развивал теорию парабиоза. С этой точки зрения нужно ожидать, что возбуждение в доминантном очаге, перешагнув через известный максимум, тем самым предопределено перейти в свою противоположность, т. е. затормозиться. Значит, если вы хотите поддерживать определённый вектор поведения, определённую деятельность на одной и той же степени, вы должны всё время в высшей степени тонко учитывать изменяющуюся конъюнктуру в раздражителях и в центрах, степень возбудимости доминирующего центра, отношение её к возбудимости соседних центров, отсюда возможность или невозможность выявления доминантных очагов и, соответственно с этим, рассчитывать частоты и силы тех раздражений, которые продолжают вноситься в центры. Если вы хотите поддерживать один и тот же вектор на одной и той же высоте, нужно всё время, я бы выразился, воспитывать данную доминанту, тщательным образом обихаживать её, следить за тем, чтобы она не перевозбуждалась, не перешагнула известной величины, а всё время соответствовала бы текущим условиям в центрах, с одной стороны, и в окружающей обстановке — с другой»[201].
Как видим, в поисках выхода из получающегося тупика А. А. Ухтомский переносит вопрос в практическую, воспитательную плоскость: «если вы хотите», как искусственно поддерживать доминанту. Здесь физиолог, изучающий саморегуляцию организма животных, перевоплощается в некоего тренера. Вероятно, он имеет в виду даже преимущественно воспитание доминанты у человека. Но нам интересна сама физиологическая констатация: доминанте неминуемо грозит гибель от притока дальнейших возбуждений, а так как она сама и привлекает их, значит, ей «предопределено» самозатормозиться — она «сама носит в себе свой конец». Где же этот рубеж? Ответы А. А. Ухтомского не содержат определённости: «перешагнув через известный максимум», «не перешагнула известной величины», «чуть-чуть». Вводится обязывающее понятие «кульминация» возбуждений, необходимо приводящая к торможению. Отсюда следует сделать вывод, что доминанта налицо только на нижележащем уровне, до кульминации, т. е. когда отнюдь не все возбуждения, идущие от чувствующих нервных окончаний, суммируются в одном центре.
Не противоречит ли это самой схеме доминанты? Остаётся ведь единственно возможное умозаключение, что, если доминанта полностью удовлетворяет своему определению, возбуждение предопределено перейти в свою противоположность, в торможение, а доминанта — исчезнуть.
А. А. Ухтомский приложил огромные усилия мысли, спасая свою идею доминанты от этого замкнутого круга. Тут надо отметить не только вот эту попытку соскользнуть на почву нестрогих рекомендаций воспитателю доминанты, не идущих к объективному анализу самого биологического механизма. Отступление с боями от универсальности доминанты можно подметить и по другим важным направлениям.
Это, в частности, введение понятия созревания или формирования доминанты. Мы с удивлением узнаём, что доминанта, собственно, является доминантой не когда она сформировалась, а лишь пока она формируется, не когда созрела, а пока созревает. Только поначалу, только в ранней стадии формирования доминанта как очаг, вернее, констелляция центров повышенного возбуждения первая отвечает на диффузную иррадиацию всяческих импульсов возбуждения, захватывает их. Только на этом этапе начального генерализованного возбуждения происходит рекрутирование избыточных, не необходимых, ненужных импульсов и групп нервных клеток доминантной констелляцией центров. Тут доминанта «настаивает на своём», но «в следующий же момент своей жизни» (дабы не перевозбудиться и не впасть в парабиоз и торможение) она переходит к выключению ненужных участников, переходит от диффузной отзывчивости на любой раздражитель к избирательному реагированию только на адекватные раздражения, создавшие её. Это, оказывается, и есть созревание доминанты. Теперь, когда она созрела, «из множества новых, „не идущих к делу“ подкрепляющих впечатлений… происходит подбор и отметка „пригодного“, „нужного“, „имеющего непосредственную связь“»[202].
