А самая младшая бросилась за ним вдогонку, зовет его и говорит:
— Не бойся, я не сделаю, как в прошлом году. Весь год я только и думала, как бы мне повидать тебя еще разочек. Но и ты сраму не делай мне, не веди меня к своим родителям без рубашки, я такого позора не вынесу.
Просит она, просит, а он ей все прошлый год поминает, даже слушать не хочет. Вот подходят они к дому, упала она на колени, просит-умоляет, а он все равно рубашку не отдает. В воротах она как бы сомлела, голос потеряла, и стало ему так жаль ее, что уже на дворе отдал он ей рубашку. И только она ее одела, как встряхнулась и улетела уточкой. Вскрикнул он и упал замертво. Услыхал чернокнижник крик и говорит жене:
— Дело плохо! Остался наш сынок без рубашки.
Выбежали они, видят — лежит он мертвый. Но чернокнижник знал от этого средство, воскресил его. Первое слово его было: «Где ж ты, моя ненаглядная?» Мать говорит:
— Дитя мое, не убивайся. Может, удастся еще делу помочь.
— Ох, теперь уж нет, — говорит чернокнижник. — Теперь все прахом пошло.
Стал приемыш горько плакать и просить, приступилась и жена к чернокнижнику с великой просьбой, напомнила, сколько она слез пролила, сколько настрадалась в слепоте и кто зрение ей вернул.
— Как же можно не помочь ему в беде? Неужто тебе не дознаться, как тут быть? Великих трудов это будет стоить, но не думай об этом. Думай о том, чтобы от вашего единственного дитяти погибель отвратить.
Покачал чернокнижник головой, ничего не ответил, пошел в дом. Мать утешила приемыша: мол, еще не все потеряно. Да строго наказала, чтобы он, если выйдет дело в третий раз, ни на какие уговоры и слезы не поддавался. И велела идти за отцом. Вошел приемыш, пал на колени и стал горячо просить, чтобы еще раз его выручили. И мать следом вошла, тоже стала просить. Пошел опять чернокнижник в чулан. Шум-гром там поднялся, весь свет задрожал. Вышел он совсем без сил, весь растрепанный, и говорит:
— Ох, сынок, сынок! Ну, и задал ты мне задачу! Я тебе помогу, но уже в распоследний раз. Тем уточкам не дозволено больше купаться, кроме как один раз и то через год.
Весь год приемыш тосковал, убивался. Но вот настал урочный день, и говорит чернокнижник приемышу:
— Ну, сынок, помни: это последний раз. Потом тебе уж никто на свете не поможет. Одевайся, и пошли!
Завел он его на то место, где козел стоял. Сел сын на козла, и полетели они совсем в другую сторону. Всю Азию пролетели до самого моря. Слез там приемыш с козла, а козел ему и говорит:
— Знаешь, кто тебя на этот раз доставлял? Я сам, отец твой.
Явился чернокнижник в своем обличье — а козла как не бывало. Вынул он из кармана махонький шарик, с просяное зернышко, и велел приемышу под язык положить. Крепко наказал, чтобы тот его не выплюнул. И пропал. А приемыш спрятался и стал ждать, скоро ли уточки прилетят.
Долго ждать ему пришлось. Извелся он весь. Как увидел, что летят они, от радости чуть ума не лишился. А они опять обернулись девицами, опять о нем заговорили. Самая старшая говорит:
— Знаю-знаю, нашей-то сестричке жаль того, прошлогоднего.
Средняя молвит:
— Его, беднягу, уж и похоронили давно. Сама же говоришь, что, как обернулась ты уточкой да улетела, он тут же замертво упал.
А самая младшая ничего не сказала, только закрыла очи руками и заплакала. Они ей и говорят:
— Ну-ну, дурочка, не плачь. Иначе и быть не могло.
А она им ответила:
— Грех это нам.
