рублевые… каждый год взвешивались и т. д.
Киев, Новгород, Смоленск, Полоцк, Витебск, Торопец, Псков, Руса, Ладога, Торжок, Владимир, Переяславль, Чернигов — вот города, о которых положительные известия сохранились в летописях.
Арабские монеты IX–XII ст., находимые во множестве на всем пространстве России (в губерниях: Новгородской, Псковской, Тверской, Минской, Могилевской, Витебской, Смоленской, Московской, Владимирской, Ярославской, Костромской, Тульской, Рязанской, Казанской, Саратовской, Таврической, Вятской, Пермской, Тобольской, Петербургской, Эстляндской, Лифляндской, Курляндской, в Финляндии, а равно и в восточной Швеции, и по всему Балтийскому поморью, и нигде более), свидетельствуют вернее всего и осязательнее об обширности восточной торговли и местах производства. Они находятся в различных количествах, весом от семи пудов, ценой от семи тысяч целковых (близ Великих Лук) до нескольких сот и десятков (древнейшие русские клады). Недавно еще близ Глазова в Вятской губернии найдено 1300 серебряных монет, из которых самые новые принадлежат к 843–844 г. Из Сассанидских монет есть 587 и 619 г. В Муроме в прошлом году найдено до 11 тыс. куфических серебр. монет.
В 1817 году считалось восточных монет в академическом Минц-кабинете до 20 тысяч. Теперь, вероятно, несравненно более. Сколько же их пропало и находится в частных руках!
В Швеции было тогда известно до 6 тысяч.
Русь продавала свои товары в Болгаре и Итиле всегда на чистые деньги, по свидетельству самых арабских писателей Ибн Дасты и Ибн Фоцлана.
Вместе с арабскими монетами, шедшими преимущественно из Мавераннегра (Хивы и Бухары), попадаются древние греческие, римские, немецкие, англо-саксонские. Восточная торговля, впрочем, значительно уменьшилась в продолжение удельного периода.
Главные предметы заграничной торговли, как на запад, так и на восток, были меха — соболя, горностаи, куницы, песцы, волки, медведи, бобры, зайцы, рыбьи зубы, поташ, воск, мед, лес, кожи (юфть), иногда хлеб; на юг в особенности челядь.
Получались по-прежнему: драгоценные ткани, янтарь, сукна (ипское из Ипра во Фландрии), железные изделия, из Греции церковные принадлежности: иконы, сосуды, мозаика, вина; с востока вина, пряные коренья, благовония.
Из смоленского договора видно, что в Смоленске продавалось и покупалось золото и серебро.
Предметы торговли мы видим во внутреннем обороте, в употреблении, например, в 1148 году:
«Изяслав да дары Ростиславу, что от Рускыи земле и от всих царских земель (т. е. греческих), а Ростислав да дары Изяславу, что от верхних земель и от Варяг (т. е. северных, немецких)».
Что касается до внутренней торговли, — различие в климате и почве земли, обилие тех или других естественных произведений, по местам были причиной происхождения разных отраслей местной промышленности и меновой торговли. Так, например, Новгород (1141) должен был получать хлеб с юга из Суздаля, или даже от немцев, а Суздаль, в случае нужды, от Болгар.
Главные пути — реки: Волга, Ока, Днепр, Дон, Нева, и прочие, между которыми находились волоки. Два волока, между Бабиновичами и Оршей, и Болиголовичами и рекой Уллою, где впоследствии прорыт Березинский канал, почти до нашего времени служили путями торговых сообщений между речными системами Днепра и Двины. На первом из этих волоков найдены в четырех разных местах монеты из Халифата и Парфии, преимущественно VIII века. В одном лишь кладе были сассанидские, Х века. Волоки дали имя городам Вышнему Волочку, Волоку Ламскому.
Доставлялись по местам товары и сухим путем: например, из жития Феодосия видим, что он встретил близ Курска обоз, шедший в Киев. Последуя за ним, он достиг Киева через три недели, следовательно, в день делалось верст по 20.
Ибн Гаукал говорит, что из Булгара купцы доходили до Киева через Мордовскую землю.
В городах везде были торговища, т. е. торговые площади (которые до сих пор сохранились и во всех славянских городах на западе).
В Новгороде искони целая сторона называлась торговой.
В Киеве (1067) «людье Кыевстии…. створиша веча на торговищи».
