В половине XVII века, на месте колокольни Ивана Великаго стояла церковь Иоанна Лествичника и при ней висел небольшой Царь-колокол[15], весом в тысячу пудов, слитый во времена опричины Иоанном Грозным. При царе Алексее Михайловиче, в 1654 году, на место его был слит другой гораздо больший колокол, весом 8.000 пудов. Предание говорит, что так как никто не брался поднять его, то он оставался без употребления до 1668 года, когда уже решился поднять его механик-самоучка – царский привратник. Колокол этот висел подле Ивановской колокольни, но в пожар 1704 года, июня 19-го от жару или пролившейся на него воды, он треснул.
В 1731 году его сняли, а в 1734 году, по повелению Анны Иоанновны. приказано было к нему прибавить еще тысячу пудов весу, при чем предполагали приделать к Ивану Великому особую небольшую колокольню для этой громады. Графу Миниху, сыну фельдмаршала, императрица поручила снестись с славным тогда золотых дел мастером и членом Парижской Академии Наук Жерменю. Миних пишет в своих записках: «Сей художник удивился, когда я объявил ему о весе колокола, и сначала думал, что я шутил, но, уверившись в истине предложения, составил план, где до того увеличил трудность работ и стоимость их, что императрица отказалась от его планов».
Артиллерии колокольных дел мастер Иван Федоров Маторин взялся за работу и не подумал испугаться, когда колокол определенно был вылит в 12.000 пудов. Устроили в Кремле литейную яму, между Чудовым монастырем и Иваном Великим, и Маторин принялся за дело. Ему отпустили 14.124 пуда и 29 фунтов меди, считая со старым колоколом и тысячу пудов олова. Работа оказалась сначала неудачна. По перевесу, после того, металла принято 14.814 пудов 21 фунт; олова отпустили еще 498 пудов 6 фунтов, что все вместе составило 15.312 пудов 24 фунта. Медь, прибавленная к старому колоколу, привезена из сибирских заводов; в ней оказалось серебро и золото, оттого колокол и отличается беловатым цветом; по испытаниям, деланным в 1832 году, в нем нашли: на один пуд меди 1 35/96 золотника золота и 31 3/96 золотника серебра. По другим исследованиям, содержание золота и серебра в колоколе втрое против показанного количества.
В остатке после вторичной, уже счастливой, отливки, оказалось металла 2.985 пудов 8 фунтов; следовательно, вылитый колокол весил 12.327 пудов 19 фунтов[16]. Его подняли над ямою и повесили на особых подмычках. Страшный пожар в 1737 году, в Троицын день, начавшийся от забытой копеечной свечки, зажженной пред образом женкою Марьею Михайловою, в доме отставного прапорщика Александра Милославскаго, опустошил Москву и Кремль. Колокол упал с обгоревших брусьев в ту яму, где лили его, и при падении ли вышиблен был из него край от ударов, или оттого, что, желая потушить огонь в яме, лили в нее воду, он треснул, и из него вывалился большой кусок; таким образом к употреблению он уже не годился.
Императрица Елисавета Петровна хотела опять перелить его. Смета ей представленная, в 107.492 руб. 47 3/4 к. (прежнее отлитие, кроме металла, стало 62.008 руб. 9 к.) показалась ей слишком большою, и исполин остался в своей яме. Много было потом относительно его проектов: в 1770 году архитектор Форстенберг брался припаять к нему отшибленный край; в 1797 году поручили механику Гирту составить план вынутия колокола из ямы; в 1819 году генерал Бетанкур поручил архитектору Монферану осмотреть и описать его; потом велено было осмотреть его инженерному генералу Фабру. Император Николай I, узнав о новоизобретенном способе починки колоколов, предполагал вынуть колокол, починить его, построить для него особую колокольню и повесить его на ней. Но громадные размеры колокола заставили отложить такое намерение. Между тем, он безобразил Кремлевскую площадь обширною ямою. Царь колокол лежал в глубокой яме напротив Чудова монастыря, над ямою был настлан деревянный помост с подъемной дверью, от которой ключи хранились у звонарей Ивановской колокольни. Любопытные спускались смотреть колокол в подземелье по крутой деревянной лестнице, вслед за проводником, который шел вперед с зажженным фонарем.
В 1836 году, велено было вынуть колокол и поставить на гранитном пьедестале подле колокольни Ивана Великаго. Монферан приступил к этой работе и после одного неудачного опыта, 23-го июля в 43 минуты, двадцатью воротами, колокол был поднят из ямы, а 26-го передвинут на пьедестал, где он теперь находится. Наверху его утвердили позолоченное яблоко с крестом, а внизу, на мраморной доске, надпись золотом: «колокол сей вылит в 1733 году, повелением государыни императрицы Анны Иоанновны, пребывал в земле сто и три года и волею благочастивейшаго государя императора Николая I поставлен лета 1836, августа в 4-й день».
