— Хорошо. Я все доложу президенту. Пусть ваши люди будут готовы действовать.
— Они готовы в любой момент, господин Белчер.
— О’кей!
Второй секретарь посольства Майк Стоу после разговора с эмиссаром из Вашингтона долго не находил себе места. Его, дипломатического работника с большим стажем, вдруг охватило какое-то радостное возбуждение, ощущение того, что в самое ближайшее время произойдет такое, что ему даже и не снилось. Проработав в Советском Союзе чуть более двух с половиной лет, он впервые почувствовал, что именно от него может зависеть ход событий, происходящих в этой стране, что своими действиями он может подстегнуть или затормозить развязку в политическом противостоянии наконец сделать то, чего не удавалось ни одному человеку до него.
Конечно, Майк Стоу не заблуждался. Как опытный дипломат, он понимал, что в СССР созрели силы, способные коренным образом изменить модель послевоенного мира — разрушить вселяющего в американцев страх супергиганта, но далеко не созрели условия для реализации этих замыслов. Советский Союз был силен и влиятелен, его уважали, с ним считались, его боялись. Однако всем было ясно, что начатая Горбачевым перестройка провалилась и очень скоро советское руководство вынуждено будет радикально менять вектор развития. Запутавшись в компромиссах и разного рода маневрах, Горбачев все равно неминуемо шел к тому, чтобы предпринять какие-то решительные шаги, направленные на стабилизацию обстановки.
На двадцатое августа было назначено подписание Союзного договора между шестью республиками, а на двадцать первое — заседание Совета Федерации, где Президент СССР должен был вынести на обсуждение план углубления реформ, который призван был положить конец спонтанному сползанию страны в пропасть. Разумеется, любая попытка стабилизации обстановки не устраивала американцев и делала призрачной их надежду на скорейший развал «коммунистической империи». Допустить этого было нельзя, тем более, что во всех сферах общества температура достигала точки кипения. Котел, наполненный бурлящей массой, замешенной на антикоммунизме и политическом реванше, должен был вот-вот взорваться. Оставалось только подбросить в топку немного уголька внутренних раздоров. События девятнадцатого августа открывали блестящую возможность для этого.
Майк Стоу в течение последних трех месяцев вел интенсивные консультации с политиками, в основном демократического блока, встречался с проявляющими невиданную активность диссидентами, депутатами Верховного Совета, журналистами. Его политические оценки отличались острой наблюдательностью и точностью, за что их ценило вашингтонское начальство.
Майк неоднократно встречался с одним академиком, членом Президентского Совета СССР, всего чуть более месяца назад возглавившего Движение демократических реформ. Он занимал чрезвычайно высокий пост и считался исключительно информированным и влиятельным человеком. В Штатах многие называли его «русским Дэн Сяопином». Майк гордился этим контактом, но понимал, что уровень связей академика настолько высок, что информация от него поступает в Вашингтон скорее всего иными, даже ему, Майку Стоу, неизвестными каналами.
Другом академика был не менее известный бывший генерал КГБ Калугин, которого чуть было не посадили за сотрудничество с ЦРУ. Но на волне антисоветских выступлений и растущего в обществе недоверия к органам государственной безопасности ему не только удалось выйти сухим из воды, но и стать одним из самых активных разоблачителей «преступного коммунистического режима». И в этом случае Майк догадывался, что не только он встречался с генералом, сотрудничество с которым, безусловно, было исключительно важным для профессионалов из Лэнгли, особенно в свете обострения обстановки в Союзе.
Работа с радикальной частью демократов, с диссидентами, журналистами-антисоветчиками и всякого рода критиками советского режима была для Майка Стоу привычной и теперь уже совершенно не опасной, как раньше, когда всевластный КГБ мог в любую минуту задержать дипломата и обвинить его во вмешательстве во внутренние дела страны.
