биться, на вашего отца идя и ко мне оборачиваясь, — и вот уже он в Русской земле, что же мне делать. Прощайте, идите к отцу», — и, поворотив коней, отошел назад в Галич.
На обратном пути он взял серебро по всем городам. Мичск пригрозил даже взять на щит, если бы граждане не принесли столько, сколько он требовал. Мичане, не сумев набрать столько, повынимали серебро из ушей и с шеи и принесли ему в слитках.
Юрий, однако же, не унывал и собирался с силами. Дела его пошли хорошо, и он послал звать, для лучшего успеха, Владимирка. Владимирко двинулся и по пути узнал, что Мстислав Изяславич, идущий к отцу на помощь с уграми, остановился у Сапогыня, куда Владимир Андреевич прислал много питья из Дорогобужа, и Мстислав пировал и пил с уграми и, получив весть от дяди, передал он ее уграм: «Идет Владимирко». «Ну что же, отвечали угры пьяные, пусть придет, мы подеремся с ним». Мстислав, на ночь расставив сторожей, лег спать с уграми. В полночь прибежали сторожа с криком: «Владимирко идет». Мстислав с дружиной, сев на коней, начал будить угров, а те лежали мертво пьяные. Владимирко ударил на них и перебил множество. Мстислав с дружиной бежал в Луцк.
А Изяслав, между тем, совершенно разбил Юрия за Рутом и вынудил удалиться в свою Залесскую сторону. Владимирку нечего было делать, и он вернулся в Галич.
Изяслав, упоенный успехом, звал короля на Владимирка (1152): «се Владимир Галицкой дружину мою и твою избил; гадай, брат, как нам на себя покор не положити, и отомстить за себе и за дружину».
Король отвечал: «Отче, кланяюсь тебе. Прислал ты мне сказать про обиду галицкого князя: я собираюсь, собирайся и ты. Нам оставить такого дела нельзя, а как Бог даст».
Изяслав послал сына Мстислава вести короля на Галич. Король дал знать: «Я сажусь на коня с сыном твоим Мстиславом, садись и ты».
Плохо приходилось Владимирку.
Изяслав собрался со всеми полками своими и за Дукельской низменностью пошел той дорогой королевской, по которой король приходил с Ярославом Святополчичем на Андрея Мономаховича под Владимир.
За Саном нагнал его посол, сказать, что король его дожидается уже пятый день. Он двинулся к Ярославлю, переправившись через Сан между Лежайском и Крешевым. От короля пришел к нему муж с тысячью воинов. Изяслав поспешил вперед и соединился с зятем, к великой радости обоих. Здесь в шатре начали они думать, как ударить наутро. Полков у короля было семьдесят три, кроме Изяславовых, кроме коней обозных и товарных. Рано король велел ударить в бубны и, выстроив полки свои, сказал Изяславу: «Поезжай со своими полками близ моего полка и останавливайся, где я остановлюсь: добро нам о всем гадати вместе». Изяслав отвечал: «Так буди». Они расположились станом на левом берегу Сана, ниже Перемышля. День был воскресный, а в воскресенье король имел обыкновение ничего не предпринимать. Владимирко со своими полками стоял на правом берегу. Поутру король начал ставить полки свои на бродах. Галичане напротив, «и не могоша стягнути противу Королеви». Изяслав стал выше короля на другом броде. Другие угорские полки еще выше. Все они переправились вброд, ворвались в полки Владимирковы и смяли их. Владимирко, отступив за твердыню, не выдержал, подался. Нападение, стремительное со всех сторон, усиливалось. Он вынужден был бежать и попал было к уграм и черным клобукам, и едва спасся в Перемышль с Избыгневом Ивачевичем. Битва происходила в треугольнике между реками Саном, Вягром и той возвышенностью, на которой стоит Перемышль. Он был бы тогда взят, потому что в городе никого не оставалось, но все воины угорские бросились на загородный двор княжий, на лугу, над рекою Саном, где было много всякого добра.
