канарейки.
Или, возможно, все еще хуже. Может быть, я уже мертва и нахожусь в аду. Наверное, так оно и есть. Потому что какое наказание может быть хуже, чем влачить жалкое существование в городе, некогда покоренном мной, знать, что все, любившие меня, мертвы, и довольствоваться редкими появлениями своей молодой Тени и воспоминаниями далекого прошлого? Хотя лучше называть их призраками. Звучит более значительно, хотя это менее славные страницы прошлого – воспоминания Агустины Отеро, девочки из Вальги, бесстыдно искусившей свою судьбу».
«Бесстыдно искушать судьбу… грешно сводить с ума мужчин…» Я и сейчас улыбаюсь, вспоминая эти слова, окончательно отдалившие меня от деревушки моего детства. «Посмотрите на нее, – говорили добропорядочные жители Вальги, видя, как я танцую в сосновых рощах, – эта девчонка дьявольски красива, она способна свести с ума даже святого и знает об этом…» Сколько мерзких сплетен! В те времена я была такая же, как и ты, Гарибальди, немногим больше, чем дикий зверек. Как я могла понимать, что такое дар красоты? Разве я когда-нибудь себя видела со стороны? Разве знала, каков цвет моих глаз или блеск волос? Я, как и любая другая девочка такого же происхождения, не знала, как выгляжу. Единственное подобие зеркала, в которое я смотрелась, были воды реки – обманчивая поверхность, и это знает любой. Сейчас мне пришла на память легенда о Нарциссе. Тот австрийский врач, ставший популярным после публикации своей книги, все напутал. Он заставил людей поверить, что кто-то может влюбиться в собственное отражение в реке. Уверяю вас: в водах реки можно увидеть всего лишь дрожащий силуэт. Так что бедняки моего поколения не знали черт своего лица.
Я прерву ненадолго рассказ Беллы, чтобы прокомментировать кое-что заинтересовавшее меня. Когда изучаешь жизнь человека другого времени, открываются неожиданные детали, меняющие прежнее представление об этом человеке и его поведении. Например, все знают, что при написании биографии обязательно необходимо учитывать исторический контекст, но я поняла, что не менее необходимо ввести в повествование бесчисленное множество повседневных мелочей, редко встречающихся в исторических книгах. Поэтому в связи с уверениями Агустины о совершенном незнании ею своего внешнего облика мне бы хотелось процитировать интересный отрывок из «Истории частной жизни» Арье и Дюби. В томе, посвященном последним годам XIX века, написано: «Очень жаль, что отсутствует подробное исследование относительно распространения и употребления зеркала в Европе того времени I».). В деревнях настоящее зеркало имелось только у цирюльника, простым же сельским жителям оно было недоступно. Они могли представить свой физический облик только через восприятие их окружающими». «Как жить внутри тела, которое ты никогда не видел? – задается вопросом в своей книге доктор Вероника Наоум. – Нам эта ситуация ныне кажется совершенно невероятной. Современным людям трудно представить, что сто лет назад 99 процентов населения не знали, как они выглядят, и все связанные с этим последствия для существования человека и конфигурации его личности».
Все это вполне позволяет предположить, что именно недоумение десятилетней девочки, не понимавшей, в чем ее обвиняли, привело к формированию неукротимого характера Каролины и породило желание покинуть Вальгу.
Из Вальги в Марсель
Теперь мне придется на некоторое время самой продолжить повествование, потому что с момента бегства Агустины из Вальги и до начала восьмидесятых годов, когда появились известия о ее первых успехах на юге Франции, о жизни будущей Беллы Отеро нет достоверных сведений. В мемуарах, продиктованных мадам Вальмон, Каролина заполняет эту пустоту, рассказывая о возлюбленном по имени Пако Колль, о бегстве в Португалию, дебюте в Лиссабоне и Барселоне и беременности, но ничто из этого не подтверждается документальными свидетельствами, тем более беременность, которая была невозможна, согласно известным медицинским заключениям. Как удалось Агустине, едва вырвавшись из нищеты, за столь короткое время превратиться в одну из самых ярких звезд своего времени? К каким способам и уловкам она прибегала, какими любовниками пользовалась, чтобы открыть перед собой первые двери? Как и с кем убежала Агустина из Вальги, когда ей не исполнилось еще и двенадцати лет? Попробуем узнать об этом, используя более или менее прямые свидетельства, полученные в единственном месте, где их до сих пор можно обнаружить, – родной деревне Каролины Отеро в провинции Понтеведра.