Поэтому, когда полтора месяца назад из Вашингтона пришло несколько неожиданное распоряжение о том, что второму секретарю посольства Майку Стоу надлежит встретиться с Председателем только что образованного КГБ России, он не удивился. Хотя встреча такого рода принципиально отличалась от других. Впервые предлагалось установить официальный контакт с руководством только что созданной спецслужбы главного противника. Правда, спецслужба эта занимала несколько странное положение в системе советских органов госбезопасности: с одной стороны, она подчинялась Крючкову, то есть союзному Центру, а с другой — замыкалась на Ельцина. И это, учитывая все усиливающееся противостояние Горбачева и Ельцина, создавало некую интригу, разобраться в которой, по-видимому, хотели не только в Госдепе, но и в ЦРУ.
Майк, прежде чем «забросить» официальное письмо-запрос, долго готовился: прочитал все разведсообщения, касающиеся Российского КГБ, изучил публикации о нем в советской и иностранной печати, проштудировал биографию Иваненко. И только после этого, доложив в Вашингтон о своей готовности к встрече, направил официальное письмо. Коллеги Майка сомневались, получат ли они вообще какой-либо ответ из новой российской структуры безопасности, так как до сих пор официальные контакты с КГБ были достаточно редкими. Начиная с 1986 года сотрудники советской контрразведки несколько раз встречались с представителями ЦРУ в Москве, пару раз выезжали для таких встреч за границу. Были, конечно, частные случаи, связанные с задержанием американцев в СССР и советских граждан в США, когда при посредстве МИДа проводились необходимые консультации. Но о проведении систематических встреч между рыцарями плаща и кинжала с той и другой стороны пока не шло и речи. И вот теперь Майку Стоу предстояло, не раскрывая заинтересованности ЦРУ, провести такую встречу.
К удивлению американцев, ответ из КГБ пришел быстро. В посольство по указанному телефону позвонил какой-то человек и сообщил, что Председатель Российского КГБ Иваненко, к сожалению, не сможет лично встретиться с американскими дипломатами и, если это устроит, их примет его помощник и по возможности ответит на все вопросы. Сначала американцы очень огорчились, особенно Дэвид, который сформулировал для Майка не менее десяти вопросов, которые тот должен был задать представителям КГБ. Но потом, посоветовавшись с Вашингтоном, каждый по своей линии, они посчитали все же, что даже такая встреча необходима, если есть хоть какая-то возможность получить информацию.
«Какой-то Орлов, — думал Майк Стоу. — Ни в одной базе не удалось найти даже упоминания о нем. Только фамилия в телефонном списке, который добыли ребята Дэвида. Наверное, какой-нибудь молодой сотрудник».
Стоу отчетливо помнил тот июньский день, когда состоялась намеченная встреча. В назначенное время он вместе со своим посольским коллегой, таким же, как и он, вторым секретарем, отправились туда, где не бывал пока ни один американский дипломат. Теплый солнечный день накануне уик-энда настраивал скорее на загородный отдых, нежели на серьезную работу.
Как и договаривались предварительно, Стоу подъехал на своем «мерседесе» прямо к фасаду здания, выходящего на площадь Дзержинского в том месте, где находился подъезд Центра общественных связей. «Прямо как во сне. Идем в самое логово», — только и подумал Майк.
Внизу в небольшом вестибюле их уже ждали. Офицер охраны, не спросив у иностранцев каких-нибудь документов, отдал честь.
— Прошу вас, господа, к лифту. — Молодой человек в светлом костюме сделал приглашающий жест.
Вслед за встретившим их сотрудником они поднялись по ступенькам, потом прошли по коридору, устланному красной ковровой дорожкой. Выходя из лифта на третьем этаже, Майк заметил, что в конце длинного коридора маячило несколько фигур. «Наверное, и для них в диковинку, что американские дипломаты… и не только… — Он бросил взгляд на коллегу, — вдруг оказались на Лубянке», — пронеслось в голове второго секретаря.
В небольшом конференц-баре[110] еще никого не было. Посередине стояло несколько низких, похожих на журнальные, столов с массивными велюровыми креслами. Слева от входа у стойки бара звенела стаканами симпатичная официантка. Когда гости вошли в зал, она улыбнулась им и едва слышно сказала:
— Здравствуйте!
