обыкновенно молился, чтобы ум не слыхал ничего земного, а очи не видели никакой суеты, вынес оттуда остальные свои книги и отдал пришедшим, чтобы искупить от казни осужденного. Они взяли книги и ушли, смеясь над ним. На ночь же вздумали они опять придти к Григорию и обобрать плодовые деревья. Пришли и заперли инока в погребе. Тот, которому Григорий сказал быть повешенным, влез на дерево и начал обрывать яблоки. Ветвь, за которую он держался, обломилась, и он упал. Летя, он зацепился полою за другую ветвь и удавился ожерельем. А прочие двое, между тем, испугавшись, бежали. Помочь было некому; Григорий был заперт в погребе, а братия находилась в церкви. Выйдя из церкви, они увидели человека висящего, удавленного, и ужаснулись. Отыскали Григория. Выйдя из погреба, он велел снять мертвого и сказал друзьям его, сюда же приведенным: «Вот как сбылась ваша мысль. Бог поруган не бывает. Если бы вы не заперли меня, я пришел бы и снял его с дерева, и он бы не умер». Те пали к ногам его и просили прощения. Григорий назначил им работы.
А вот как он скончался: князь Ростислав Всеволодович, отправляясь в поход на половцев, заехал в монастырь за благословением со своими отроками. Григорий спускался в то время с горы к Днепру за водой. Отроки начали ругаться над ним, «поносяще словеса срамные». Инок сказал им: «О дети мои, вам бы нужно было плакать о своей погибели и каяться в своих прегрешениях, молитвы за себя просить, потому что постигнул вас суд, — все вы погибнете в воде и с князем вашим, — вы злое творите!» Князь, услышав его пророчество в пустошь, закричал на него с гневом: «Мне ли ты пророчишь погибель от воды, мне, умеющему плавать», — и велел ему связать руки и ноги, навязать камень на шею и бросить в реку. Два дня искала его братия и не нашла. На третий день пришли в его келью, чтобы забрать его вещи, и увидели его мертвого в келье, связанного, с камнем на шее; а лицо было светло, как у живого, — вся одежда его была еще мокра. Никто не приносил его, и двери были заперты. Братия вынесла его и погребла с честью в пещере. Многие годы оставалось оно целым и нетленным.
Ростислав в ярости не покаялся в грехе, не пошел в монастырь и не принял благословения. В сражении под Триполем русские войска были разбиты; несчастный сын Всеволода, в бегстве, переплывая реку, утонул со всеми своими, по слову блаженного Григория. Память 8 января.
Агапит, киевлянин, постриженный при Антонии, был часто свидетелем, как больные, приносимые к святому отшельнику, были исцеляемы от его пищи, под видом врачебного зелия. Следуя своему учителю, он начал ходить сам за больной братьею. Если случится кому занемочь, Агапит служил ему, поднимал и клал его, выносил на своих руках; продолжится долго болезнь, — преподобный не оставлял больного и молился о нем беспрестанно, до тех пор, пока тот выздоравливал. Бог послал ему дар исцеления, и в монастыре получил он прозвание: Лечец. Из города, когда распространилась молва о его чудесном даровании, часто приносили к нему больных, и те получали исцеление. Славился тогда в Киеве врачеваньем один армянин, который, взглянув на больного, предсказывал ему верно исход болезни, назначал даже день и час смерти. И никогда не изменялось слово его, никогда не вставал такой больной. Так, назначил он умереть через восемь дней первому боярину князя Всеволода. Блаженный Агапит дал ему от своей пищи, помолился, и боярин выздоровел. Слово промчалось об Агапите по всей Русской земле. Армянин исполнился зависти: он послал одного осужденного на смерть, дав ему смертного зелия, чтобы тот умер перед глазами Агапита. Блаженный подал ему монастырской пищи, помолился, и преступник избавился от смерти его молитвой. Армянин, посредством своих «тожеверников», хочет уморить монаха смертным зельем: тот пьет, и остается без вреда. Занемог князь Владимир Всеволодович Мономах в Чернигове. Армянин лечил его, но без всякой пользы. Болезнь усиливалась, и он, видимо, приближался к концу. Тогда послал он к игумену Ивану с просьбой прислать к нему Агапита. Игумен велел иноку идти в Чернигов. «Нет, отвечал блаженный, если я пойду к князю, то должен буду и ко всем ходить; не могу я для человеческой славы отойти от врат монастырских: я произнес обет оставаться здесь до последнего издыхания; если ты изгонишь меня, я отойду в другую сторону и возвращусь сюда, когда минует это дело». Посол княжий, увидя, что инок никак не соглашается идти, просил его, чтобы дал, по крайней мере, зелье. По приказанию игумена он дал зелья от своей пищи, и князь, вкусив от нее, тотчас выздоровел.
