над Степаном и сделал ему такой подарок. Муравей взял с полки книгу и принялся перечитывать «Правила стандартных грузоперевозок».
Раздалась мелодия «Трепетание крыльев бабочки» – пришло сообщение от Стипы. Муравей, ощущая, как душа наполняется легким трепетом, раскрыл послание. «Ну вот и все, – писала Стипа. – Прощай, Муравей. Рассказывать не буду, долго, да тебе будет и не интересно, но вот как получилось – лечу я, а не ты. Целую, люблю, забывай побыстрей». Муравей долго смотрел на невесомый экран, раскрывшийся над стопкой старых потрепанных книг о дальних морях, и чувствовал, как по сердцу сочится грусть. Нет, они встретятся, конечно, обязательно встретятся через пятнадцать лет. Он придет, прилетит к ней по проторенной дорожке. Когда у нее будут другие взгляды на жизнь, другие интересы, наверное, другая любовь и, может быть, дети, рожденные под чужим солнцем.
– В полет отправляются элементы, создающие угрозу нормальному существованию общества: преступники, не желающие жить по его законам, и экстремисты, не желающие принимать существующие традиции, – тараторила ведущая с модным в этом сезоне зеленоватым оттенком кожи. И при взгляде на нее совершенно непонятно было, что на других планетах может увидеть человек такого, чего не видел у себя дома. – Пусть же тратят свою энергию, покоряя чужие просторы!
Степан лег, а перед глазами стояли Стипа и таинственные миры. Он не заметил, как уснул.
Утром он встал и пошел в грузовые ангары. Вывел грузовик на орбиту, аккуратно подвел к «Неустрашимому» и смотрел на внутренности складского отсека, пока лапы грузчиков забирали привезенные упаковки с едой и инструментами. Потом полетел на базу, на полпути закрыл глаза и нажал красную кнопку.
…Тьма была бесконечной, а звезды – прекрасными. Где-то рвался из раскаленных недр огонь, где-то рождались новые светила, а в шлемофоне орал голос майора Чепурько:
– В чем дело, Муравей?! Сержант Муравей, почему катапультировались? Что случилось, Степан, Степан, ты меня слышишь?
– Слышу, – ответил Муравей. – Я лечу.
– Куда?!! – заорал Чепурько. – Марш на базу, придурок! Трое суток гауптвахты!
Степан ничего не ответил, продолжая разглядывать хороводом мелькающие звезды.
– Степа, Степушка, я тебя очень прошу, – уговаривал Чепурько. – Ну понимаю, ты переутомился, я выпишу отпуск, полетишь куда-нибудь… Ну чего ты, а? Тут смотри какое движение, врежешься ведь!
– Муравей, недоумок, марш на базу и не блокируйте движение! – рявкнул диспетчер линии.
Степан включил маневровые и, не прекращая тихо улыбаться, аккуратно повел капсулу к «Неустрашимому». Все ближе и ближе.
– Ты что делаешь, идиот? – заорал Чепурько.
– Дезертирую, – спокойно ответил Муравей.
Все смешалось на базе, в диспетчерской и даже, наверное, в разных вышестоящих инстанциях. В эфире творилось невообразимое. Сквозь гомон сотен голосов прорывались маты майора. Степан улыбался.
– Откройте шлюз, – сказал он через несколько минут, когда корабль был совсем близко, – а то разнесу к чертовой матери.
Голоса резко замолчали, а потом створки шлюза начали медленно растворяться.
– Спасибо, – сказал Муравей. – Товарищ майор, вы к нам потом залетайте. И привет нашим, на базе.
Маме он решил написать позже, когда проложат нормальный маршрут. Перед глазами стояло лицо Стипы, которая, может быть, именно сейчас приникла к иллюминатору своей камеры. И сердце затрепетало крыльями бабочки.
Он летел.
– Лунатики, в шеренгу ста-а-ано-о-овись!
От зычного окрика лейтенанта зазвенело в голове. Еще бы, ведь орал он по внутренней связи, и звук шел прямо в динамики за ухом.
