Глава II Тайные встречи премьера
Письмо в ФИФА о намерении участвовать в выборах страны-хозяйки чемпионата мира – это одна тысячная того, что надо сделать стране, чтобы этот турнир получить. Более того – это не более чем «протокол о намерениях». Слова, но совсем не дела. И еще не поздно спрыгнуть с подножки набирающего ход поезда. О чем Блаттер мне в январском интервью 2009 года прозрачно намекнул: «Если выполнить какие-то требования окажется невозможным, заявку никогда не поздно отозвать».
Мутко:
– Да даже перед самым голосованием можно было сняться! Но ни на каком уровне ни разу за время заявочной кампании такая возможность не обсуждалась.
Сорокин:
– Теоретически остановиться можно было в любую секунду. Именно поэтому летом 2009 года отпали изначально поданные заявки Мексики и Индонезии. Лучше, конечно, прекращать борьбу, когда большие деньги еще не вложены в подготовку заявочной книги. Естественно, мы не хотели ввергать страну в серьезные траты, пока страна сама до конца не поняла, надо это ей или нет. За лето пришло осознание – надо. Это – всерьез и надолго. И с августа закипела работа.
Чернов:
– Решения, от которых уже нельзя отказаться, должны были состояться осенью 2009-го. А это наложилось на известные перемены в РФС (когда Мутко вынужден был уйти в отставку, оставшись лишь министром спорта, а его место с февраля 2010-го занял Сергей Фурсенко. – Примеч. И.Р.). Не сомневаюсь, что для Мутко это был период крайне тяжелого выбора. С одной стороны, футбол – его любимое детище, и выдвижение – пик его карьеры. С другой, он перестал быть президентом федерации и имел все возможности снять с себя ответственность за процесс, которым не мог больше управлять. Потому что, кто бы на самом деле ни рулил, для ФИФА официальный переговорщик со стороны страны один – национальная футбольная федерация. Поэтому представляю себе раздумья, которые одолевали Виталия Леонтьевича.
Не исключаю, что на его решение продолжать борьбу повлияли сотрудники заявочного комитета – в первую очередь Сорокин. Но последнее слово было за самим Мутко. Были и другие моменты, когда только от него зависело, состоится заявка или нет. Он мог, никому об этом публично не заявляя, сделать так, что заявка потеряла бы смысл. Мог в нужный момент не зайти к премьер-министру. Мог не назначить или снять Сорокина. Мог не договориться о поддержке с сильными в финансовом плане людьми.
И уж точно мог бы не привлечь Колоскова, которого, как считали многие, не переносил. Его бы за это не осудили, если бы он не как министр, федеральный чиновник, член исполкома ФИФА, а просто по-человечески сказал бы: «Да не буду я с ним говорить!» То есть Мутко принял целый ряд решений, за отсутствие которых его бы никто не обругал, но без которых мы просто не достигли бы вершины. Каждый раз – пусть тяжело, пусть мучительно – он принимал верные стратегические решения.
* * *Одним из таких решений, как верно заметил Чернов, стало привлечение в предвыборный штаб Колоскова. Состоялось оно уже зимой 2010 года. А годом ранее, в январе 2009-го, я спросил Блаттера:
– Насколько влиятелен в ФИФА Колосков и в каких ключевых решениях в истории вашей организации он сыграл важную роль?
– Доктор Колосков пришел в ФИФА в 1980 году. В 1980-м! То есть 29 лет назад. Два года, правда, его в исполкоме не было, поскольку он не был переизбран во время, я бы сказал, очень запутанных выборов в Лондоне. Но затем вернулся – и, таким образом, отработал в исполкоме ФИФА 27 лет. Колосков отвечал за проведение футбольного турнира Олимпийских игр, а теперь он босс клубного чемпионата мира. Это большой футбольный профессионал с огромным опытом.
– Насколько жестко Колосков защищал и лоббировал в ФИФА интересы России?
– Он работал там не для того, чтобы защищать или лоббировать Россию. Он был в ФИФА для того, чтобы представлять мировой футбол! А еще – целый регион, включающий в себя не только Россию. До 1989 года Советский Союз автоматически имел кресло одного вице-президента ФИФА, которым и был Колосков. Так же и в дальнейшем, когда СССР распался на полтора десятка стран: он продолжил представлять в ФИФА интересы стран всего бывшего Союза.
