Та женщина, неведомая мне,И по причине, неизвестной мне,Так плакала, припав лицом к стене,Беду свою всем телом понимая.Внимала плачу женщины стена.Я торопилась — чуждая странаМеня ждала. Мой поезд был — «стрела».Шла в даль свою толпа глухонемая.Взлетел гудок. Стакан пустился в пляс.Как бледный мим, витал во тьме мой плащ.И вдруг огромный безутешный плачМеня настиг средь мчащегося леса.Печальный поезд сострадал ему —Колёсами, считающими тьму,Он так звучал, внушая боль уму,Как будто это плакало железо.Болтался плащ. Приплясывал стакан,О, спешка мира! Как рвануть стоп-кран?Плач, как палач, меня казнил стократ.Подушка сна была груба, как плаха.Остановитесь, поезда земли!Не рвитесь, самолеты, в высь зари!Мотор столетья, выключись, замри!Виновны мы в беде чужого плача.Повремени, мой непреклонный век,С движением твоим — вперед и вверх.Стой, человек! Там брат твой — человекРыдает перед каменной стеноюИ бьется лбом в затворенный Сезам[183].Люби его! Внемли его слезам!Не торопись! Пусть ждет тебя вокзалПрогулок меж Землею и Луною.
1962
ОСЕНЬ
В природе — сытость влагою и сырость.Октябрь желает желтым малевать.Вот и свершилось то, что сердцу снилось:Прощай! Разлуки нам не миновать.Ступай! Иди, куда идти велитНеверности тяжелая свобода.Я помогу тебе — поторопись,Мой опыт провожаний так велик,Я преуспела в этом, как природаВ искусстве провожать листву и птиц.В дорогу соберу тебя сама:Все вспышки губ, все россыпи и кладыТайн безымянных — отдаю! Возьми!Ах, странник мой, полна твоя сума —В ней все твои неистовые клятвы,Непрочные, как детский вздор весны.Что вспоминать — давно растрачен август,Душа и лес зияют в октябре.Не медли же — мне пустота не в тягость,О, благодарствуй — добрый путь тебе!А слёзы — пусть их — это лишь ошибкиМоих зрачков. Всё минет без следа.Мой опыт провожаний так обширен,Так замкнута моей судьбы тропа…
