попасть на несчастного дурака, спровоцировавшего гнев могущественного существа, а, следовательно, автоматически превращающегося в жертву. Гарри также заметил, что Люциус издавал грозное рычание, а в уголках его рта появились небольшие, но довольно острые на вид клыки, что в комплекте с серебристой ядовитой жидкостью, плескавшейся в его глазах, казалось слишком невероятным, чтобы поверить в реальность происходящего. У жертвы никогда не было и шанса выжить, а вейлу никто и никогда не обвинял за это убийство, как это уже было во множестве других случаев, поскольку в обычаях этого вида магических существ было безжалостно наказывать тех, кто посмел посягнуть на их партнёров с не слишком благородными намерениями.
Гарри сидел на полу и только разве что слюной не исходил от одного вида так неистово защищающей его полувейлы. Боже, но Люциус был поистине прекрасен в гневе. Такой могущественный, такой опасный, и такой фантастически великолепный. Но уже в следующую минуту Гарри осознал, что если он не вмешается, то вскоре станет свидетелем смерти его несчастного крёстного от рук Люциуса. Не то, чтобы тот этого не застуживал, по мнению Гарри. «Кто, чёрт его побери, просил его обращаться со мной подобным образом?» Гарри неспешно поднялся с пола и осторожно подобрался к Люциусу. Единственным, кто мог бы удержать вейлу от убийства, был, естественно, её собственный партнёр. Но, проклятие, Люциус в этот момент был настолько великолепен, а Сириусу, в конце концов, уже давно было пора научиться тому, что не стоит вторгаться без стука туда, где два человека могут заниматься чем-то большим, чем просто разговоры. «Будь он проклят. Но он всё же мой крёстный. Я же не могу на самом деле позволить ему умереть».
Гарри подошел к Люциусу, усмехнулся при виде еле живого Сириуса, и, прижавшись к спине своего партнёра, обнял руками за талию. Гарри поцеловал Люциуса в плечо, Малфой в ответ резко повернул голову к своему партнёру, и все пылавшие в нём ярость и гнев мгновенно ушли из его глаз. Гарри потянулся вверх и коснулся его губ лёгким, как пёрышко, поцелуем.
- Отпусти его, - мягко приказал Гарри, и Сириус тут же начал сползать по стене вниз, судорожно хватаясь за своё горло, пока Ремус не бросился к нему, помогая удержаться на ногах. Глаза Гарри нервно заметались от одного к другому, поскольку он только сейчас заметил ещё одного свидетеля развернувшейся здесь драмы. «Так значит Ремус тоже тут. Отлично, я уверен, уж он-то сможет доступно объяснить Сириусу, что он может, а что он не должен делать ни в коем случае, когда дело касается столь сложных материй, как человеческая душа. Хотя ещё вопрос: захочет ли сам Сириус его выслушать».
Было вполне очевидно, что после подобного представления вейла ещё некоторое время действует чисто автоматически и нуждается в полном контроле над своими последующими действиями, и Гарри это прекрасно понимал. Он задавался вопросом, как бы он сам себя чувствовал на месте того, кто всего пару мгновений назад едва не убил человека, попытавшегося причинить вред его партнёру? Вот почему он развернул Люциуса в своих руках и принялся целовать, прекрасно сознавая, что это наилучший способ помочь партнёру вернуть его привычное я-всё-держу-под-контролем состояние.
Пока они целовались, Сириус постепенно выплывал из оцепенения, вызванного тем, что он только что чуть не расстался с собственной жизнью. Когда он наконец достаточно пришёл в себя и смог дышать нормально, то тут же снова начал задыхаться и буквально захлебываться от ярости, беспомощно указывая пальцем в направлении Гарри. Когда же он сделал попытку подняться на ноги, по-видимому, собираясь снова разлучить так возмущавшую его парочку, Ремус наложил на него связывающее заклинание и начал сердито шипеть прямо в ухо:
- Сириус, тебя только что чуть не убили, хочешь рискнуть ещё раз?
