христианский характер этой молитвы очевиден. Она — язычески-христианская молитва. Христианский антитетизм черномагической алхимии видится сквозь языческий туман. Застывшие языковые конструкции ярко запечатлевают двойственную природу алхимического мышления: «В свинце таится смертная жизнь — vita est mortua (разрядка моя. — В. Р.), и эта тайна среди других тайн есть наибольшая, как говорит философ; нет ничего, что бы ближе свинца к золоту приближалось» (Голланд, 1787, с. 107). Он близкая антитеза золота. Он смертен в жизни и жизнен в смерти, что и дано в формуле vita est mortua (жизнь смертна — смертная жизнь). Свободная игра алхимических рождений — умираний. Сплав из некогда разнородного. Пространство преодолено алхимическим мышлением, нацеленным скорей на символизм, нежели на антитетизм. Но можно рассмотреть эту формулу иначе — в свете средневекового антитетизма. И это будет не бессмысленно, если учесть со-бытие алхимии и средневекового христианства. Применительно к паре несовершенный металл — золото ее структура в оппозиции смерть — жизнь может быть записана так: жизнь — Жизнь, Смерть, или (в оппозиции Да — Нет): Нет, да — Да. Отнятие нет или да (с маленькой буквы) не разрушает целостности антитезиса. В этой новой целостности усматривается точно так же организованная структура.
Последний шаг на пути к тезе-золоту трансцендентен, тогда как все предшествующие и трансцендентны, и рукотворны сразу.
Антитетический ход мысли безначален. Теза задана априорно. Все дело в том, сколько внесущностного потребно отшелушить.
Антитетизм как прием мышления полифункционален. Это и способ теоретизирования (конструирование идеализированных объектов), и операциональный прием. Дается перечень манипуляций, указывается способ перетасовки свойств. Но вспомним диалог Синезия с адептом алхимического искусства, роджер-бэконовскую классификацию и его же описание металлов. Вспомнив, увидим, что этот, с виду формальный, рецепт — техническая реализация глубинных предпосылок алхимического мышления. Он, этот рецепт, содержащий различающие рукотворные действования, оборачивается естественным продолжением действований мыслительных.
АЛХИМИЧЕСКОЕ ПИСАТЕЛЬСТВО и стилистически тоже отмечено игрой оппозиций. У Роджера Бэкона в «Зеркале алхимии» читаем: «Два начала составляют все металлы, и ничто не может соединиться с металлом или трансформировать его, если само не будет составлено из этих начал. Таким образом, простой здравый смысл принуждает нас взять для изготовления нашего философского камня ртуть и серу…» (Морозов, 1909, с. 78). «Но ни ртуть, ни сера не могут в одиночку зародить металлы, а только путем соединения друг с другом они порождают и их многочисленные минералы. Значит, очевидно, что наш камень должен родиться и сам из соединений этих начал… Этот последний секрет чрезвычайно драгоценен и очень сокровенен. Над каким минеральным веществом, ближайшим между всеми, нужно прямо оперировать?» (там же). Все сказано уже здесь. Алхимик подразумевает киноварь — соединение ртути и серы. Взят бык за рога. Но столь прямая, без околичностей, формула — звук пустой. Необходимо ритуальное противопоставительное окружение: «Мы должны выбирать заботливо… Предположим сначала, что извлечем наше вещество из растений. Пришлось бы прежде всего извлекать из них ртуть и серу в отдельности, долгим нагреванием, а эту процедуру мы отвергаем потому, что природа дает нам ртуть и серу уже готовыми… Если бы мы выбрали животных, нам пришлось бы работать над человеческой кровью, волосами, мочой, экскрементами, куриными яйцами, наконец, над всем, что можно извлечь из животных. Но и тут нам пришлось бы извлекать ртуть и серу нагреванием, и мы отвергаем эту операцию по тем же причинам… Если бы мы выбрали сложные минералы, такие как различные виды магнезии, колчеданы, цинковые руды, купоросы, квасцы, буру, соли, то пришлось бы также сначала извлекать из них ртуть и серу в отдельности нагреванием. И этот способ мы отвергаем по той же причине, как и первые… Если бы мы выбрали один из семи духов, каковы простая ртуть, простая сера, полусернистая ртуть, живая сера, орпигмент и аурипигмент, реальгар, то мы не могли бы их усовершенствовать, потому что природа совершенствует только определенную смесь обоих принципов. Мы не можем лучше приготовить ее, чем природа, а нам пришлось бы извлекать из предыдущих тел серу и ртуть в отдельности, что мы отвергаем, потому что и без этого всегда можем иметь их такими… Мы устраняем также идею брать в отдельности оба принципа, то есть ртуть и серу, потому что не знаем нужной пропорции, и, кроме того, найдем тела, в которых оба начала соединены уже в такой точно пропорции, сгущены и связаны по надлежащим правилам…» (с. 78–80). Нужно либо найти природную киноварь, либо, узнав соотношения компонентов, получить ее прямым сплавлением ртути и серы — конкретных веществ, но и родительских принципов.
