повяжут, и выкрикивали в собравшуюся толпу все то, о чем давно шепчутся богемские «патриоты». Германские курфюрсты, тихо презирающие Императора за малость в нем немецкой крови, лишь малое из зол — наибольшая проблема именно местные блюстители «богемской чистоты», ненавидящие его за то, что крови этой, по их мнению, слишком много. За то, что богемское «Вацлав» сменил на германское «Рудольф», что благоволит германскому языку и духу, что большая часть рыцарства, служащего в Карлштейне, родом из Германии, что, в конце концов, столь тесно сошелся с германской Инквизицией и «продал исконную богемскую церковь немецким изуверам». Различить теперь, где кончаются политические комплоты и начинаются сектантские заговоры, почти невозможно — невзирая на собственные разногласия, отложив на потом свои конфликты, те и другие все чаще действуют сообща, но даже и разрозненные их деяния все больше расшатывают едва только установившийся порядок.
И вот теперь, на фоне столь малоприятных событий, эта история с картой. К сожалению — и к счастью.
Рудольфу именно сейчас, именно в эти дни, критически необходима встряска. Что-то, что выходило бы за рамки его обыденной жизни, что отличалось бы от всего того, в чем он варится все эти годы, что-то кроме донесений о сожженных монастырях и убитых налогосборщиках, кроме раздумий о политических перипетиях, что-то новое и не вполне ему привычное.
Лучшим выходом для правителя в его положении, конечно, была бы небольшая война — без особенных идей и затрат, быстрая и нехитрая, однако в данный момент на горизонте не виделось подходящих кандидатов. К счастью, престолодержец не обременен излишними предубеждениями, а посему личное участие в этом дознании должно занять его и увлечь. На какое-то время этого запала должно хватить…
Глава 6
За те несколько месяцев, что Курт не был в тренировочном лагере, изменилось многое. Первая перемена была замечена им во время пробежки, и впрямь устроенной Хауэром после трапезы. Дорожка вокруг монастырского корпуса, и прежде не отличавшаяся ни ровностью, ни прямизной, обзавелась еще и парой ям, плохо видимых из-за травы и земляных холмиков, а потому выныривающих навстречу неожиданно. Наследник, за время своего пребывания в учебке уже имевший возможность изучить маршрут, готовился к каверзам ландшафта загодя, собираясь, как пес перед прыжком, задолго до очередного взгорка или провала. К немалому своему облегчению, Курт ни разу не сверзился ни в одну из ям и не скатился ни с одной из насыпей, каковой casus был бы весьма некстати, учитывая неотвязно следующего за наследником, а стало быть, и за ним тоже, барона Ульбрехта фон унд цу Редера. К чести самого охранителя жизни юного принца следовало заметить, что отставал тот ненамного. Некоторое время выдержав умеренный темп, Курт, которому уже начал прожигать затылок пристальный телохранителев взгляд, поддавшись какому-то ребяческому азарту, прибавил ходу, навернув два круга, пока Фридрих с бароном завершали один, и встретил их на плацу подчеркнуто безмятежным, скучающе сидящим на одном из камней, повсюду набросанных по тренировочной площадке. Некоторым утешением императорскому вояке должно было служить то, что Бруно пришел лишь чуть раньше, ненамного, но все же отстав от своего начальства. Хотя, если взглянуть на ситуацию совсем уж непредвзято, то помощник, по большому счету, проиграл барону — тому, все же, приходилось подлаживать ритм под шаг принца, и неведомо было, какие показатели смог бы выдать фон Редер, не виси на нем его подзащитный.
Глядя на то, как наследник, со свистом дыша, валится коленями в прошлогоднюю истоптанную траву, Курт невольно усмехнулся, припомнив самого себя семь лет назад — здесь же, в таком же точно виде. Правда, тогда майстер инквизитор наматывал по десять-двенадцать кругов ежедневно, императорский же отпрыск грозился отойти в мир иной после семи. Однако, если сделать скидку на возраст и отсутствие подобных нагрузок в прошлом, приходилось признать, что он не безнадежен.
— Па-адъем, — скомандовал Хауэр непререкаемо, и принц мотнул опущенной головой:
— Не могу…
— Это по-богемски? — уточнил инструктор едко. — Что-то слово незнакомое.
Барон зыркнул на него ожесточенно, однако промолчал, косясь в сторону Курта и пытаясь дышать ровно.
— Подъем, — повторил Хауэр, и на сей раз наследник послушно поднялся, упираясь в землю подрагивающими руками.
— Я пытаюсь не перечить, — проговорил Фридрих, задыхаясь, — однако тайна этого действа от меня ускользает, майстер Хауэр. Для чего мне обучаться гонять по полдня?
Хауэр тихо хмыкнул, бросив на Курта насмешливый взгляд, словно призывая его взглянуть со стороны на себя самого, каким он был семь лет назад, и вздохнул:
— О, Господь милосердный… Для кого я здесь читал лекции два месяца? Для ворон, как святой Франциск?
— «Озарение», — буркнул Фридрих недовольно, пытаясь держать себя прямо. — «Дыхание»… Дыхание в бою другое. А это — что-то бессмысленное. Ну, положим, я научусь бегать целый день, и что же мне с того? Быть может, бойцам зондергруппы это пригодится, не знаю, но мне…
— А, — протянул инструктор саркастически. — Будущему Императору зазорно перемещаться на своих двоих?
— Да не в том дело, — возразил наследник нетерпеливо, — просто — к чему? Ну, например?
— Пример, — кивнул Хауэр с готовностью. — Ваш замок захвачен, стража перебита, конюшни сожжены, родня в плену. Что вы станете делать? Правильно, Ваше Высочество: до ближайшего союзника драпать ножками. Через овраги, колючки, ручьи и грязь. А за спиной — погоня, потому драпать вы будете быстро и долго.
— Я бежать не стану, — бросил тот оскорбленно, и Хауэр кивнул с подозрительной торжественностью:
— Вот это правильно. Это по-королевски. С размахом. Пасть смертью храбрых на развалинах родового гнезда… Когда-нибудь в будущем какой-нибудь миннезингер сваяет пронзительную балладу о несостоявшемся Императоре, героически погибшем, но не поправшем бла-ародных рыцарских понятий. Так?.. Не так, — сам себе ответил он, когда Фридрих лишь поджал губы, промолчав. — Потому что к власти придут враги, и вас забудут, как вчерашний снег, и пришедшие вместо вас сложат баллады
— Ты прав, — подтвердил Курт серьезно.
— Могу привести вам по десятку подобных примеров на каждое из ваших занятий, — продолжил инструктор, — однако понапрасну слов тратить не стану. Просто поверьте в то, что я знаю свое дело. Мне доверяют себя лучшие люди Конгрегации, в конце концов, и что ж — вы полагаете, что все они настолько тупы, чтобы из года в год приезжать сюда за моими тупыми советами и наставлениями?
— Нет, — вынужденно признал Фридрих, сумев, наконец, распрямиться, но все еще дыша тяжело и сипло. — Просто я хотел бы понимать смысл того, что делаю. Иначе не привык.
— В чем смысл существования человека на земле? — немедленно отозвался Хауэр, и тот, нахмурясь, переспросил:
— Что?
— Я, вроде, выразился по-немецки; уж прошу прощенья, иным наречиям не обучен.
— Это переходит все границы… — начал фон Редер недобро, и наследник вскинул руку, оборвав:
