Песчаное показалось неожиданно. В сером мглистом-рассвете темными контурами проступала цепочка домов. Где-то совсем рядом простуженно вскрикивал пароходный гудок.
— Сразу к магазину? — спросил шофер.
— Конечно, — кивнул Кабаков.
Вместе с Кабаковым в милицейском «газике» ехали Павлухин, Дёма и следователь капитан Камбаров. Капитан, маленький, сухонький человек с оттопыренными ушами, чертыхался всю дорогу. Он поздно приехал с отгона, а тут не дали даже отдохнуть.
Магазин и какой-то склад стояли несколько на отшибе, недалеко от реки. Возле магазина толпились люди.
— Здравия желаю, — к подъехавшим подошел старшина, участковый уполномоченный.
— Здравствуй! Ну, что тут у тебя?
— Кража путем выставления окна, товарищ майор. Обнаружена примерно в половине четвертого. Место происшествия охраняется. Открывать магазин не разрешил.
— Правильно сделал… понятые есть?
— Так точно.
— Где сторож? — спросил следователь.
— Ну, я сторож, — пожилой мужчина с помятым лицом выступил вперед, — Закрыли меня.
— Как закрыли?
— Закрыли и все… на болтик, — хмуро ответил сторож. Весь его вид, осипший голос и маленькие, опущенные к земле глазки выдавали смутное беспокойство, которое он пытался скрыть за отрывистыми, не очень вежливыми фразами.
— Закрыли… гм, — неопределенно пожевал губами следователь.
Между тем туман рассеялся, стало светло.
— Приступим, Константин Васильевич? — предложил Камбаров. — Я думаю, Павлухин и Дёма займутся прилегающими участками, а мы с вами тут.
— Хорошо, давайте…
Они обошли магазин. Он был выстроен на пологом берегу, засыпанном галькой. Выставленная рама находилась в двух шагах от окна. Решетка из толстой жести висела на одном гвозде. К стене ветром надуло песку, и на нем остались следы обуви. Один из них — с продольной бороздкой на подметке — был очень четким.
— Правый ботинок… двадцать семь сантиметров, ширина подметки девять с половиной… ботинки сорок второго размера.
Капитан достал из оперативного чемодана лупу и стал медленно водить ею по оконной коробке. На косяке были вмятины овальной формы: преступники орудовали небольшим ломиком. Капитан осмотрел раму и передал ее Кабакову.
— Перенесем осмотр в помещение, — сказал следователь. — Надо пригласить завмага и продавца.
В магазине ничто не напоминало о краже. Все, казалось, находилось на своем месте. Воры не включали свет, очевидно, действовали фонариком. За прилавком продовольственного отдела капитан обнаружил нечеткие следы мужской обуви.
— Много унесли? — спросил Кабаков.
— Часы… отрезы вот здесь лежали. Костюмов, платьев вроде не хватает. У меня выручки оставалось рублей сто двадцать. Может, еще что…
Завмаг сказала, что дверь в подсобку они всегда закрывали изнутри. Воры приоткрыли дверь ломиком и отодвинули ригель задвижки: на нем блестели параллельные бороздки, оставленные ножом или шилом. Капитан вдруг нагнулся и начал ползать по полу с лупой.
— Ага, нашелся! — капитан зацепил пинцетом крохотный металлический предмет. — Кончик финского ножа… сломался, когда отодвигали ригель.
— Почему вы сразу решили, что у них что-то сломалось? — изумился понятой.
— Ну, это пустяки, — ответил следователь, — на ригеле одни бороздки тонкие, другие пошире. Ясно, что широкие оставил предмет с обломанным острием… Мне оставалось только найти обломок.
В подсобке возле лежавших на полу мешков с сахаром валялись пустая бутылка и куски твердокопченой колбасы.
— Закусывали после трудов праведных, — насупил брови Кабаков. — Наглецы, кажется, не из последних.
— Ни одного отпечатка пальцев, Константин Васильевич!
— В перчатках работали, — сердито сказал Кабаков, — битые ребята, даже колбасные огрызки затерли о пол.
Когда закончился осмотр, солнце уже поднялось высоко. Повеселевшая река тихо плескалась о гальку. Катеришко упорно волок против течения пузатую баржу. Оперативники стояли на берегу, вполголоса обсуждая происшествие. Павлухину удалось найти в роще, расположенной рядом с поселком, место, где стояла неизвестная машина. Судя по ширине колеи, это была «Волга». На месте стоянки нашли окурок сигареты и капли масла, вытекшие из картера. Один из преступников в темноте ступил в грязь. Это дало возможность сделать удачный слепок с хорошо заметной индивидуальной приметой — прямой линией на подметке.
— Я, значит, зашел в сторожку, а они… это самое… закрыли тихонько. Если бы я знал такое, окно бы сломал, вылез… потом открыли.
— Кто?
— А Мишка Ходков, с пристани… зашел закурить.
— Вы спали?
— Нет, не спал, — у Никанора Фоля угрюмые кустистые брови, руки тяжелые, громоздкие, нос с добрую картофелину. Павлухин и Дёма допрашивали сторожа в правлении сельпо. Никанор твердил одно и то же, как пластинка, которую заводят подряд.
— Вы неправильно себя ведете, Фоль, — с досадой сказал Павлухин, — мы располагаем другими сведениями. Из-за вашего упрямства мы не можем установить время, когда преступники проникли в магазин… За Ходковым послали? — он повернулся к Дёме.
— Он здесь, Олег Петрович.
— Позовите его.
В комнату вошел парень с большим чубом, в широких штанах, какие обычно носят грузчики.
— Ходков.
— Михаил… Михаил Ходков.
— Присаживайтесь, Михаил. Вы, кажется, грузчиком работаете?
— На пристани…
— Расскажите, Михаил, при каких обстоятельствах вы виделись сегодня ночью со сторожем Фолем.
— При каких? Да ни при каких, — парень тряхнул чубом, — зашел за папироской. Вчера у нас была срочная работа. «Яркий» пришвартовался, разгружать надо. Ну мы и пластались… Домой пошел уже в три, живу тут недалеко… Да. Курево как раз вышло. Дай, думаю, заверну, к дяде Никанору. Подошел, взялся за скобу — закрыто. Потом рукой пощупал — болтик. Что за ерунда, думаю… ну, открыл дверь.
— А дядя Никанор спит. Так ведь? — сказал Павлухин.
— Ага! Спал.
— Не спал я… так прилег, — хмуро буркнул Никанор.
— Как же не спал, если мне будить тебя пришлось, — возмутился Ходков, — ты так очумел от сна, что меня не сразу узнал.
— А он не был того… под мухой? — спросил Дёма.
Ходков смущенно кивнул.
— Брехня, — снова буркнул сторож.