На сцене этого алхимического театра очень важная, но бесцветная и невыразительная теза. Она, хотя и выдвинута на первый план, меркнет в виду мощного рисованного задника, собранного из тщательно выписанных антитез. Только в таком окружении теза осязается, видится, слышится — живет. Иначе и истина не в истину, и открытие не в открытие. Но стилистически избыточное бытие слов соответствует небытию результата. И наоборот: словесное безмолвие — искомая результативная всемогущая суть дела (киноварный философский камень). Антитезы здесь выразительно статичны. И в этом — еще один признак застывшего, окаменевшего — по сравнению с христианским — алхимического мышления. Вместе с тем антитезы, составляющие в сумме один огромный антитезис, — составные части аргументации, близкой к reductio ad absurdum. Структура каждой антитезы тоже поляризована: «если бы мы поступили так-то и так- то (а так-то и так-то поступать нельзя, потому что поступают этак), то мы бы получили то-то и то-то (а надо получить это и это…)».
Итак: мышление в черно-белых оппозициях как стиль, как единственно возможное в Средние века мышление.
Резкий статический контраст застывших антитез высветляет искомый тезис. Кажущаяся избыточность негативных посылок, как будто нарушающая лад повествования, есть боязнь малой аргументации, боязнь простоты — на пути именно к ней — сиятельной божественной простоте. Сквозь множество темных и ничтожных слов — к единственно значимому светлому Слову, повергающему душу в немыслимое волнение[77]. Длинный ряд отвергнутого — свидетельство многотрудных перипетий по пути к сущности. Преодоление внесущностных преград — подвиг духа через изнурение собственного физического тела.
Противопоставления означают не столько то, что надо делать, сколько то, что не надо. И все-таки антитеза — не ничто по отношению к тезе. Она — скорее запретное всё.
В оппозиции да — нет отрицание хронотопично. Разрыв глубок, но не окончателен. Всегда остается возможность и в отвергнутом усмотреть сущность. В каждом металле, каким бы далеким от золота он ни был, различимы полюса. Сотворенное тело — общий источник тезы и антитезы, свидетельство их первоматериальной общности.
Черно-белое мышление принципиально риторично: хвала — хула. Формальное успокоение достигается в содержательно-пустой похвале: золото совершенно.
Цитированный текст — свидетельство однотонности мысли и стиля, исподволь подготавливающей «двутонное» (термин М. М. Бахтина) слово в алхимии Возрождения.
Отвергаемые в практике, антитезы в тексте живут рядом с тезой, сосуществуют с ней. Они — ее воздух, ее физиологический раствор. Именно антитезы вводят практикующего алхимика в мир единичных вещей. Реальное бытие антитез — основание рационального целеполагания алхимика.
Числовая магия спиритуалистического мышления также поляризована. Магическая семерка, например, своей определенностью резко противостоит ближайшим шестерке и восьмерке — числам делящимся, распадающимся, а потому отвергаемым в священных семиричных рецептурах. Поле противопоставленного — проекция тезы, вторая ее жизнь, ее второе — иное — бытие15.
Антитеза — рефлексия тезы. Мышление же в оппозициях — изощренное, воспитанное мышление. Чем различения тоньше, тем они рискованней. Проведение их в жизнь — особенно в сфере общественной — равнозначно подвигу.
Ряд антитез композиционно упорядочен. И в этом — залог значимости тезы16. Предельно бескачественная чистота тезы и предельно качественная хтоничность антитезы — ощущения глубоко эстетические.
Кризис алхимического мышления неотрывен от идей децентрализации Вселенной, деформации строгих симметрических построений. Число начал-стихий, элементов-субстанциальных духов у Корнелия