Но тем самым возрождается исходный вопрос: а куда направляются «ненужные» раздражения? Почему надо было иллюстрировать принцип доминанты примерами с дефекацией и глотанием, если они вовсе не характеризуют механизм созревшей, сложившейся доминанты, а лишь созревающей и складывающейся? Наконец, чем же такой механизм отличается от механизма, исследованного И. П. Павловым, где, с активными в настоящий момент центрами, например пищевыми, после преодоления начальной иррадиации возбуждающих факторов нормально вступают в связь только адекватные, «идущие к делу» раздражения?
Вот другое направление отступления от универсальности доминанты. В заключении к работе «Парабиоз и доминанта» Ухтомский предлагает схему, где он допускает три разных принципа, расположив их по степени удаления от уровня покоя организма в зависимости от силы раздражения. Вблизи оси покоя, т. е. при слабейших раздражениях, действует принцип Юкскюля: возбуждение направляется к наиболее покоящемуся центру. Это реакции, противоположные принципу доминанты. Вдали от оси покоя, т. е. при сильнейших раздражениях, действуют реакции по принципу Геринга — Брейера: возбуждение, «близкое к кульминации», раздражениями не увеличивается, а, напротив, останавливается и переводится в обратные, противоположные реакции. Этот принцип опять-таки противоречит принципу доминанты. И только между обеими крайностями лежит зона, где принцип доминанты Ухтомского выполняется. Это развитие возбуждения, на полном ходу реакции, когда оно направляется к центру, в данный момент наиболее деятельному, т. е. когда раздражения подкрепляют имеющуюся реакцию. Широка ли эта средняя зона, не очень близкая к оси покоя и не очень удалённая от неё? Автор не разъясняет этого, но логика вещей заставляет считать, что она узка сравнительно с обеими другими[203] .
Таким образом, область действия принципа доминанты и этим рассуждением крайне ограничивается. Может показаться, что в этом случае нет отступления именно перед неизбежностью для доминанты «перейти в свою противоположность, т. е. затормозиться». Но на деле, как станет очевидно ниже, именно этот самый призрак воплощён здесь в принципе Геринга — Брейера. Возбуждение, приближающееся к кульминации, несёт смерть доминанте, хотя её природа как раз побуждает её идти к кульминации.
Ещё одна линия обороны: А. А. Ухтомскому представлялось, что он спасёт доминанту от этого неминуемого самоубийства, если строго разделит понятия «сила (степень) возбуждения» и «накопление (суммирование) возбуждения». Вот характерные отрывки на эту тему из работы «О состоянии возбуждения в доминанте» (1926 г.).
«Здесь я в особенности подчеркну значение третьего пункта в предотвращение неосторожного приписывания доминанте „сильного“, а тем более „чрезмерно сильного“ возбуждения. Отнюдь не в том дело, чтобы возбуждение в центре было заранее велико, ибо, если оно заранее велико, это может вредить образованию в нём доминанты в силу указания Введенского, что возбуждение, близкое к кульминации, легко переводится в pessimum добавочными раздражениями, и тогда доминанта не будет образовываться, а будет, напротив, гаситься новыми доносящимися до неё импульсами. Дело именно в том, чтобы за время самого действия дальней иррадиации центр оказывал способность (? —
«Со своей стороны я всегда остерегался от приписывания доминанте сильного возбуждения и, надеюсь, нигде не дал повода для этого. Повод мог дать М. И. Виноградов (ученик А. А. Ухтомского. —
«Подчёркиваю, что не сила возбуждения в центре в момент доносящегося к нему случайного импульса, а именно способность (? —
Вдумаемся в эти настойчивые разъяснения. Их направляет всё тот же грозный призрак: угашение доминанты, торможение, подстерегающие её, как только возбуждение в этом доминантном центре обретёт силу, достигнет высокой степени. Вот этой угрозы и не охватывал взгляд М. И. Виноградова. Поскольку его прямой темой было лишь образование доминанты, а не состояние и развитие доминанты, профессор был