Впоследствии Владимир, придя в Киев, посетил монастырь Печерский и желал почтить монаха, даровавшего ему исцеление. До тех пор князь никогда не видел его. Много богатства приготовлено было для награды, но Агапит скрылся, и князь должен был передать все принесенное игумену. После прислал он еще к блаженному одного из своих бояр со многими дарами: тот застал его в келье и положил перед ним гостинцы. Инок отвечал: «Сын мой, никогда ни от кого я не брал ничего, теперь ли лишуся мзды своея ради злата». Боярин отвечал: «Пославший меня знает, что ты не требуешь ничего; но ради меня, утешь сына своего, которому даровал здравие. Возьми это и раздай нищим». «С радостью принимаю, отвечал схимник, для тебя; скажи же пославшему, чтобы все чужое он раздавал требующим. Для того и избавил его Господь от смерти. Я же, без помощи Божией, не успел бы ничего. Ослушание может навлечь такое же страдание». С этими словами Агапит вынес из кельи все принесенное и бросил за воротами, а сам скрылся. Боярин увидел свои дары, собрал их и передал игумену, а князю рассказал о происшедшем. Князь, в исполнение слова блаженного, стал раздавать свое имение просящим и требующим.
Занемог, наконец, и сам Агапит. Армянин пришел навестить его и завел речь с ним о врачебной хитрости: «Каким зельем, спросил его, лечится сей недуг?» «Тем, которым Бог подает здравие». Армянин посмеялся его невежеству, назвал его перед своими неучем, и потом, взяв за руку, сказал, что он умрет на третий день. «Это истина, а если же не умрет, и изменится слово мое, то я сам постригусь в монахи». Агапит услышал с радостью этот обет и сказал ему: «Это ли твоего врачеванья разум, что ты смерть мне предвещаешь, а помощи подать не можешь: если ты хитр гораздо, то дай мне живот; но на это у тебя нет силы, — так нечего тебе осуждать меня и на смерть через три дня: меня известил Господь Бог, что я умру в третий месяц». Армянин стоял на своем, потому что преподобный болел ужасно и не мог двинуться. Между тем, принесен был больной из Киева. Агапит встал, как будто и не был болен, взял зелье и показал армянину. Тот отвечал: «Это не из наших зелий, должно быть, принесено из Александрии». Агапит посмеялся его невежеству, дал больному своего зелья и отпустил его, здравого. «Сын мой, сказал он армянину, не жалуйся, что мы накормить тебя не можем: у нас, бедных, нет ничего. Покушай моего зелия». Армянин отвечал, что в этом месяце у них пост три дня. «Кто же ты таков? спросил его Агапит, и какой ты веры?» «Разве ты не слыхал, что я армянин?» «Как же ты смел придти ко мне, осквернить мою келью и держать меня за руку? Изыди от меня, нечестивый». Через три месяца блаженный скончался после краткой болезни. Армянин пришел и просил пострижения, рассказывая, что ему явился Агапит и напомнил произнесенный им обет. «Я уверен, сказал новообращенный, что он мог бы жить во век, если бы захотел. Я думал, что он умрет на третий день, а он возразил мне — на третий месяц; если бы я сказал на третий месяц, то он прожил бы три года. Он жив и по смерти. Господь, взяв его, даровал ему вечный живот; верно, по своей воле он оставил нас, желая небесного царства». Армянин постригся в Печерском монастыре и окончил жизнь свою в добром исповедании. Память празднуется 1 июня.
Герман, епископ новгородский, рукоположен в 1078 г., преставился в Киеве в 1096 г. Ему приписывается основание монастыря в Киеве (Германечь) Спасского.
Евстратий, киевлянин, богатый человек, раздал все свое имение бедным и пришел к Антонию, прося его «пострищи». Он наложил на себя строгий пост и постился 40 дней, пребывая в монастыре, от чего и прозван постником. Половцы пленили его со многими другими монастырскими людьми (1096). В плену продан он был херсонскому жиду и принуждаем оставить веру Христову. Он не соглашался и наставлял товарищей бедствия крепиться, несмотря на голод и жажду. Все послушались его и умерли, кто через три дня, кто через четыре, а самые сильные через неделю, числом 30 от монастырской челяди, и 20 из Киева. Через 14 дней остался один Евстратий, постник с младых ногтей. Жид, почитая его виной своих убытков, воспылал гневом, и при наступлении Пасхи Христовой, велел пригвоздить его ко кресту. Висевший, Евстратий был жив 15 дней. Жиды приступали к нему, веля вкусить от их пищи. Он неумолчно славил Господа и произносил проклятие убийцам. Жидовин, услышав, что распятый поносит его, взял копье и пронзил его, и так блаженный предал душу свою.
Симон сообщает предание о видении: явилась колесница огненная, запряженная конями огненными. Душа преподобного понеслась, и глас послышался по-гречески: «сей добрый града небесного житель», почему и прозван был простратором.
В тот самый день последовало гонение на жидов, поселенных в царстве Корсунском, за вероломство одного из них, служившего царю епархом. Мучитель Евстратиев был повешен.
Тело блаженного, брошенное в море, производило многие чудеса. Некоторые жиды, пораженные