Вот итог нескольких дождливых дней, проведенных в Вальге.
Вальга представляет собой небольшое селение, состоящее из пяти приходов: Кампанья, Кордейро, Сетекорос, Вальга и Ханса. На фотографиях, сделанных всего несколько десятков лет назад, Вальга выглядит жалкой деревушкой с каменными домами, но с тех пор она сильно изменилась. Человек, приехавший сюда в поисках следов Каролины Отеро, увидит красивые кирпичные постройки, веселых открытых людей, которые (в отличие от своих родителей) гордятся своей знаменитой землячкой. Служащие муниципалитета Мон и Мари Кармен, занимающиеся вопросами культуры, пытаются раз и навсегда покончить со всеми табу, долгие годы связанными с личностью Отеро. Недавно по их инициативе были установлены отношения с муниципалитетом Ниццы с целью получения сведений и экспонатов для создания небольшого музея. К сожалению, материал, который удалось собрать, невелик. Нет ни документов, ни писем, ни вещей, а свидетельства людей о том, что произошло после того, как Агустина сбежала из Вальги, разнятся или выглядят слишком неправдоподобно. Некоторые считают, что Агустина уехала в Понтеведру и поступила служанкой в дом врача. Возможно, не случайны рассказы Каролины о том, как, оставив колледж, она испытала множество унижений от жестоких наставниц Хуаниты и Пепиты. Может, она жила у врача, от которого сбежала потом со своим возлюбленным Пако? По словам других, Отеро, рано сбившись с пути, попала в публичный дом, где обслуживала клиентов и танцевала за мизерную плату. В свою очередь, ближайшие родственники Беллы, бывшие еще в живых, когда я посетила деревню, Хуан Мануэль и Элена Отеро (ее внучатые племянники преклонного возраста), уверены, что дело обстояло по- другому. По их мнению, двоюродная бабка сбежала из Вальги в 1880 году с труппой бродячих артистов, часто посещавших тогда те места. Донья Элена Отеро вспоминает, как мать Агустины (ее действительно звали Кармен, хотя она не была ни цыганкой, ни андалуской) жаловалась, что ее дочь ушла, не попрощавшись ни с ней, ни со своими братьями и сестрами. В один прекрасный день она исчезла, но, согласно многим свидетельствам, примерно через два года после бегства дала о себе знать.
В то время Агустина уже называла себя Каролиной (именем своей старшей сестры, умершей еще до крещения) – возможно, из-за ненужной предосторожности, чтобы мать не смогла разыскать ее, так как она была малолетней. Когда труппа артистов и акробатов, к которой присоединилась Каролина, проходила по мосту мимо ее родной деревни, она перегнулась через перила и окликнула женщин, стиравших в реке белье. Сначала она сказала, чтобы они никому не говорили, что видели ее, пока труппа не уйдет, а потом бросила им красивые вышитые наряды (две ночные сорочки, согласно другим версиям) и попросила отнести их ее младшей сестре в подарок. После этого, даже не передав привета матери, Каролина быстро удалилась, будто опасаясь, что кто-то или что-то заставит ее вернуться.
Второй контакт Беллы с семьей произошел почти восемьдесят лет спустя. В 1959 году донья Элена Отеро написала тете, уже престарелой и влачившей жалкое существование, письмо, предлагая вернуться в родную деревню и жить с ними до конца дней. Через шесть месяцев племянница получила одно из трех уникальных рукописных писем Каролины Отеро,[11] будто бы написанное рукой секретаря.
Оригинал, который донья Элена хранила долгие годы, взял у нее на время фанатичный биограф дон Хосе Пиньейро Apec, но так и не вернул его хозяйке, объяснив, что «письмо было похищено». Однако вот текст этого письма, приведенный им в его книге:
