– Она еще не пришла в сознание, – немного разочаровано протянул девичий голос, в котором я узнала Нику.
– Ника, не все сразу! – тихо запротестовала моя подруга, а ныне жена моего отца и мать моего сводного брата, Наташа. – Мы же только два часа назад ее из этой ванны вытащили!
– Наташа, ты хоть примерно можешь сказать – когда? – суровый голос отца заполнил помещение. Хоть бы постеснялся болящей, ревет во всю глотку! Никакого понятия у человека.
– Этого тебе никто не скажет, – терпеливо ответила Наташка. – Может через час, может через неделю, а может вообще в себя не прийти. Это уж как организм совместно с богом распорядятся.
Что ж, неплохой вывод, вполне профессионально. Вот только не час, несколько минут ранее.
– Если она не придет в себя, я убью этого сопляка! – угрожающе заявил родитель. Не бог весть что, но все же. Раз убьет, значит Зак в зоне досягаемости. Может, где-то совсем рядом, в соседней палате. Ладно, разберемся…
– Дима, так нельзя, – укорила его Ната.
– Вот именно, папочка, – проговорила Ника. Мне кажется, или в ее голосе прозвучала издевка? – Если Анька считала, что парень должен жить и даже, по твоим словам, закрывала его собой, значит на то были веские причины. Да к тому же ты можешь не успеть выполнить свою угрозу. Парень две недели сидит в карантине и к нему никто не ходит. Может, он уже давно того… с катушек двинулся!
Ну, вы и сволочь, господин генерал! Держать Зака взаперти столько времени, мальчишка-то, между прочим, ничего плохого вам и не сделал! А тебе, Никуша, спасибо большое за точный адрес! А теперь проваливайте отсюда, да поскорее! Главное подняться, с Грабовым я как-нибудь договорюсь. Не думаю, что за истекшие годы он покинул столь хлебное местечко.
– Ну и пусть двинулся! – рявкнул на всю ивановскую нежный родитель. – Я из-за него чуть дочь не потерял!
– Ой ли из-за него! – насмешливо съязвила Ника. – Тут не столько этот мальчишка виноват, сколько ты сам! Из-за своего идиотизма ты чуть дочь не потерял, это единственное, что я могу тебе сказать.
– Еще одно слово!…
– Дима!
– Ника права, – вклинился в разговор незнакомый и приятный мужской голос, – мы здесь все виноваты, так что может мы все успокоимся, и послушаем, что нам скажет Наташа.
– Спасибо, Олег, – прочувствовано поблагодарила Наташка. Опа, это оказывается Олег, хотя ничего удивительного. Парень вырос, голос устоялся, вот и не узнала. – Значит так, Аня стабилизировалась, видите, мы ее даже с искусственного дыхания сняли, регенерация проходит даже лучше, чем ожидалось, следы обморожения затянулись, так что даже шрамов не останется…
– Не нашими молитвами, – не удержалась от язвительного замечания Ника, несмотря на то, что ситуация оставалась взрывоопасной. – Кабы не тот мальчишка, позвонивший неизвестно куда и появившийся вслед за этим контрабандист, которого ты, папочка, так и не сумел выловить, ничего бы не было!
Заку, конечно, спасибо, но… Низа!!! Я же просила, не задействовать пока Кирилла! Никто кроме этого оборотистого парня не сумел бы уйти у родителя прямо из-под носа! А если бы поймали?! На нем же еще не снятое обвинение висит!
– Н-да, – задумчиво протянула Наташка, – не приди то оборудование вовремя, вряд ли бы у Аньки был шанс выжить. Глубокое обморожение это вам не шутки. И вот, что интересно. Ни этого оборудования, ни раствора нет ни в одном каталоге…
Естественно, его нет! Оно же только в разработке! И разработка весьма успешная, раз я все еще здесь. Надо связаться с Низой и порекомендовать в серию.
– Но ведь сработало! – резонно заметила Ника. – Похоже, в Анькином окружении появились люди, ценящие ее гораздо больше, чем мы.
– Ника, перестань! – не выдержал папаня. – Да, мы совершили ошибку, так что теперь?
