел им оставить город, но те в продолжение 12 дней не двигались с места, а между тем обнаружилась измена в полках Изяслава: берендеи, делая вид, что ездят к городу биться, начали переговариваться с его противниками. Поимав в зажитье мужа Мстислава, Козму Сновидича, они послали в город этого отрока, написав свое письмо: «У нас, князь, для тебя и добро, и зло: если ты хочешь любить нас, как любил твой отец, и дашь нам по хорошему городу, то мы отступимся от Изяслава».
Мстислав обрадовался предложению: в ту же ночь отправил к ним, с присланным отроком, своего мужа Олбыря Шерешовича, обещать им все, чего они желают.
В полночь все торки и берендеи с криком бросились к городу. Изяслав догадался об их измене, поскакал к их товарищам, а те уже пылали, зажженные перед сдачей. Он должен был искать спасения в бегстве, с племянниками — Святославом Владимировичем и Владимиром Мстиславичем, и пустился на Вышгород к Гомию, куда прибежала к нему и жена его: она ушла из Киева в Переяславль к зятю Глебу, оттуда на Глебль, Хоробор, Ропеск; в Ропеске принял ее с честью Ярослав Всеволодович и проводил в Гомий к Изяславу.
Изяслав пошел на вятичей, взял на щит город Святославлев, и оттуда занял всю сторону, мстя Святославу Ольговичу за то, что ни сам он не ходил к нему на помощь, ни сына не пускал.
А тот, в свою очередь, захватил имущество бояр Изяслава, пленил их жен и не отпускал без выкупа. Много товара Изяславовой дружины захватил и Мстислав, золота и серебра, челяди, коней и скота, что все препроводил во Владимир.
Из половцев, бежавших из-под Белгорода на Юрьев, многие перехвачены берендеями и юрьевцами, многие утонули в Роси.
Союзники Мстислава, Владимир и Ярослав, вступили в Киев 2 декабря и послали за Ростиславом, «вабяче и Киеву», так как и прежде целовали ему крест: «яко тебе его ищем».
Ростислав отвечал им с Иваном Ручешником и Якуном, смоленским и новгородским мужем: «Если вы в правду зовете меня с любовию, то я иду в Киев на свою волю, чтобы вам иметь меня отцом себе в правду и слушаться. Вот что я вам объявляю: не хочу видеть Клима на митрополии — он не взял благословения у патриарха и святой Софии».
А Мстислав крепко стоял за Клима и твердил, что не хочет Константина, который проклинал его отца.
С тяжкими речами поехал Иванко в Смоленск к своему князю, приславшему старшего сына Романа договариваться. Долго спорили они между собою, и, наконец, положили, отстранив обоих, привести третьего митрополита из Царьграда.
На светлый праздник, 12 апреля (1160), вступил Ростислав в Киев и встречен был людьми с великой честью, которые радовались вдвойне: Воскресению Господню и княжему сидению.
1 октября назначен был съезд со Святославом Ольговичем в Моровийске. Князья свиделись с великой любовью, обедали вместе и пировали. Дарам взаимным не было счета. Ростислав одарил Святослава соболями, горностаями, черными кунами, песцами, белыми волками, рыбьими зубами. Святослав принес Ростиславу пардуса и двух коней борзых в кованых седлах.
Изяслав Давыдович, потеряв и Чернигов, и Киев, почти лишенный убежища, не мог быть спокойным. С призванными половцами он явился под Черниговом, но вследствие помощи, присланной туда великим князем Ростиславом, должен был отойти без успеха. Долго скитался по окрестным местам, пытался напасть изъездом на разные города, воевал села, наконец, ушел к племяннику своему во Вщиж, оттуда искал покровительства Андрея и просил его дочери в супружество Святославу Владимировичу. Русские князья, пришедшие осаждать его, услышав, что Изяслав Андреевич идет на помощь, дали мир.
На следующий год (1161) Изяславу удалось составить большой союз против великого князя Ростислава: он подговорил Всеволодовичей, потом пристал к нему Олег, сын Святослава Ольговича, и вот по какому случаю: великий князь Ростислав, сблизившись со Святославом, упросил его отпустить в Киев «детя Олега», чтобы он познакомился с лучшими киевлянами, торками и берендеями. Святослав отпустил сына, не питая никакого подозрения. Олег, придя к Ольжичам, послал спросить великого князя, где ему стать. Тот указал место около Олеговой могилы, а сам стоял у Шелвова сельца под бором. Два дня обедал гость у великого князя. На третий, когда он выехал на поездьство, остановил его один Ростиславов муж: «Князь, у меня есть до тебя орудие велико (важное дело). Обещаешь ли мне не открывать никому, что я скажу тебе?» Олег обещал. «Князь, будь осторожен, тебя хотят захватить, верно так». Олег поверил и стал проситься у Ростислава в Чернигов к отцу, под предлогом болезни матери. Ростиславу не хотелось отпустить его так скоро, он не соглашался, не имея лиха в сердце, но, наконец, отпустил. Олег, возвратясь, скрыл от отца извет, но втайне сердился и начал проситься в Курск.
Здесь нашли его Изяславовы послы, приступили к нему с любовными речами и убедили к союзу, к которому должен был пристать поневоле и отец его Святослав Ольгович.
Половцев к Изяславу пришло множество. Все союзники выступили в поход, один Святослав оставался в Чернигове. Изяслав подошел сначала к Переяславлю, на Глеба, зятя своего, веля ему идти на Ростислава, но Глеб отказался, и, простояв две недели под Переяславлем, враги отошли прочь без успеха. Между тем, Ростислав собрался с силою и вступил против них вперед. Половцы бежали, а за ними и Изяслав.
Но, спустя некоторое время (1162), он явился с другой стороны. С новыми ватагами половцев он перешел Днепр за Вышгородом и стал на болонье в лозах, против Дорогожича. Наутро, 8 февраля, в среду, выстроив полки с братьями, Изяслав приступил к подолу. Место от горы до Днепра было загорожено кольями. Ростислав стоял там с Андреевичем. Началась сеча. С обеих сторон падали многие. Страшно было смотреть издали, как будто второе пришествие наступало. Изяслав начал одолевать. Половцы, прорываясь через колья, проникали в город и зажигали дворы. Берендеи побежали к Угорскому, а другие к Золотым воротам. Дружина Ростислава начала советовать: «Князь, бороться нет силы, братья не успели придти к тебе, ни берендеи, ни торки, а у врагов сила велика. Ступай лучше в Белгород и там дождись братьев со всеми своими полками».
Ростислав послушал дружину и отошел к Белгороду с полками своими и с княгинею, где в тот же день подоспел к нему Ярослав, сыновец его, с братом Ярополком, а Андреевича отправил он к торкам и берендеям.
Изяслав вступил в Киев в третий раз, 12 февраля, и, отпустив всех плененных киевлян, пошел под Белгород.
В это время случилось знамение в луне страшное и дивное: луна шла через все небо, от востока до