Все то, о чем говорит Блаттер, касается официальной стороны дела. Суть же их взаимоотношений с Колосковым – куда глубже. Ее формулирует Чернов:
– На мой взгляд, без Сорокина, отвечавшего за организационное продвижение, не было бы заявочной кампании. Без Мутко, осуществлявшего политическое руководство, не было бы победы. А без Колоскова, с его корпоративным проникновением, нас в исполкоме ФИФА просто не восприняли бы.
Взять хотя бы день рождения Вячеслава Ивановича, который мы устраивали 15 июня 2010 года в Йоханнесбурге, во время чемпионата мира. Мы рассматривали его как часть информационного продвижения заявки. Я прилетел туда на один день, привез икры. Украинцы тоже с икрой помогли. Был крайне тяжелый день, когда ничего невозможно было организовать, все разъезжались по разным матчам. Но другой возможности у нас не было, и Доктор (так все в футбольном мире называют экс-президента РФС. – Примеч. И.Р.) объявил, что днем 15 июня устраивает прием.
Пришли все, кто только мог! Отменили рейсы – и пришли. Блаттер танцевал. Еле приковылял Юханссон, который с трудом мог двигаться. Были и испанцы, и англичане – наши прямые вроде бы конкуренты. Президент федерации футбола Мексики притащил марьячис – музыкантов в сомбреро, которые веселили народ. Выпито было очень много. Отель на уши встал!
Понятно, что все это разговоры, грубо говоря, «за стаканом», и нужно делать скидку на состояние этих взрослых, далеко за 50, мужчин – а потому со всей серьезностью к тем разговорам относиться нельзя. Но тем не менее он эту бесконечную «долбежку» продолжал, и недооценивать ее тоже нельзя. Он не спрашивал, будут ли они голосовать за Россию – этого не рекомендует этический кодекс. Он им говорил: «Ты будешь голосовать за Россию!»
Прозвище Доктор, которое мне озвучил даже президент ФИФА (назвавший его именно «доктором Колосковым») требует короткого разъяснения. Колосков – кандидат педагогических наук, что в англоязычной терминологии соответствует званию PhD. В бумагах ФИФА он всегда подписывался не просто именем и фамилией, а добавляя к нему это звание. А в обиходе по-английски PhD – просто «doctor». Постепенно все, включая Блаттера, так и стали его называть.
Сам Колосков тот день рождения в Йоханнесбурге описывает мне так:
– Дело было в гостинице, где мы жили. У нас там была виповская ложа и ресторан, и меня там уже все знали: и обслуга, и представители местного оргкомитета. Мы же – народ щедрый: и угостим кого-то, и сувениры подарим, и чаевые подбросим… Короче, привезли с собой икры, водки, сыров разных. Плюс накрыли всевозможные деликатесы, которые были у них. Стол был шикарный!
Я заранее предупредил всех, разослал эсэмэски и приглашения всем членам исполкома, которые там были. Моя жена Татьяна Григорьевна выполняла роль тамады, она по-английски блестяще говорит. Сашка Чернов разукрасил все в цвета нашего триколора. Красота!
Я сомневался, думал – ну, пять, максимум семь человек будут. А народ как повалил косяком! Блаттер, естественно, со всей семьей. Юханссон. Хаяту. Бин Хаммам. Уорнер. Эрзик. Вильяр… Музыка русская была, привезли специальные диски. Танцевали все, включая Блаттера. У меня даже фотографии остались, как они с моей Татьяной пляшут – будь здоров! Песни пели. И вдруг подходит ко мне президент Мексиканской федерации футбола и говорит: «Слава, для тебя сюрприз». А они же выдвигались на ЧМ-2022, тогда еще не сняли свою кандидатуру…
Тут Колосков, как и Чернов, с упоением начал рассказывать о выступлении марьячис. Они играли и пели час – и весь этот час вице-президент ФИФА, испанец Анхель Вильяр, весь этот час не уходил со сцены – потому что он человек эмоциональный, и, услышав почти родные ритмы, просто не мог остановиться. Вдуматься только – прямой конкурент, под сенью российского триколора, час отплясывал, не помня себя!
По-моему, замечательный сюжет. А также – лишнее свидетельство уважения к имениннику. Колосков
