Страданье человека! Милосерднымты делаешь того, кто человек.Что было домом — стало пеплом серым,чернейшим снегом стал белейший снег.Страданье человека — пепел зёрен,казненный хлеб, не утоливший рот.Я видел пепел колоса. Он чёрен.Люблю смотреть, как зеленеет рожь.Я тронул пепел дерева рукоюкрестьянина, не устыдившись слёз.Зато зимой я плакал над строкою:«Весною зацветает абрикос!»Страданье человека — смысл насущныйхлебов, погибших в пепле и золе.Я видел горе. Плач детей я слушал.Так полюбил я радость на земле.
1970
«Деревья, вы — братья мои…»
Деревья, вы — братья мои.Темнело, но всё же моглиглаза мои видеть при звёздах,что впали вы в дрёму и отдых,как путник, как пахарь, как кто-то,кого утомила работа.Деревья, я раньше уйду.Я вам оставляю звезду,и снег, и рассвет, и пространство,к которому сердце пристрастно.Спасибо вам, братья мои,за то, что метели мели,за тень и за шорох листвы,за то, что я — раньше, чем вы…
1970
ЧОККА
В селении Тегенекли,где, пав с Эльбруса, вдаль теклирека и малость ручейка,жил, благоденствуя, Чокка.Он умер в сто шестнадцать лет,из них сто лет он сеял хлеб,и ровно сто шестнадцать летон видел горы, солнце, леси высоко над головой —свет наших душ, Эльбрус седой.Здесь скот его, и огород,и той дороги поворот,где от мелькнувшего огнякрепчала прыть его коня.Здесь что ни путь — то перевал,здесь он на свадьбах пировал,здесь скорбной сухостью зрачкана кровь и смерть смотрел Чокка,но жизни воздавал хвалу,растил детей, косил траву,и, поупрямившись сперва,тащился ослик по дрова.Так жил он сто шестнадцать лет,из них двенадцать лет он слепот слёз. И там, вдали от гор,он сам не знал, зачем огоньон разводил, зачем зернолелеял, как заведено.Пускай минует вас тоска,которой тосковал Чокка!..Он умер дома, в декабре,при белом снеге на дворе.Навек оставшийся в зиме,он счастлив, он — в родной земле.Теперь считать я не берусь,как часто позволял Эльбрус,чтобы Чокка пришел туда,где лишь вершина и звезда.Кто жил вблизи, кто жил вдали —
