грязные твари будут по-прежнему летать вокруг нашего дома, напоминая нам о ней, и таким образом Белла Отеро будет жить до тех пор, пока не умрем все мы, кто знал ее и кто может рассказать о ее экстравагантных выходках. Теперь вы понимаете дьявольский замысел этой спесивой старухи?»
Это жизнь или звуки жизни – то, что опять слышат мои глухие уши. Там, внизу, сидят соседки и моя подруга Ассунта. Они тоже говорят о воспоминаниях. Глупые толстухи… Одно верно: я, как и любой другой человек, не умру окончательно до тех пор, пока все, знавшие меня, будут помнить мое имя. И для этого мне не нужны голуби. Что за глупость! Белла Отеро живет уже в книгах, посвященных ей, рассказывающих о жизни таких, как я и ты, Эмильена. Мы с тобой никогда не умрем до конца – это привилегия скандальной известности.
Старуха Мими встрепенулась. Она пытается о чем-то попросить, но только беззвучно шевелит беззубым ртом – призраки не могут говорить.
– Ты будешь жить в книгах, – повторяю я снова, увидев ее реакцию, – ты уже бессмертна.
Мими поворачивается к окну, но ее умоляющий взгляд обращен не к голубям: кажется, она смотрит куда-то вниз, на улицу. Нет, это невероятно! Что нужно Эмильене д'Алансон от моих толстых соседок? Внезапно меня озаряет догадка. Возможно, я ошибаюсь, но стоит попробовать.
– Ассунта, Ассунта Джованьини! – кричу я с балкона. – Поднимитесь ко мне немедленно.
Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Мими. Кажется, я угадала. В ее выцветших от опиума глазах, по крайней мере в том, который не закрыт моноклем (бывшим ее отличительным знаком в годы нашего соперничества), я увидела надежду на новое бессмертие.
Маленькое бессмертие
Как объяснить Ассунте, моей доброй подруге, помогающей мне стелить постель и надоедающей мне расспросами, что сегодня ей наконец повезет и она из первых уст узнает историю куртизанки?
– Ассунта Джованьини! – кричу я. Она поднимает глаза. – Поднимитесь ко мне, Джованьини, сию минуту!
Говорят, у меня невыносимый характер, но в действительности я впервые зову ее криком. Она смотрит на соседок, перед которыми только что защищала меня, и те одновременно пожимают плечами, как персонажи пантомимы. «Получай, – будто говорят плечи толстухи, которая сопровождает каждое свое слово хлопком по ляжке, – твоя сумасшедшая старуха зовет тебя. Раз уж ты идешь к ней, воспользуйся случаем и поговори о голубях». Мадам Готье тоже пожимает плечами, и я представляю, как она говорит: «Сколько терпения у вас, мадам Джованьини, какой крест достался». Плечи мадам Перно, по-видимому, выражают нечто иное: «Хитрая Ассунта, ты, должно быть, уверена, что старуха Отеро богата, а то с какой стати ты позволяешь так с собой обращаться?…»
Мои заплывшие жиром соседки, должна признать в первый раз оказываются правы. Жаль, что я ничего не могу оставить в наследство моей доброй Ассунте. Клянусь, я отдала бы все, чем некогда владела, лишь бы кто-нибудь прогнал эту дряхлую и жалкую д'Алансон. Я замерзла и больше не могу оставаться на балконе, избегая встречи с призраком.
– Давай же быстрее! – снова кричу я и через несколько минут слышу, как открываются четыре замка, охраняющие дверь и подвластные только Ассунте.
После моей смерти им придется прибегнуть к ее помощи, чтобы вынести отсюда труп, и вездесущие журналисты будут засыпать ее вопросами: «Это правда, что вы были лучшей подругой знаменитой Беллы Отеро?» Обычно бывшая знаменитость, покинув мир живых, ненадолго, на период некрологов, выходит из забвения. «Расскажите, как она жила в последние годы? Говорят, она сошла с ума, разговаривала с призраками, с фотографиями на стене. Она открыла вам какую-нибудь тайну? Говорят, у нее был припрятан приличный капитал… Вы видели его?» Столько нескромных вопросов… Но, если только Ассунтой не завладеет желание прославиться, она сможет рассказать только одну историю, услышанную из первых уст. Историю даже не обо мне, а об Эмильене д'Алансон.
