Вот так да-а! Голицыны - воеводы - поддерживают самозванца!
- Ну дела-а-а! - задумчиво протянул Митрий. - Это что же мы делать-то теперь будем? Нешто новую присягу принимать?
- Побегу. - Макарий вскочил с колен. - Знакомцев обрадую!
Иван проводил его взглядом и обернулся к своим.
- Вот что, - твердым голосом произнес он. - Я так мыслю: кто на Москве сидит - тот и истинный государь, ему и присягнуть.
Переглянувшись, парни согласно кивнули:
- Пойдем… Эвон, уже народишко собирается.
Ратники и впрямь собирались в центре разбитого лагеря, где уже реяли стяги с изображением Георгия Победоносца. Парни вместе с остальными торговцами и вооруженными людьми, ускоряя шаг, отправились туда же.
- Басманов, Басманов! - кричали воины, указывая на воеводу на белом коне.
Ратники споро выстраивались по отрядам. Побежали с докладами сотники. Воевода Басманов поднял затянутую в латную перчатку руку. Все затихли.
- Вои росские! - Военачальник, герой битвы под Новгородом-Северским, где был разбит самозванец, приподнялся в седле. - Горе, горе великое постигло землю нашу - умер государь и защитник Борис Федорович!
Басманов помолчал, слегка наклонив голову. Он был бледен, видать, еще не совсем отошел от ран; все в войске хорошо знали о личной храбрости воеводы: в боях он не щадил себя.
- Новый государь, сын покойного царя Бориса Федор вступил на российский престол, - помолчав, продолжал Басманов. - Москва присягнула государю. Так присягнем и мы, и с новыми силами, воодушевлясь, разгромим самозванца и его приспешников, как сделали это не так давно под Новгородом- Северским!
Ивану хорошо было видно, что находившиеся по обеим сторонам от Басманова конь в конь богато одетые всадники - князья Голицыны - вовсе не разделяли воодушевления воеводы. Можно даже сказать - кривились. Выходит, что ж, прав был Макарий? Но тогда… тогда страшно подумать: в войске - заговор! И во главе его не кто-нибудь - воеводы, князья! Кстати - ближайшие родственники Петра Басманова. Даже лучше сказать - старшие родственники. К тому же, как вскоре выяснилось, Басманов вовсе не считался в войске главным - был еще князь Андрей Телятевский, может, не такой знающий воевода, зато куда как более родовитый, а это очень много значило. Конечно, можно себе представить, как было обидно Басманову!
- Пойдем к воеводе, - после присяги решительно объявил Иван. - Он нас должен помнить, не раз видел у Семена Никитича.
- Интересно, - Митрий задумчиво почесал за ухом. - Могли б Семена Никитича царем выбрать?
- Не могли, - отрицательно мотнул головой Иван. - Жесток больно и мало кому люб.
Прохор кивнул:
- Это уж точно. А к Басманову пойдем, объявимся - это ты, Иван, верно придумал. А то, не дай Бог, примут еще за лазутчиков… Да, вот еще что… Макарий.
Вместо ответа Иван подошел к дереву и оторвал ветку. Разломил на три части, протянул друзьям:
- Кто за то, чтоб выдать - кидай в шапку. Кто не хочет - ничего не кидай. Шапку за кустом положу - и все по очереди пройдемся, лады?
Парни кивнули, прошлись один за другим. Иван поднял шапку, показал - пусто!
- Ну, значит, будем считать - не было никакого Макария!
Митрий посмотрел в небо:
- Однако, вот… ежели Басманов помощи против изменщиков попросит, что делать будем?
- Там посмотрим, - уклончиво отозвался Иван и махнул рукой. - Пошли, что ли?
Воевода принял их с ласкою - узнал доверенных людей Семена Годунова, вспомнил и покойного Ртищева, с которым был когда-то дружен, покивал.
- Жаль, жаль Андрея Петровича, дельный был человече. В Москву, говорите, собрались? - Басманов прищурился. - А ежели не отпущу?
- Тогда здесь послужим.
- Вот! - обрадовался воевода. - Золотые слова - узнаю людей Ртищева! Что ж, за работу, за работу… Коль вы уж из сыскного, так живо сыщете мне заговорщиков. Ну, идите покуда, велю вас накормить да переодеть, а то срам в этаких-то армячишках шастать. Будто шпыни какие ненадобные, а не государевы люди.
Из запасов воеводы каждому выдали по кафтану и паре сапог, сабли.
- Лепо, лепо, - оглядывая парней, шутил Басманов, - ужо Семен Никитич потом вычтет из вашего жалованья.
Впрочем, князю быстро стало не до шуток. Прискакавший вестник вручил ему грамоту от царя Федора и боярина Семена Годунова. В грамоте сией, как краем уха услышал нарочно задержавшийся Иван, Петр Басманов во всех делах своих прямо и неоднозначно подчинялся думному боярину Андрею Телятевскому. По требованию воеводы, бывший при нем дьяк громко прочел грамоту прибывшим военачальникам.
- Слыхали? - с досадой переспросил Басманов. - Семен Годунов грамотицей сиею срамной выдает меня зятю своему в холопи - Андрею Телятевскому - да я и жить не хочу, лучше смерть, чем позор этакий!
Воевода еще долго разорялся, плакал да жаловался, что в те времена было в порядке вещей даже у вполне мужественных и бесстрашных людей. Иван же, немного послушав, в задумчивости пошел к своим. Одна мысль терзала его сейчас: будет ли воевода Басманов теперь так же милостив к людям Семена Никитича Годунова? И будет ли он с прежней прытью сыскивать заговорщиков?
Впрочем, оба вопроса вроде бы разрешились сами собою - ближе к вечеру посыльный от воеводы зашел в палатку к парням:
- Князь-воевода батюшка сей же час вас видеть желает!
Иван пожал плечами:
- Желает так желает - идем.
А сердце все же нехорошо заныло… И, как оказалось, зря. Никаких необоснованных репрессивных мер Петр Басманов в отношении людишек разобидевшего его боярина не начал, хотя и мог бы, а, наоборот, представил им кряжистого и, как видно, чрезвычайно сильного человека с несколько угрюмым волевым лицом, черной окладистой бородою и пронзительным взглядом.
- Вот ваш начальник и верный мне человек Артемий Овдеев сын, стряпчий.
Стряпчий… Иван чуть скривил губы, но быстро прогнал улыбку. Стряпчий - не великий чин. Ну, постарше, конечно, чем дворянин московский, но куда ниже стольника, не говоря уже о чинах думных. Вообще же, Овдеев фигурой напоминал самозванца, только более, так сказать, матерого, много чего повидавшего. На вид стряпчему лет сорок - сорок пять, одет без особых изысков, типа там канители иль бити, но - прилично, в дорогого сукна кафтан, подстрижен коротко, аккуратно, лоб высокий, с большими залысинами. Вообще, запоминающееся лицо.
- Что ж, - Овдеев осмотрел ребят и кивнул. - Прошу в мой шатер, молодые люди.
- Вот-вот, - засмеялся воевода. - Идите-ка, займитеся делом.
Шатер стряпчего располагался довольно далеко, у заросшего березняком лога, и не особо выделялся среди прочих походных кибиток. Подойдя к шатру, Овдеев самолично откинул полог и гостеприимно пригласил внутрь:
- Присаживайтесь, в ногах правды нет. Так вот, значит, какие вы есть…
Парни удивленно переглянулись.
- Андрей Петрович когда-то рассказывал мне о вас, - с улыбкой пояснил стряпчий.
- Ртищев? - обрадованно переспросил Иван. - Так вы его знали?