Надпись на пьедестале сочинена архитектором Монфераном, и в ней сделаны две существенныя ошибки. Первое – колокол вылит не в 1733 году – указ сенату о литье его последовал 26-го июля 1730 года. В январе 1734 года, сенатская контора доносила, что болван и кожух колокола окончены и испрашивали позволения обжигать и приступать к литью; следовательно, он вылит в 1734 году, но первая его отливка была неудачна и его отлили вторично уже в 1735 году. Затем: колокол пробыл в земле не сто три года. Пожар Московский происходил в 1737 году, когда Царь-колокол упал, а вынули его в 1836 году, следовательно, он пробыл в земле 99 лет.
На Царь-колоколе находится две надписи; до настоящего времени в первой из них явственно сохранилось только несколько слов, а в другой – ни одного; верный печатный список с этих надписей помещен в «Горном Журнале» (1833 г. Т. I). Вот эти надписи: первая: «Блаженныя и вечнодостойныя памяти великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца повелением, в первособорной церкви Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения, слить был великий колокол, осемь тысяч пуд меди в себе содержащий, в лето от создания мира 7162, с Рождества же по плоти Бога Слова 1654; из меди сего благовестить начали в лето мироздания 7176, Христова же Рождества 1668 и благовестил до лета мироздания 7208, Рождества же Господня 1704 года, в которое месяца июня 19-го дня, от великаго в Кремле бывшаго пожара, поврежден; до 7239 лета от начала мира и Христа, в мир Рождества, прибыв безгласен». Вторая надпись: «Благочестивейшия и Самодержавнейшия Великия Государыни императрицы Анны Иоанновны, Самодержицы всея России повелением во славу Бога в Троице славимаго в честь Пресвятыя Богоматери, в первособорной церкви славнаго Ея Успения, отлить колокол из меди прежняго осемь тысяч колокола пожаром поврежденнаго с прибавлением материи двух тысяч пуд, от создания мира в 7242, от Рождества же во плоти Бога Слова 1734, благополучнаго ея величества царствование в четвертое лето».
Колокол украшен наверху изображениями – московских чудотворце, а по средине – особ императорской фамилии; из них императрица Анна Иоанновна изображена во весь рост; но ясно вышли только голова и корона. Вышина колокола с пьедесталом 34 фута; вышина самого колокола 20 футов 7 дюймов; ширина в отверстии 22 фута 8 дюймов. Форма колокола очень красивая, отшибленный край лежит подле пьедестала[17].
Самый большой колокол в Москве на колокольне Ивана Великаго, называемый «Успенский или праздничный», ударом в который дается начало торжественному звону всех Московских церквей в великую ночь перед Пасхой. Весом колокол четыре тысячи пудов – он перелит в 1819 году из стараго, упавшего в 1812 году, при взрыве Кремля французами. До переливки он весил 3.355 пуд. 4 фунта. Старый был отлит в 1760 году мастером Слизовым по приказу императрицы и, как говорит предание, был много лучше нового. На колоколе изображены: Спаситель, Богородица, Иоанн Предтеча, Успение Богоматери и Петр и Алексей, митрополиты московские; а под святыми изображение императора Александра II-го и всей августейшей фамилии. На старом же колоколе были изображены те же святые – с портретами Петра I, Екатерины II, Елисаветы, Петра III, Екатерины II и Павла I.
При подъёме этого колокола случилась следующая история, наделавшая в то время много шуму по Москве. Еще до подъёма, митрополиту Серафиму донесли, что построенная мастером Богдановым каланча для подъёма на колокольню Ивана Великаго большого отлитаго им колокола, крайне непрочна, да и брусья на колокольне не надежны. Слухи эти настолько были распространены в народе, что митрополит просил военнаго генерал-губернатора назначить архитектора для освидетельствования каланчи и колокольни. Назначенные губернатором, графом А.П. Тормасовым, чиновники подтвердили эти слухи, найдя постройку каланчи и брусьев ненадежною. Но Богданов стоял на своем и ручался за прочность. Такая уверенность Богданова расположила митрополита в его пользу, и преосвященный дал ему позволение поднять колокол.
В назначенный для подъёма день митрополит Серафим приехал в Успенский собор. Площадь была покрыта несметным количеством зрителей. Вдруг митрополиту докладывают, что Богданов сидит на
