своих песен, государство тут же выпустило четыре из них (из «Вертикали») на грампластинке, причём огромным тиражом. А песню «Братские могилы» из «Я родом из детства» взял в свой репертуар Марк Бернес. Значит, говорить о том, что Высоцкого ущемляли как исполнителя, было нельзя: его били за аморальных «шалав», но за правильных альпинистов и героев войны, наоборот, поощряли.
Выбрав в качестве мишени Высоцкого (чуть позже и Александра Галича, о котором речь ещё пойдёт впереди), кремлёвские идеологи ставили целью лишь приструнить певцов, а в их лице и советских западников, для которых оба этих исполнителя с недавних пор стали кумирами. То есть по-настоящему наказывать Высоцкого никто не собирался. И он об этом узнал практически сразу от своего приятеля Игоря Кохановского, который тогда же сообщил ему, что никаких оргвыводов статья за собой не повлечёт: один его знакомый, работавший в «Советской России», по секрету рассказал, что Высоцкого велено «только припугнуть».
Стоит отметить, что советская власть, критикуя Высоцкого и Галича, ничего нового не открывала. В тех же «демократических» США образца 60-х власть точно так же зажимала и ставила палки в колёса тамошним бардам-сопротивленцам: Бобу Дилану, Питу Сигеру, Джоан Баез и др. И зажим этот тоже связывался с политикой: войной во Вьетнаме. В ФБР на этих артистов были заведены особые досье, за ними следили, срывали их концерты, обливали помоями в прогосударственных СМИ.
Да что там певцы, когда даже кинематографисты Америки были поставлены в такие условия, что не могли снимать фильмы, где критиковалась бы политика Белого дома во Вьетнаме. И все знаменитые ленты про вьетнамскую войну («Апокалипсис наших дней», «Охотник на оленей» и др.) появились на свет спустя пятилетие после того, как США вывели свои войска из этой страны. Так что не стоит считать, что советская власть в этом плане была оригинальна.
После летней атаки на Высоцкого последовала ещё одна, поздней осенью, когда певца «припечатали» два корифея советской музыки: композиторы В. Соловьёв-Седой и Д. Кабалевский. Эта атака тоже была неслучайной, поскольку сразу после июньских «разборок» Высоцкий сочинил две песни, которые стали своеобразными гимнами либеральной интеллигенции. Это были песни «Охота на волков» (под волками Высоцкий подразумевал таких же инакомыслящих людей, как он сам) и «Банька по-белому» (в ней речь велась от лица бывшего зэка, пострадавшего в годы сталинских репрессий).
«Банька» не была первой советской антисталинской песней (об этом раньше пел тот же Галич), но она в силу своей несомненной яркости стала самой раскрученной. В ней был полный набор «оттепельных» штампов: «повезли из Сибири в Сибирь» (то есть, вся страна — один сплошной концлагерь), «наследие мрачных времён» (ничего кроме мрака в сталинских временах либералы видеть не хотели) и т.д. Эти штампы ясно указывали на то, что Высоцкий был типичным представителем «детей XX съезда», для которых доклад Хрущёва о культе личности в 1956 году стал настольной книгой, впрочем, как и для западных спецслужб, которые выпустили его отдельной брошюрой в несколько миллионов экземпляров, внеся в него от себя 34 фальшивые правки.
Во многом именно благодаря пристальному вниманию к теме сталинских репрессий западных спецслужб советское руководство и решило наложить на эту тему табу, последовав примеру тех же американцев, которые таким же образом наложили табу на тему собственных репрессий против североамериканских индейцев и негров. За годы колонизации США из 1 миллиона индейцев в живых осталось около 200 тысяч, а негров было уничтожено несколько миллионов, но об этом американские власти старались не вспоминать: об этом редко писалось в книгах, не рассказывалось по ТВ, а Голливуд изображал краснокожих обитателей североамериканского континента исключительно как злобных варваров, охотившихся на белых людей. И американская интеллигенция (за небольшим исключением) приняла эти правила игры: в целях пропаганды подобного отношения к индейцам американскими либералами даже была создана ассоциация «Американские авторы вестерна», которая зорко следила за тем, чтобы белые люди в вестернах выступали героями, а индейцы — злодеями. Получалось, что американские либералы оказались намного патриотичнее, чем их советские единоверцы.
