— Нет. Я бы сделал иначе. Если бы смог.
Как обычно, он криво усмехнулся:
— Не сомневаюсь. Только ты не сможешь. Ты просто маленький неудачник, о чем я тебе уже говорил.
Не глядя на меня, он повернулся к холодильнику. И достал оттуда (я удивился) бутылку настоящего французского шампанского.
— Давай-ка мы с тобой выпьем, — сказал он. — За конец моего бизнеса. Дело в том, что ты серьезно
— Я не хочу пить.
— А придется.
Пробка хлопнула в его руке. Жидкость разлилась по бокалам.
— Только вот что, — провозгласил он несколько театрально. — Раз уж я все равно выхожу из бизнеса, я не откажу себе в удовольствии устроить один маленький
Я не понимал, о чем он говорит, пока не увидел у него в руке упаковку странных голубоватых таблеток. Я уже видел что-то подобное раньше.
Растворяясь в пузырящемся и шипучем, таблетки тоже шипели и пузырились.
— А потом ты примешь ванну, — негромко, ласково сказал он. — Там тебя найдет товарищ следователь. И наконец поймет, что доверия твоим словам мало… зачем доверять наркоману, да еще
Я попробовал встать. Но YETY очень твердо (как он умел) взял меня за плечи и водворил обратно.
В его руке был кухонный нож. Наконец-то мне стало страшно.
— Пей, — предложил он. — Пей, Димон. Давай… за твою любовь. За любовь до смерти.
И я выпил. Зубы стучали о стекло. Дождавшись, пока мой бокал опустеет, он выпил и сам — и опустился на стул напротив меня, удовлетворенно улыбаясь.
— Я прослежу, чтобы тебе было не больно, — сказал он. — У нас есть часа полтора, а затем…
Не дослушав, я вскочил и опрокинул стол. Бутылка полетела на пол и разбилась. От неожиданности YETY даже отпрянул, но тут же подхватил нож и ринулся ко мне: «Куда, у. бок?» — рычал он. Игры тоже кончились, понял я. Оглянувшись, я понял еще кое-что, что можно было сделать: я протянул руку и выключил свет.
Мой мощный вижн-дивайс превратил темноту в сумерки. Я видел, как в окне поблескивали рельсы железной дороги, видел даже зеленый свет семафора. Луна не была видна на этой половине неба: она только блестела на рельсах и на мокрой траве и растекалась мертвенным светом по лужам.
YETY меня потерял, а я его видел отлично. Размахивая длинными руками, он ощупью выбрался из-за опрокинутой мебели и рванулся ко мне; но я встретил его ударом ноги по ребрам, таким же точным ударом, как когда-то по экрану телевизора. Он охнул, но нож не выронил. Хуже того: мигом сориентировавшись, он замахнулся, и если бы я не заслонился табуреткой, мне пришлось бы плохо.
Табуретка отлетела в сторону. Я неудачно повернулся — и он заломил мне руку. Я взвыл от боли. Что-то лежало у меня в кармане, и это что-то было швейцарским ножиком. То ли ногтями, то ли зубами я раскрыл его и ткнул куда-то наудачу.
И тут YETY отшвырнул меня. И, шатаясь, пошел к двери. Казалось, он забыл обо мне: он стонал и держался за живот. «С-с-сука», — прошипел он. И скрылся в своей комнате.
Дрожа от ужаса, я выскочил в прихожую и кое-как открыл замок. Только когда двери лифта закрылись за мной, я понял, что выронил на кухне свой ножик. Однако лифт как ни в чем не бывало уже вез меня вниз, на первый уровень, и возвратиться на пятый было просто невозможно.
— Что же ты все гуляешь по ночам, — сказала мне мама. — Весь мокрый.
— Может, он на свидании был, — откликнулся отец из гостиной.
— Пора бы уже. Может, забудет про свои компьютеры.
Я улыбался. Почему-то я улыбался. Кажется, таблетки уже начали действовать. Они действуют и сейчас, дорогой мой chekhov2020, и я боюсь, что мой рассказ вот-вот окончательно станет бессвязным.
А тогда, добравшись до своей комнаты, я вошел в сеть. «Может, прогуляться по Roman Empire? — думал я. — В этом нет ничего предосудительного. Ведь когда-то мы там познакомились. Может быть, запись сохранилась? Я бы переиграл эту игру заново. Я подарил бы ей розу, я, а не он. И все произошло бы иначе».
Мои мысли путались. Спустя минуту я понял, что вот уже целую минуту смотрю на мигающий символ на периферии зрения. Мне пришло сообщение.
Katenok. Привет.
Demon. Кать… это ты?
Katenok. Мне доктор дал свой спикер, чтобы позвонить. Demon.:-):-):-)
Katenok.:-):-):-):-):-):-)
Demon. Этого не может быть.
Katenok. Не знаю. Я проснулась, а на руке какой-то провод. И темно. Знаешь, как я заорала.
Demon. А как ты нашла мой адрес?
Katenok. Доктор дал. Он в регистратуре посмотрел, кто ко мне ходил.
Demon. Он мне говорил — ты можешь ничего не вспомнить. Katenok. А я и не помню… почти ничего.
Demon. И даже как меня зовут?
Katenok. Тебя зовут Дима. И я помню, что ты называл меня котенком. Мне это нравится. Ты такой милый.
Тут я замолчал надолго. Слова мигали и плыли перед глазами. Только дело было не в транскодере.
Katenok. Дим, ты здесь?
Demon. Я здесь. Скажи, Кать… а что ты еще помнишь? Katenok. Не знаю. Это как сон. Мне снилось, что я в таком красивом платье. В подвенечном платье. Мы в каком-то дорогом отеле, и ты со мной рядом, тоже такой красивый.
Demon. И… что мы делали?
Katenok. Ничего. Ну… это же был сон.
Demon. А что я говорил тебе?
Katenok. Ты… ты почему-то говорил, что ты не успел приехать. И мне было грустно. Но ведь на самом деле ты успел? Demon. Успел. Прошло девять дней. Ага.
Katenok. Что ты говоришь?
Demon. Кать. Ты мне очень нравишься.
Katenok. Спасибо… ты мне тоже.
Demon. Я хочу тебя видеть. И не во сне, а прямо сейчас. Katenok. Прямо сейчас нельзя. Сюда не пускают. Ты приедешь утром?
Demon. Обязательно.
Katenok. Ты ведь не оставишь меня больше?
Demon. Н-нет. Нет, котенок. Никогда.
Katenok. Спасибо.
Это ее «спасибо» я мог слушать бесконечно.
А потом мы распрощались и пожелали друг другу спокойной ночи, хотя от ночи оставалось не так уж много, и луна
заглядывала в окно, будто тоже норовила попрощаться. И все это было… да, все это было час назад. Голосовой транскодер по имени chekhov2020 внимательно выслушал меня и записал все это в мой дневник. Проверим. Да, записал.