Изяслав и король стали лагерем перед городом, над рекой Вягром. Владимирко, не видя никакой надежды на успех, начал слать к королю, прося мира, а на ночь отрядил послов к архиепископу и воеводам: «Молитесь обо мне королю, я ранен крепко, каюсь перед королем, что стал против него и сердце повередил ему, но Бог грехи отдает, пусть и он простит мне вину и не выдаст меня Изяславу. Я очень болен, и если умру, поручу сына своего королю. Напомните ему, как я служил отцу его до сыти своим кошем и своими полками, когда тот был слеп, как я бился за него с ляхами. Пусть он все это вспомнит и меня простит». С этими словами Владимирко прислал архиепископу и мужам многие дары золотом и серебром, сосудами и портами. Поутру король, встретившись с Изяславом, поведал ему речи Владимирковы: «Он кланяется и молится, говорит, что ранен и болен при смерти: что ты отмолвишь ему?» Изяслав и слышать не хотел о мире: «Сыну, говорил он, если Владимирко и умрет, то это ему Божья казнь за то, что сступил нам крестного целования. Что он исправил тебе из обещанного и первое, и второе? Да еще и сором положил на обоих нас: нечего ему верить. Дал его нам Бог в руки, так мы должны его взять и волость его отнять». Мстислав, сын Изяслава, которому досталось от Владимирка под Сапогынем, донимал короля еще пуще отца и перечислял все обиды Владимирковы. Но противная сторона, архиепископы и мужи, получившие богатые дары, превозмогли. Король решил: «Не могу его убить, он молится и кланяется, и в винах своих раскаивается; ежели отступит того, на чем теперь крест целует, то как Бог даст: либо мне быть в Угорской земле, либо ему в Галицкой».
Владимирко прислал послов к Изяславу: «Брат, виноват, прости меня и присоедини свою просьбу к королю — простить меня, а мне дай Бог с тобою быти».
Изяслав оставался непреклонен, но вынужден был согласиться с королем, и начались переговоры. Король сказал Владимирку: «На том должен ты целовать крест, чтобы возвратить Изяславу все Русские города, сулжить ему вполне и не отлучаться ни в добре, ни в лихе». Владимирко обещал все.
В шатре у короля собрались все — Изяслав с братом Владимиром и сыном Мстиславом. Решено было послать мужей к Владимирку с крестом. Изяслав не хотел водить его к кресту. Тогда Гейза сказал: «Право ти, отче, молвлю — сей есть крест, на нем же Христос Бог наш восхотел пригвоздитися. Предок наш Стефан достал его по милости Господней. Если он поцелует крест, и в тот час жив останется, — заверяю тебя: либо я голову свою сложу, либо достану тебе Галицкую землю, а ныне убить его не могу». Мстислав сказал тогда королю и отцу: «Вы поступаете по христианской вере честному кресту, отдавая свой гнев, но я вам пред тем же честным крестом объявляю вот что: как вы его ведете ко кресту, так он от крестного целования отступит. А ты, король, своего слова не забудь, что сказал: если он отступит, то тебе у Галича стоять». Король отвечал: «Так и будет. До сих пор отец мой Изяслав звал меня к себе на помощь, а если Владимирко изменит, то я позову отца моего Изяслава к себе на помощь». Мужи королевские отправились приводить галицкого князя ко кресту. Изяслав присоединил к ним своего мужа Петра Борисовича.
Посланные должны были сказать Владимирку: «Бог дал нам тебя и волость твою за твою вину, но ты просишь нас, и мы отдаем тебе гнев, и волости у тебя не отнимаем. Ты должен только возвратить, что захватил, и Изяслава не отлучаться, а быть с ним во всех местах».
Посланные мужи привели ко кресту Владимирка, который лежал как будто изнемогая от ран, а ран у него не было.
Некоторое время король и Изяслав провели вместе в великой любви и великом веселье и потом разъехались: король в угры, Изяслав в Русскую землю.
Придя во Владимир, Изяслав послал посадников в города, на которых целовал крест Владимирко: в Бужск, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнойницу, — и Владимирко их не отдал. Вот он был каков! Изяслав известил короля: «Нам уже не ворочаться, ни тебе, ни мне; я только являю тебе, что Владимирко отступил крестного целования; не забывай же своего слова, что ты сказал».
Владимирко этим не удовольствовался и, услышав, что Юрий опять грозит великому князю киевскому, сам отправился против него, но должен был возвратиться в Галич, узнав, что Изяслав спешит его встретить.
Великий князь киевский справился с Юрием окончательно и прогнал его домой за леса.
Тогда послал он своего мужа Петра Борисовича к Владимирку с крестными грамотами, напомнить о крестном целовании и требовать возвращения Волынских городов, а в противном случае грозить войной. Владимирко отвечал: «Скажи брату, что он напал на меня врасплох и навел на меня короля, так я либо голову сложу, либо сам отомщу». «Но подумай, князь, возразил Петр, что ты целовал крест, и что ты хочешь теперь изменить своей клятве». А Владимирко: «Этот ли крестик малый?» «Мал крест, князь, сказал Петр, но сила его на небе и на земле велика. Ты помнишь ли, что говорил король, как Бог своей волей на том кресте руце свои простерл, и привел и Бог по своей милости к святому Стефану; ты помнишь ли, что говорил король: не будешь жив, если изменишь этому кресту». «Ну, сказал Владимирко, ты поговорил довольно, а теперь ступай вон и возвращайся к своему князю». Петр положил перед ним крестные грамоты