Несмотря на обращение Высоцкого к запретным темам, осенне-зимняя атака на него была больше похожа на лёгкую зуботычину, чем на «охоту на волков» с «кровью на снегу». Какая кровь, если в том же 68-м Высоцкий был утверждён сразу на две роли в кино: в картинах «Хозяин тайги» и «Опасные гастроли». Причём если в первом он играл главного героя-злодея (что, кстати, не помешало ему через год получить грамоту от МВД СССР «за активную пропаганду в кино работы милиции»), то во втором сыграл артиста варьете, активно помогающего большевикам и геройски погибающего за дело революции. В обоих фильмах Высоцкий пел свои песни, но это были песни из разряда правильных, за которых их автору даже выплатили гонорар.
Все эти факты ясно указывают на то, что брежневское руководство достаточно демократично отнеслось к своим доморощенным приверженцам «бархатной революции». Будь это иначе, Любимов вряд ли продолжал бы ставить свои спектакли с «фигами», а Высоцкий не отделался бы только нападками на своё песенное творчество. Ведь в арсенале партийных идеологов была масса способов, как «загасить» славу неугодного артиста. Причём в случае с Высоцким особо ничего придумывать не понадобилось бы: актёр являл собой весьма уязвимую мишень, будучи втянутым сразу в несколько пьяных скандалов в Театре на Таганке, за что его даже собирались оттуда уволить (только в 68-м коллектив «Таганки» собирался это сделать дважды).
Обычно таких проступков партийные идеологи не прощали, тем более людям, которые покушались на их «священную корову» — идеологию. Достаточно сказать, что за целое десятилетие (1958–1968) руками прессы (руководимой, естественно, из ЦК КПСС) были показательно «выпороты» несколько десятков советских кумиров, которых власть таким образом наказала за их аморальное поведение или идеологическое непослушание. Среди этих кумиров были: спортсмены Эдуард Стрельцов, Валерий Воронин, Трофим Ломакин, Виктор Агеев, режиссёр Иван Пырьев, актрисы Людмила Гурченко, Александра Завьялова, актёры Марк Бернес, Павел Кадочников, Леонид Харитонов, певцы Глеб Романов, Иосиф Кобзон, Муслим Магомаев, писатель Николай Вирта и многие другие.
Высоцкий, который куролесил не меньше, чем все вышеперечисленные деятели, в этот список не угодил ни тогда, в 68-м, ни позже, когда его звезда на небосклоне гитарной песни засверкала ещё ярче и должна была всерьёз обеспокоить партийных идеологов. Возникает законный вопрос: почему? Судя по всему, певца продолжали «крышевать» те же высокие покровители, что и Юрия Любимова. Кроме этого, была ещё одна веская причина не трогать Высоцкого: его громкий роман не просто со звездой французского экрана, а с членом Французской компартии Мариной Влади. Об этом романе стоит рассказать отдельно.
Со звездою в лапах
В официальном высоцковедении принято окружать роман Высоцкого и Влади флёром романтики. Не станем спорить, романтика в нём присутствовала. Однако помимо неё в нём было также немало политики, причём закулисной.
Известно, что впервые Высоцкий и Влади встретились летом 67-го, когда Влади приехала на Московский кинофестиваль и в одной из пауз в его работе была приглашена в Театр на Таганке. Отметим, что Влади до этого уже имела честь неоднократно посещать Московский кинофестиваль (он проводился с 1959-го раз в два года): в последний раз это случилось в 65-м, и тогда рядом с нею был её муж — бывший лётчик, владелец аэропорта в Гонконге. Теперь она приехала в Москву одна. Высоцкий был давно тайно в неё влюблён, но познакомиться лично возможности не имел — в первые дни фестиваля он был увлечён репетициями «Пугачёва». Как вдруг судьба сама подбрасывает ему шанс…