Сняла она свою рубашку, положила ее и пошла в воду. И другие то же сделали. А приемыш время даром не терял, — прыг! — схватил рубашку и бежать! Те, как увидели, крик подняли, велят младшей догонять и назад рубашку принести. Бросилась она за ним, но не знает, что бы такое придумать, как бы рубашку-то свою добыть. Уж и просила она его, и молила! Говорила, что, мол, те два раза она его только испытывала, знать хотела, вправку ли он ей верен, потому что хорошо знала, что он, ежели любит, не отступится. Теперь-де видит она, что сердце у него верное. Пусть же он ей зря не чинит такой обиды, как в прошлый раз. Теперь из великой любви к нему, просит она у него рубашку и никакого коварства не замышляет. Никак невозможно ей явиться к нему в дом нагой, помрет она на пороге!
Но не поддался он на ее уговоры, только твердил, что во всем ей верит, но рубашку не отдаст — и конец.
Вот уже и дом близко, выходит им навстречу чернокнижник, низко кланяется, как королевне, накидку ей подает. Она со слезами в ту накидку закуталась, а чернокнижник говорит:
— Приветствую тебя, любимейшая дочь! Не бойся, зла тебе здесь никто не причинит. Здесь тебе лучше будет, чем в королевском дворце, все уменье мое тому порукой.
И повел ее в комнаты. Тут и мать тоже подошла, обняла, поцеловала. Наутро уж и уборы готовы были, самые дорогие, как королевнам положено. А вскоре и гости разные понаехали, все высокого роду. Все желали молодоженам счастья, супружеского согласия и здоровья. Всяк оказывал ей честь и величал королевной.
Только начался пир, прискакал гонец: торопитесь, мол, в церковь, там-де сам епископ с нетерпением ждет. Сели все в дорогие кареты, золотом и серебром украшенные, и доехали венчать молодых. А как вернулись из церкви, пошло превеликое веселье. Только королевна не веселилась.
Через год послал ей господь утеху, подарил дочь-малютку. Очень королевна рада ей была. И приемыш тоже. Но ему одна дума покоя не давала. Хотелось ему поехать в деревню, откуда он родом был, своих кровных родителей навестить. Явился он к чернокнижнику и стал отпрашиваться. Тот и говорит:
— Сын мой, чем я тебе не угодил, что задумал ты нас покинуть?
— Ах, батюшка, — отвечает приемыш, — никогда я вас не покину. Только болит у меня душа, что родной мой отец и матушка родная не ведают, куда я подевался, и горюют по мне. Избавлю я их от этого горя и тут же к вам вернусь, если дозволите.
— Ах, сынок! — говорит ему чернокнижник. — Смотри, не вышло бы из этого беды.
Не отступался приемный сын, все просил да просил. Наконец, чернокнижник дозволил ему ехать. Приготовил две дорогие кареты, нанесли в них даров для его родных. Уселись они в кареты: мамка с младенцем в одну, он со своей королевной в другую. Поехали. Ну, расспросили дорогу до той деревни, доехали, про пастуха расспрашивают, жив ли, мол, он. А люди им говорят:
— Мы не смеем вам ответить ни слова, потому что вы про пастуха спрашиваете, а он теперь великий князь.
Удивляется сын:
— Как же это так?
Сказали ему люди, что выросло на поле у пастуха золотое жито, и за то государь пожаловал ему княжеский титул. Тогда сын спросил, где же князь этот теперь живет. Ему рассказали. Сел сын и написал князю письмо. А было там писано, что вот, дескать, его родной сын, такой-то и такой-то по имени, едет со своей женой его навестить. Князь с княгиней обрадовались, сели в карету и выехали им навстречу. То-то радости было, когда все они встретились. Устроили пир на весь мир. Множество народу собралось, чтобы приветствовать княжеского сына, которого все считали пропавшим. Развеселился и старый князь, бывший пастух. Лишь одна невестка сидела печальная. Подошел к ней старый князь и спрашивает:
— Любимейшая королевна и дочь моя! Скажи мне почему ты такая печальная?
— Сержусь я на мужа, — отвечает невестка. — Очень я его просила, чтобы дозволил он мне одеться иначе, а он не дозволил и самый прекрасный мой убор запер вон в тот сундук.
Ну, князь и говорит:
— А ключ от того сундука с ним или дома у вас остался?
— С ним.
— Погоди, я тебе тот ключ принесу.
Пошел князь в другую комнату, где сын его на кровати хмельной лежал. Нашел у него ключик и принес королевне. Отворила она сначала большое окно. Потом открыла сундук и стала искать свою рубашку.
