Темный бог, только бы все закончилось хорошо.
Со стороны гостя послышался лязг спускаемого трапа.
— Капитан, — рядом оказался старпом. — Я оповестил благородных джентльменов, и мы порешили идти в атаку сразу же после вашей команды, милейший.
Из-за метели ему пришлось кричать Моноклю на ухо.
Моряки, отобранные Крюком, расходились полукругом, чтобы не загораживать друг другу сектора обстрела. Сам старпом давно уже стащил дальнобой с плеча и теперь, лаская рукоять, поглядывал на ледоход.
— Пока не стреляем. Надо понять, кто это! — проорал ему в ответ капитан.
Борт судна был узнаваемо изъеден водами Южного Круга. Знаковые отметины: кое-где металл запузырился, словно нагретый сыр. Название потекло, изуродовав и без того неразборчивые буквы. Лед в тех местах, где его проламывал нос корабля, почернел.
Моноклю вдруг стало душно. Он неожиданно для себя узнал незнакомца. Поднял руку, запрещая соратникам стрелять.
«ИзоЛьда»… Неужели это «ИзоЛьда»?
По трапу неуклюже спускался закутанный матрос, похожий на смешного медвежонка. Он забавно переваливался с ноги на ногу. Так могут ходить только толстяки.
— Светлый бог, как же я рад вас видеть, господа! — прокричал незнакомец. — Вас послала нам Судьба, не иначе!
Монокль отметил, что старший помощник оказался по левое плечо и как бы невзначай направил ствол дальнобоя в толстый живот моряка.
Но если это «ИзоЛьда»…
— Что за корабль? — крикнул толстяку капитан «Сорванца».
— Исследовательский ледоход «ИзоЛьда».
Опасения Монокля подтвердились. Проклятье!
— Я капитан Эрварос! Прошу подняться на борт, дабы мы могли вести беседу в более подобающих условиях! — проревел, перекрывая вой метели, толстяк. Правой рукой он прикрывался от ветра.
Монокль и Крюк переглянулись. Глаз старшего помощника не было видно за черными толстыми стеклами защитных очков. Интересно, о чем он сейчас думает? С исследователей ведь брать нечего.
Но это же «ИзоЛьда»! Сердце опасно ухнуло, и в глазах на миг потемнело. Разве бывают такие совпадения?
— Мы согласны! — заорал Монокль.
Толстяк махнул им рукой и принялся карабкаться по трапу наверх. Путь обратно давался Эрваросу с большим трудом. Он то и дело останавливался, переводя дух и наполняя душу Барри гневным отвращением. Потому что ему больше всего на свете хотелось оказаться наверху, в рубке «ИзоЛьды». Потому что там он…
Позже!
Внизу, у туши снежного кита, команда «Сорванца» вновь принялась за работу. Моряки справедливо решили: раз обошлось без стрельбы, то и дальше ничего страшного не случится.
А вот буря может закончиться, и кто знает, как далеко от туши бродят голодные стаи местных падальщиков? Встречать тварей лучше под защитой металлических стен, а не среди льдов.
Эрварос открыл люк в рубку, с трудом повернув ржавый рычаг, торопливо вошел внутрь и замер на пороге, замахав гостям руками. Едва Крюк и Монокль оказались внутри — толстяк захлопнул дверь, и вой стихии мигом прервался, а в лицо ударила волна тепла.
Капитан «Сорванца» принялся разматывать шарфы, осторожно поглядывая по сторонам. Внутри «ИзоЛьды» было подозрительно тихо и пусто. И ощутимо чем-то воняло.
Короткий ствол дальнобоя по-прежнему смотрел в пузо толстяка, и тот, оттянувший очки на затылок, занервничал, то и дело поглядывая на Крюка.
Старпом стащил с лица защитную маску и вежливо улыбнулся Эрваросу.
— Благородный джентльмен должен понимать, в какие лихие времена мы живем и какие порядки диктует суровый мир ледяных морей.
Иногда манеры Крюка выводили Барри из себя. Но не сейчас.
— Где Вия? — не стал церемониться Монокль.
Маленькие глазки Эрвароса изумленно расширились.
— Что?! Простите?!
— Где Вия?!
— Простите, а откуда вы…
— Где Вия, долбанный ты мешок с дерьмом! — брызнул слюной Монокль.
Старпом отступил от капитана чуть в сторону, бросил на него странный взгляд. Хорошо, что хоть дальнобой не перевел.
— Вы знаете доктора Рубенс? — неуверенно улыбнулся Эрварос.
Крюк осклабился.
— Это моя жена, идиот! — рыкнул Монокль. — Где она?
«ИзоЛьда» ушла в плаванье два года назад. И, разумеется, пропала. Барри Рубенс умолял Вию не плыть с той экспедицией. Просил взять его с собой. Но та лишь тяжело вздыхала, смотрела понимающе и отрицательно мотала головой.
Так вот и закончилась история их любви. Простить ее за то «бегство» он так и не смог.
— Доктор Рубенс… Больна… Но откуда вы…
— Чем у вас тут воняет?! — вдруг спросил старпом. Он демонстративно потянул носом воздух и сам же вынес вердикт: — Гнильем?
— Пройдемте, — очень тихо и печально сказал толстяк. Развернулся и засеменил по коридору прочь.
Вия его не узнала. Да и он, если честно, не хотел признаваться себе, что этот гниющий заживо сверток грязных бинтов, брошенный на кровать, на самом деле его рыжеволосая лисичка. Южный Круг поставил на ней свою омерзительную печать. Сожрал то родное, роскошное тело и стер ту смешную родинку на левом бедре. Подло превратил бархатную кожу в уродливые мокрые струпья.
Толстячок, проводивший капитана и старпома в ее каюту, шмыгал носом где-то на пороге. От него тоже несло гнилым, и Монокль уже понимал, отчего Эрварос так и не снимает шарф. Теперь-то Барри ясно видел черную паутинку вен, наползающих снизу на лицо коротышки. Под теплыми тряпками тело капитана пожирала та же зараза, что так изуродовала Вию.
— Что вам от нас нужно? — буркнул Монокль. Больше всего на свете он хотел отобрать у старпома дальнобой и избавить жену от мучений. Вот так встреча… Вот так свидание…
— У нас кончается энга, добрый друг. Наш шаман мертв, и ледоход вот-вот остановится. Нам нужна ваша помощь. Мы должны доставить чрезвычайно важное сообщение в Академию Суши. Не могли бы вы… Отвезти нас туда. Это ошеломительно необходимо. Это изменит нынешний мир до неузнаваемости.
— Сколько вас? — спросил капитан, стараясь не думать, как именно этот кретин собирается менять мир. Вон, Вия уже изменилась…
Старпом бросил на него быстрый взгляд. По-змеиному высунул язык и облизнул обветренные губы.
— Осталось трое… Скорее всего до города доберутся не все, — поник толстяк. — Я не смогу дальше управлять кораблем. Я чувствую, что силы меня покидают. Но мы должны доставить груз! Вы не представляете, насколько это важно!
Очень хотелось проснуться. Закрыть глаза, а затем открыть их и увидеть милое веснушчатое личико Вии, каким он его запомнил. Ее вьющиеся кудри, ее маленький изящный ротик и большие голубые глазки.
Монокль неожиданно для себя почувствовал резь в носу. Опустил взгляд, борясь с нахлынувшей горечью.
Прошлое остается в прошлом.