Изяслав «възгна (1069) торг на гору».
Там же упоминается (1146) Бабин торжок.
Упоминается торговище (1096) в Вздвижени, торг (1234) в Русе.
Смоленский торг упоминается в житии Св. Авраамия.
Пригород новгородский Новый Торг, Торжок, получил свое имя отсюда.
При монастырях, особенно в дни их праздников, происходили торги, подавшие впоследствии повод к учреждению ярмарок.
По одному слову в Русской Правде можно заключить об особых площадях за городами, куда привозились товары: гостинница великая, — если, впрочем, оно не означает большой дороги.
Предметы торговли внутренней, о которых говорится в современных памятниках, например, в Русской Правде: хлеб — рожь, пшеница, пшено, овес, сено, мясо, рыба, соль, воск, мед, лен, дрова, вообще съестные припасы, рогатый скот и все нужное для одежды и обуви. (Затворники печерские плели копытца и клобуки и носили на продажу в город, где покупали жито).
Внутренняя торговля была обложена пошлинами, о которых можем судить по уставу Всеволода.
Одно место и в летописи подтверждает то же: в 1150 году князь Борис Юрьевич вынужден был бежать от Владимирка галицкого, напавшего внезапно на его Белгород. Владимирко захватил бы его самого, говорит летопись Киевская, если бы «мытник» не успел разметать моста. Если был мытник, то было и мыто, пошлина. Селения с именем Мытищи указывают на места собирания древних пошлин, как Исады — древних пристаней, а Волоки древних промежуточных пространств между реками.
Были пошлины на перевозах, на мостах, передмер (с меры, померное), осмничее, весчее (с веса, за вес).
Древняя русская, и по преимуществу новгородская, торговля, воспета в современной былине о богатом купце новгородском Садко, имя которого встречается и в летописи Новгородской под годом 1167: «На весну заложи Садко Сытиниць церковь камяну святую мученику Бориса и Глеба, при князи Святославе Ростиславиче, при архиепископе Илии».
Жил-был Садко, богатый гость. Все-то у Садка по-небесному: На небе солнце, во тереме солнце, На небе звезды, во тереме звезды, На небе месяц, во тереме месяц, — Все-то у Садка по-небесному.
Потом Садко купец, богатый гость, Зазвал к себе на почестен пир Тыих мужиков Новогородскиих, И тыих настоятелей Новогородских, Фому Назарьева и Луку Зиновьева. Все на пиру наедалися, Все на пиру напивалися, Похвальбами все похвалялися: Иный хвастает бессчетной золотой казной, Другой хвастает силой-удачей молодецкою, Который хвастает добрым конем, Который хвастает славным отечеством, Славным отечеством, молодым молодечеством. Умный хвастает старым батюшкой, Безумный хвастает молодой женой.
Говорят настоятели Новогородские: «Все мы на пиру наедалися, Все на почестном напивалися, Похвальбами все похвалялися. Что же у нас Садко ничем не похвастает, Что у нас Садко ничем не похваляется?»
Говорит Садко купец, богатый гость: «А чем мне, Садку, хвастаться, Чем мне. Садку, похвалятися? У меня ль золота казна не тощится, Цветно платьице не носится, Дружина хоробра не изменяется. А похвастать не похвастать бессчетной золотой казной: На свою бессчетну золоту казну Повыкуплю товары Новогородские, Худые товары и добрые!»
Не успел он слова вымолвить, Как настоятели Новогородские Ударили о велик заклад, О бессчетной золотой казне, О денежках тридцати тысячах: Как выкупить Садку товары Новогородские, Худые товары и добрые, Чтоб в Новеграде товаров в продаже боле не было.
Ставал Садко на другой день раным рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счета давал золотой казны, И распущал дружину по улицам торговыим, А сам-то прямо шел в гостинный ряд, Как повыкупил товары Новогородские, Худые товары и добрые На свою бессчетную золоту казну.
На другой день ставал Садко раным рано, Будил свою дружину хоробрую, Без счета давал золотой казны, И распущал дружину по улицам торговыим, А самт-то прямо шел в гостинный ряд: Вдвойне товаров принавезено, Вдвойне товаров принаполнено На тую на славу на великую Новогородскую. Опять выкупал товары Новогородские, Худые товары и добрые, На свою бессчетную золоту казну.
