- В таких пол-Москвы ходит.
- Ну, уж что слыхала - сказала.
- А не говорили колдуньи, как он выглядел? Из знатных людей или, может быть, из простых?
- Не знаю… Хотя… Слыхала краем уха, что, по повадкам, вроде бы из простых… но ведет себя как боярин. Важно.
- Важно, говоришь? Ну-ну…
Задав ворожее еще пару вопросов, Иван удовлетворенно кивнул и, простившись, отправился восвояси обратно на Земский двор. Правда, по пути заглянул снова к Флегонтию:
- Говорят, есть у тебя один паренек, человече… что чужие замки, как свои открывает.
- Что ты, что ты, милостивец! Окстись! Нешто я таких татей приваживаю? - Хозяин постоялого двора испуганно замахал руками.
- Насчет татей - это мы потом с тобой поговорим, Флегонтий, - нехорошо прищурившись, пообещал Иван. - Вдумчиво так поговорим… и не здесь… коли ты уж мне никак удружить не хочешь. Прощай пока…
- Постой, постой, милостивец! - Флегонтий ухватил гостя за рукав и, состроив умилительную гримасу, прошептал: - Тебе парнишка-то насовсем надобен? Для дыбы?
- Был бы для дыбы - я б к тебе не пришел, сам бы сыскал, не сомневайся. На время он мне нужен, по личному, можно сказать, делу.
Хозяин постоялого двора посветлел ликом:
- Так бы сразу и сказал, господине! Так бы сразу и сказал… Пожди-ка чуток…
Он повернулся, подзывая из глубины людской залы служку:
- Кондратий!
- Что, Флегонтий Иваныч?
- К Пахе Звездарю сбегай. Скажи… - Флегонтий обернулся к Ивану. - Чего сказать-то?
- Чтоб сразу после обедни был на Чертольской… ну, скажем, у кабака… Со всем своим инструментом.
- Слыхал, Кондратий?
- В точности все передам, Флегонтий Иваныч!
Вернувшись в приказ, Иван без удивления понаблюдал за царившей там суетой: приказные мыли полы, оттирали стены, бегали туда-сюда с увесистыми кипами бумаг, какие-то раскидывали по отделениям-четям, какие-то - вручали лично дьякам. А некоторые даже сжигали. Ну, все ясно - ждали Овдеева. Как раз сегодня должен был приехать, к вечеру. Вдруг да в приказ решит по пути завернуть, не дожидаясь завтрашнего утра?
Заглянув в сыскную каморку, Иван кивнул своим:
- Собирайтесь. Дело есть.
- А что за дело?
- По пути расскажу. Ты, Прохор, надеюсь, еще кулаками махать не разучился?
- Ха!
- А ты, Митя, из пистоля по-прежнему бьешь?
- Спрашиваешь! Почти каженный день с князем Михайлой стреляем.
- Ну, идемте оба…
- Постойте! - Из своего угла высунулся из-за кипы бумаг подьячий Галдяй Сукин, поморгал обиженно. - А я? Я-то как же? Чего меня не берете?
- Тебя? - Иван вдруг улыбнулся и махнул рукой. - Черт с тобой, сам напросился. С порохом-зельем обращаться умеешь?
- Умею! - накидывая на плечи армяк, радостно закивал Галдяй, а потом, уже тише, чтобы никто не услышал, добавил: - А не умею, так и научиться недолго. Не такое уж хитрое дело.
Уже стемнело, когда к хоромам подъехали всадники. Один спешился, обернулся, крикнул повелительно:
- Езжайте. Утром явитесь к докладу.
- Спокойной ночи, господине… - почтительно попрощались всадники. Двое из них - здоровенные бугаи - остались.
В темноте, быстро удаляясь, застучали копыта. Вдруг пошел снег, повалил мягкими хлопьями; заскрипели ворота…
- Черт знает что! - громко выругался спешившийся всадник. - Евстафий, ты что, один здесь? А где остальные?
- Охряй занемог, а где Федька с Хилаем - не ведаю, - послышался дребезжащий старческий голос.
Вспыхнул факел. Таившийся за углом Иван вышел из темноты:
- Здрав будь, Артемий Овдеевич!
Овдеев вздрогнул, обернулся:
- Иван! Ты как здесь?
- Да вот, зашел переговорить. В избу пустишь?
- Заходи, - Овдеев прищурился. - Чтой-то я тебя в приказе сегодня не видел. А ведь заезжал.
- Знаю.
- Ты поднимайся… Я тут распоряжусь. Евстафий, проводи гостя в горницу!
- Так, господине… замок.
- Ах да… Держи ключи!
Высокое крыльцо, сени, низкая притолока… Замок. Большой, увесистый… Слуга в черной бархатной однорядке с прожженным подолом зазвенел связкой ключей, отпер. Войдя в горницу, зажег свечи и в ожидании хозяина почтительно встал у двери.
Ну вот, кажется, и все… Кончится скоро все… скоро… вот уже сейчас.
Усмехнувшись, Иван подошел к печи… Странная была печь - топилась не из горницы, а из соседней людской. Горячая! Юноша приложил руки к изразцам с рисунком в виде красных тюльпанов. Потом подошел к стене… вот здесь вроде бы выцвело… и гвоздик.
- Увидел чего? - насмешливо поинтересовался с порога Овдеев.
Иван неспешно обернулся:
- А картинку-то с мельницами куда дели, Артемий Овдеевич? Ту, что купец Никодим Рыло подарил.
- Не подарил, а в обмен дал, - усаживаясь в кресло, усмехнулся Овдеев. - Вижу - ты даром времени не терял. - Он зло прищурился.
- Да уж, - светски улыбнулся гость. - Сказать по правде, пришлось нелегко… слишком уж умело вы заметали следы… господин Ошкуй!
- Тихо, не дергайся! - Овдеев мигнул, и двое бугаев - приставы, те самые, в дежурство которых повесился Телеша Сучков, - бросившись от дверей к Ивану, заломили юноше руки.
- Вот так-то лучше, - нехорошо усмехнувшись, кивнул хозяин. - Посадите его на лавку… Теперь обыщите.
Опытные руки приказных ловко зашарили под кафтаном и за голенищами сапог, вытащив на свет Божий два длинных ножа и кистень.
- Больше ничего нет, - улыбнулся Иван. - Вот, ей-богу!
- Оставьте нас, - хмуро бросил Овдеев и пристально посмотрел на гостя. - Чего пришел?
- Поговорить.
- Хм… Признаться, я тоже хотел сегодня тебя навестить, больно уж ты прыткий молодой человек! Слишком прыткий… Я ведь приехал еще вчера… Не заходил ни домой, ни в приказ… Ну? - Овдеев сверкнул глазами. - Говори, коль пришел! Только не думай, что тебе хоть что-то поможет.
- Давайте так, господин Ошкуй, - улыбнулся Иван. - Я начну рассказывать, а что мне будет непонятно, спрошу. Хорошо?
Овдеев кивнул:
