Когда я отошёл от берёзы, по стволу сверху вниз тянулась надпись: «Здесь погребена собака»[2].
В этот раз Абакумов пришёл один, без солдатиков.
— Вчера утром Гитлер покинул «Вольфшанце», — сказал он. — Говорят, очень плох, почти потерял голос, подавлен. Но всё-таки жив и продолжает командовать. Десять дней назад лично отдал приказ атаковать союзников в Арденнах.
— Не он. Не настоящий. — Меня колотило после недавнего укола, язык онемел, поэтому я старался говорить коротко. — Двойник. Или артист.
— Теперь это не имеет значения. Наша операция провалилась. Гипноз, магия, сжигание колдунов на кострах окончательно дискредитировали себя. Только броня, снаряды, самолёты. Да ещё русский Ваня со вшами, матом и трёхлинейкой. — Абакумов хлопнул ладонями по столу. — Ты нам больше не нужен, Григорий Ефимович. Ни в каком качестве. Приказом от двадцатого ноября ты лишен инъекций. Сегодняшние уколы — мой личный подарок.
Против воли вырвалось бабское:
— Я же сгнию.
— Ну-ну, отставить нытьё. Не такие мы и звери. Бочка с мёдом уже готова. Мёд алтайский.
— Не пойду в бочку, хоть казните. — Я изо всех сил сжал кулак. Стальная трубка шприца смялась как бумажка.
— Что же, — спокойно сказал Абакумов, — мы ждали такой реакции. Поэтому приготовили альтернативное предложение. Вода Ледовитого океана. Холодная и солёная. Товарищам из экспедиции «Северный полюс» будет поставлена задача не только наблюдать за дрейфом полярных льдов и тем, как любятся белые медведи, но и присматривать за объектом «Г.Е.Р.». Выбирай.
Океан ледяной солёной горечи против бочки тёплой душистой сладости. Разве это выбор? Это готовое решение.
— По лицу вижу, Ледовитый тебя устраивает, — сказал Абакумов. — Признаюсь честно, рад. Свыкся с тобой. Есть в тебе что-то правильное. Основное, первоначальное. Исконное. То, что мы незаметно потеряли вместе с проклятым царизмом. — Он усмехнулся, впервые за время нашего знакомства. — Хочешь что-нибудь напоследок? Женщину? Спиртное? Цыган с медведем?
— Помолиться, — сказал я. — За победу русского оружия.
Грозный русский вал, ускоряясь, нёсся на Запад. На глазах у потрясённой планеты Россия меняла пол, превращаясь из строгой и целомудренной Родины-матери в жадного до крови и плотских радостей Перуна. Он могучими толчками всё глубже и глубже вторгался в тело Германии, чтобы в конце концов под рёв артиллерии выплеснуть своё торжество алым полотнищем над Рейхстагом.
А меня всё дальше и дальше на север уносил огромный ТБ-3. Там, где пролегает граница между открытой водой и подвижными льдами, пилоты снизятся, отворят бомболюк, и я шагну вниз. Ледовитый океан примет меня и укроет ещё на семьдесят лет. Вернусь я, когда исполнится ровно век со дня моей гибели. Вряд ли большие и малые фюреры с аспидами внутри к тому времени полностью исчезнут. А значит, мне понадобится дюжина прожорливых кур, керосин, медная проволока и решительный помощник. Не обязательно галилеянин.
И уж тем более не обязательно — одноглазый.
Юрий Погуляй
У тела снежного кита
Рассказ
На шестнадцатый день команде Барри Рубенса, могучего свободного капитана по прозвищу «Монокль», улыбнулась удача. Впередсмотрящий разглядел в бушующей метели труп снежного кита. Добрый знак. На кубрике почти сразу же собрались матросы, сгорающие от нетерпения и жарко обсуждающие: кто и как потратит свою долю добычи.
Однако капитан все равно спустился в трюм, в темную обитель Редана. Снежный кит очень ценный приз, если, конечно, туша еще не испортилась. Но, чувствуя ветер в спину, внимательно смотри под ноги. Может быть, тебя толкают в пропасть.
Про Темного бога забывать нельзя.
Под ногами гудел металлический настил, из холодных недр ледохода «Сорванец» то и дело доносились жуткие стоны обшивки да слышалось низкое тарахтение из двигательного отсека. Воняло здесь, на нижних палубах, так, будто где-то в темноте мрачных переходов и грязных закоулков несколько дней назад умерло что-то большое и омерзительное.
Впрочем, может быть, так оно и случилось. Надо будет вечером на построении пересчитать всю команду. Монокль осторожно спустился по мокрой, кое-где покрытой льдом лестнице на самую нижнюю палубу и замер, прислушиваясь. Здесь начиналась вотчина Редана, и если их шаман не в духе, то лучше сразу же развернуться и оставить безумца в покое. Монокль остановился напротив двери в каюту и собрался с силами. Темный бог, наверное, уже поднимался с черного дна океана, чувствуя столь редкую и ценную вкуснятину, рухнувшую с небес на ледяные просторы. Так что нужно поторопиться, если он хочет опередить владыку глубин.
Фух. Поехали!
Как же он ненавидит это место!
— Прямо по курсу снежный кит, Редан! — сказал он, едва оказался на пороге. Затем включил в темной каюте свет. Шаман, согнувшийся над потрескавшимся столом, дернулся от его слов, поднял голову и «посмотрел» в сторону капитана. Лицо штурмана было замотанно грязными тряпками и бинтами, скрывающими уродливые гнойники и опустевшие глазницы. Подарок путешественнику, которого недобрая судьба занесла за Южный Круг и злобно надругалась над бедолагой, превратив крепкого моряка в протухающую развалину.
Темный бог, как же здесь воняет-то!
— Свежий, — спустя долгую паузу прошелестел Редан. Накинул на голову черный капюшон, прячась от гостя. — Много жира будет. Много мяса.
— Мы успеем? — собственно, ради этого вопроса Монокль и спустился в недра «Сорванца», куда старался не лазать без острой необходимости. К сожалению, шаман отказывался говорить с кем-нибудь кроме капитана. А обойтись без помощи слепого и уродливого колдуна команда не могла.
— Время есть, — сказал Редан.
— Сколько?
— Два дня. Может быть, три, — бесцветно ответил шаман.
Это хорошо. За три дня команда сможет высадиться на лед и разделать упавшего с неба снежного кита. Мясо, жир, шкуры — и «Сорванцу» добыча, и будет что продать потом, в ближайшем из бродячих городов. Хорошо, что не с пустыми руками вернутся. Да и вообще, встреча с китом — счастливая примета. И плевать, мертв ли небесный тихоход, или жив. Главное — это позитивный подход к жизни.
— Ты уверен? — на всякий случай уточнил Барри. С Реданом нужно быть очень осторожным и немножко параноидальным. Уродливый шаман жил в своей вселенной, по своим законам и очень удивлялся, что окружающие о них не знают.
— С юга грядет нечто. Но это не Темный.
Капитан настороженно подобрался:
— Что с юга грядет, Редан?
— Не Темный, — скупо проронил шаман и замолчал.
Еще один ледоход? Но они почти на границе с Южным Кругом. Дальше только мертвый почерневший снег и несущая смерть радужная пленка на воде. Кто мог забраться так далеко, что переплюнул Монокля,