– Ничего, вот только, у меня ощущение, – задумчиво проговорил Олег, – что Аня никому спасибо не скажет, когда очнется. Скорее уж наоборот. Ведь если она не подавала о себе вестей за все эти годы, значит, считала, что так надо, или хотела, чтоб о ней забыли. А мы…
– Правильно хотела, и я не жажду оказаться рядом, когда она очнется. Там уж никому не поздоровится! А первому она глаза выцарапает тебе, дорогой папочка! Ты ее проклял, отрекся от нее…
– Ника, может, хватит? Мы все это уже слышали и не один раз! Да, Дима совершил ошибку и теперь собирается ее исправить! – заступилась Наташка за мужа.
– А вы у Аньки спросили, хочет ли она вашего исправления? – поинтересовался Олег, похоже, всецело поддерживая Нику.
Интересно, они долго еще будут разглагольствовать стоя над моим смертным одром? Душа требует свершений, а пока они здесь толкутся я и глаз открыть не могу. К чему афишировать свой приход в сознание? Жаль, «Беркута» здесь нет, стоит мой кораблик солнцем палимый и дождями омываемый на платной стоянке на Юпитере. Придется Кирилла еще раз отзывать из его вынужденного отпуска, пусть перегонит куда поближе…
Родственники потоптались надо мной еще некоторое время, поспорили для порядка и наконец удалились, вспомнив, что больничная палата не самое удачное место для семейных разборок.
Уф! Я села на кровати, утомили они меня! Провела рукой по волосам и меня заметно передернуло – они были скользкие и какие-то липкие, ощущение отвратительное. Хорошо же стало здешнее обслуживание – голову могли бы уж помыть! Хотя, если меня вытащили всего два часа назад отмыть несчастную больную просто могли не успеть.
Я повернула голову оглядываясь. От этого простого движения сознание слегка помутилось. Ну, и какими будут ваши свершения, доктор, если вы и встать-то не в состоянии? Сейчас посижу немного и встану! Дождавшись просветления в глазах, внимательно осмотрела трубки капельниц и жизнеобеспечивающей аппаратуры. Что ж, неплохо, неплохо не так уж много придется с себя отстегивать, как я предполагала. Дотянулась до корректора на капельнице, перекрыла подачу лекарства и осторожно выдернула из вен катетеры.
Внимательно обследовав аппаратуру, усмехнулась, наша шутка, выдуманная на пару с Низой дабы досадить ее отцу, имела немалый спрос – почти все оборудование палаты оказалось с эмблемой ангела, передающего крылья в человеческие руки.
Перепрограммировать аппаратуру на проверочный ход не составило никакого труда. Оно и понятно, все эти железяки, перед тем как выйти в серию прошли через мои руки, я знала о них все. Справившись с аппаратурой, сняла с себя электроды, теперь они не имеют никакого значения – на пульт медсестры подаются те сведения, что я посчитала нужным.
Осторожно сползла с кровати и сделав пару шагов едва не рухнула на колени, так голова закружилась. Пришлось постоять пару минут ухватившись за спинку кровати пока дурнота окончательно не прошла. Комната перестала плясать и я уверено двинулась в угол маленькой палаты, где должен быть стенной шкаф для хранения одежды пациента. Остается только уповать на то, что меня не привезли сюда в больничной пижаме.
Открыв шкафчик с облегчением вздохнула. На плечиках сиротливо висел мой комбинезон, отличавшийся от всех остальных спасательских цветом, он был черный и не имел отличительных знаков и нашивок на рукавах, в чем меня неоднократно упрекали друзья и начальство. Но как может быть иначе, если образец опытный? Покопавшись на полках я обнаружила нижнее белье и носки, а под самой стеночкой на полу стояли высокие жесткие ботинки с протектором разработанным нашим отделом исследований. В этих ботинках можно спокойно таскаться по льду, не боясь упасть. За ботинками обнаружился пояс. А вот это вообще хорошо, иначе пришлось бы долго объясняться с Низой, куда задевался экспериментальный газоанализатор.
Я оперлась плечом о стену и принялась пересматривать свое хозяйство. Так, аптечка, есть, рация есть. Приборы для поиска по тепловому излучению, для измерения радиоактивного излучения, задымления и смертоносных газов, все здесь. Небольшая бухта веревки и, главное, кнут. Прочная плетеная кожа, браслет, встроенный в кнутовище и карабин, вплетенный в хвост. Я усмехнулась, погладив кончиками пальцев шероховатую кожу, в который раз мысленно благодаря Себастьяно за подарок. Пользоваться веревкой это,