Десантники, за время полета привыкшие и к крутому нраву командира, и к беспрерывному потоку оскорблений от него, не мешкая, попытались выровнять ряд. В тесном пространстве посадочного модуля построение удавалось как нельзя хуже. Даже узкоплечим селенитам. Как они ни бились, вместо прямой получился зигзаг. Однако лейтенанта такие мелочи не смущали.
– Бойцы! – снова привлек он внимание своего отряда. – Даю вводную!
Стоявший третьим Валька навострил уши. Наконец хоть какая-то информация! Всю долгую дорогу с Луны их мучили неизвестностью, отказываясь посвящать не только в план кампании, но даже в маршрут их рейда.
Все сорок бойцов специального диверсионного взвода Лунной группировки войск при Генштабе Вооруженных сил РФ могли только гадать – летят ли они в тыл американцам или станут плечом к плечу прямо на линии фронта. Конечно, по логике вещей, уроженцев Луны командование должно было использовать на спутниках планет. К этому их готовили всю жизнь. Но… «где логика, а где наш генерал?» – говорил в таких случаях однокашник Марат.
– Президент и правительство поставили перед нами великую задачу…
Валька обреченно вздохнул. Спору нет, к поручениям правительства он относился со всей преданностью патриотической души, но сейчас ему хотелось услышать от командира конкретные указания, а не стандартную политинформацию. Однако лейтенант Березуцкий считал иначе.
– Американские агрессоры не останавливаются ни перед чем. В своей экспансии далеких мирных планет… – знакомые строчки в устах командира звучали как пулеметные очереди.
Вчерашнему выпускнику Вальке вспомнился родной кадетский корпус в пригороде Лунограда – столице Лунной области. Каждый день тамошней жизни начинался с подобных речей. За пятнадцать лет слова менялись, хотя смысл их оставался прежним. Российская Федерация с трудом, но успешно противостояла коварной штатовской военщине на всей обжитой территории Солнечной системы – от Луны до Юпитера. А российский солдат всегда оказывался сильнее американского (несмотря на звериную сущность того)… В такие минуты перед глазами Вальки вставала картинка из учебника. Хищно оскалившийся монстр в сплошной броне из огромных клыков и когтей – вместо скафандра. Учителя объясняли: так оно и есть, все американцы поголовно мутанты…
Правда, вольнодумец Марат несколько раз по секрету сообщал Вальке, что американцы почти такие же люди, как и россияне, и что было время, когда Россия и США чуть ли не дружили, а потом случился дефицит ресурсов, и разразилась война – вначале на Северном полюсе Земли, а потом и в космосе. Ему об этом еще до поступления в кадеты якобы рассказывал отец, историк по профессии и революционер по складу характера. Валька иногда поддакивал, иногда жестко пресекал подобные разговоры. Поддакивал потому, что не хотел обижать фантазирующего друга, хотя какие у клона отец-мать? Каждый из них – генный слепок одного из героических предков и выращен на клонофабрике. Не зря же у любого клона, помимо фамилии, еще и номер имеется… А пресекал потому, что такие разговоры играют на руку американцам. Не исключено, они и информационный вирус запустили. Иначе откуда у Марата такие странные мысли? Про тот же дефицит ресурсов… Вон космос какой большой, хватит на всех. Вернее, хватило бы, будь американцы людьми, а не античеловечными мутантами… Это людей как раз не хватает, потому клонов и выращивают…
От мыслей и воспоминаний Вальку оторвал болезненный тычок локтем в бок.
– Слышь, лунтик, мы на каком-то спутнике. Или малой планете. Сила тяжести как у нас, – зашептал ему в ухо стоящий рядом Марат.
– Ой ли, лунтик? – скептически скривил губы Валька. – Пока из модуля не выберемся, хрен поймем…
Березуцкий, не переставая говорить, грозно повел взглядом в их сторону, и десантники вновь вытянулись по стойке «смирно».
Впрочем, политинформация уже подходила к концу.
– Наша задача – обеспечить сопровождение работников дипломатической миссии, – лейтенант кивком указал себе за спину. Из закрытого до того момента бокса выдвинулись две фигуры в скафандрах из усиленной брони.