– Садитесь сюда, дорогая, – говорю я, указывая ей на то место, где находится старуха Мими. Призрак Мими отодвигается, чтобы освободить место живому человеку, и смотрит меня вопросительно: «Что ты делаешь?»
Но она прекрасно знает, что я делаю. Призраки – все равно что восставшие из гроба мертвецы, и их можно успокоить единственным способом – так же, как и души в чистилище, – поминовением. Моя толстая соседка там, внизу, уже говорила – или мне просто послышались эти правильные слова, что мертвые не умирают окончательно, пока не уйдет из жизни последний знавший их человек. Для Мими этим человеком стала я, но мы обе знаем, что и мне осталось недолго. «Ты довольна, дорогая? – спрашиваю я ее. – Поэтому ты явилась ко мне в таком жалком виде, верно? Ты всегда была ужасной эгоисткой и не брезговала никакими уловками ради достижения своей цели. За
– А теперь, Ассунта, слушайте меня внимательно. Я расскажу вам давнюю историю, – говорю я, прежде чем моя соседка приступает к ритуальным вопросам: «Мы хорошо себя чувствуем? Что случилось? Нам приснилось что-то плохое во время сиесты?…»
Однако на этот раз Ассунта, похоже, не собирается задавать риторических вопросов. Она молча садится на мою кровать, сложив руки на коленях, как девочка, чувствующая, что ей наконец дадут давно обещанную конфету. Ассунта медленно раскачивается из стороны в сторону, вся обратившись в слух. Кажется, она чувствует себя очень комфортно на моей кровати, плечом к плечу с грустной тенью бывшей красавицы Мими д'Алансон и я спрашиваю с надеждой:
– Вы замечаете чье-нибудь странное присутствие?
– Вовсе нет… – удивленно отвечает Ассунта.
Мими смеется, опять показывая свой беззубый рот, где некогда были безупречно красивые зубы. «Ты всегда отличалась большой ловкостью, – говорю я ей, а потом добавляю: – Ты выиграла, и получишь свой маленький кусочек бессмертия. Я расскажу этой доброй женщине самую известную историю об Эмильене д'Алансон, лучше всего показывающую превращение бедной девушки, родившейся в грязной комнате привратника на рю Де Мартир, в самую восхитительную женщину Франции. Когда я закончу мою историю, ты получишь маленькое место в мире живых, которого так жаждешь. Можешь быть уверена, что до тех пор, пока молодая Ассунта не окажется под землей, ты будешь жить в памяти смертных. Подумать только: хозяйка небольшого провинциального ресторанчика станет последним человеком, кто тебя помнит! Как мало тебе нужно теперь, Эмильена, а ведь раньше ты была ненасытна…»
– Я рассказывала вам когда-нибудь об Эмильене д'Алансон, с которой я делила благосклонность нескольких монархов, дорогая? – спрашиваю я Ассунту без предисловий, и она в нетерпеливом ожидании беспокойно ерзает, будто моя кровать колет ее. Наконец-то настал час сенсационных признаний, когда она узнает все подробности жизни Беллы Отеро. Несомненно, именно об этом она думает, но произносит только:
– Эмильена Кальсон?
– Д'Алансон… – повторяю я, глядя на Мими, взгляд которой будто говорит: «Видишь, как я была права, что пришла. А могла бы умереть навсегда: всего несколько десятилетий, как меня нет в этом мире, я уже никто не знает, кто я такая», – Не упрямьтесь, дорогая, конечно же, вы слышали об этой необыкновенной женщине, – настаиваю я, чтобы не вдаваться в подробности жизни Мими и сделать более коротким мое заклинание.