- Что ты такое говоришь? - в недоумении спросил Сириус. - Ты что, не видишь, что происходит? Гарри целуется с этим монстром, и я не собираюсь на это спокойно смотреть! Сними немедленно это чёртово проклятие!
- Сириус, если ты пошире откроешь свои глаза, то поймёшь, что это никакой не монстр. Во-первых, Люциус Малфой точно такой же человек, как и мы с тобой. А во-вторых, ты, похоже, не имеешь ни малейшего представления о том, что такое духовные партнёры.
- Духовные партнёры? Что ты имеешь в виду?
- Гарри и Люциус Малфой - духовные партнёры.
- Что? Ремус, ты должно быть сходишь с ума, - сказал Сириус, в неверии качая головой.
- Нет, мой дорогой Сириус, это ты тот, кто скоро расстанется с жизнью, если снова попытается разделить этих двоих. Я бы настоятельно советовал тебе не трогать Гарри, если тебе всё ещё дорога твоя жизнь.
- Они не могут быть духовными партнёрами! Ты разве его не видел? Он стал весь серебряный и он едва меня не убил! Я не позволю ему целовать Гарри! Я не могу позволить ему даже прикасаться к мальчику! Гарри! Гарри! Посмотри на меня! Прекрати это немедленно! О чём ты думаешь, когда позволяешь ему это?
Гарри нехотя оторвался от губ Люциуса. Глаза Малфоя уже вернули себе прежний вид, став обычными, серыми, человеческими. Гарри улыбнулся, подумав, что Люциус нравится ему в любой своей ипостаси. Прошептав: «Я рад, что ты вернулся», - он повернулся и, выразительно выгнув бровь, посмотрел на Сириуса.
- Сириус, если у тебя есть вопросы, то советую поскорее их задать, чтобы получить интересующие тебя ответы, иначе, боюсь, в следующий раз ты можешь уже не обнаружить себя в списках живущих.
- Гарри?
- Это - Люциус, - Гарри почувствовал, как Люциус обнял его и улыбнулся, когда Сириус в ответ на это издал звук, очень похожий на собачье рычание, - и он - мой духовный партнёр.
- Я в это не верю. А как же Ремус?
Гарри и Ремус синхронно в недоумении вскинули брови и вопросительно посмотрели на Сириуса, но прежде, чем кто-либо из них двоих успел вслух высказать повисший в воздухе вопрос, Гарри оказался развёрнут лицом к лицу к вновь закипевшему от бешенства Люциусу, который сузившимися, подозрительно потемневшими глазами уставился на юношу:
- Ты сказал, что между тобой и этим проклятым оборотнем ничего не было!
- Это правда! И не смотри на меня так! Ничего не было! Ни-че-го! И не будет никогда! Клянусь!
Гарри буквально оцепенел от страха, когда его внезапно поразила не слишком приятная мысль. Если успокоить разбушевавшуюся вейлу, когда её гнев направлен на кого-то постороннего, мог только её собственный партнёр, то кто сможет успокоить вейлу, если её ярость будет направлена непосредственно на самого партнёра? Гарри нервно сглотнул и чётко осознал, что он ещё слишком юн, чтобы умереть от рук его чрезвычайно ревнивой, крайне подозрительной и совершенно помешанной на чувстве собственничества вейлы. Гарри не сказал ни слова, вместо этого решив передать всё, что хотел донести до партнёра, при помощи визуального контакта. Постепенно глаза Люциуса посветлели, и серебристая жидкость, которая уже начала скапливаться в уголках его глаз, исчезла без следа. Гарри вздохнул и зарылся лицом в изгиб шеи Люциуса.
- Ты не можешь подозревать меня каждый раз, как кто-то что-то обо мне говорит, любовь моя. Я верен тебе. Да и как я могу иначе? Ты уверен, что сам изучил всю книгу о вейлах и их партнёрах достаточно внимательно? Разве ты не помнишь, что как только на партнёра были предъявлены права, единственное существо, которое он когда-либо будет любить, кому когда-либо будет желать принадлежать, или чьих прикосновений он когда-либо будет жаждать - это его вейла и никто больше. За всю историю существования вейл не было ни одного случая, когда бы партнёра уличили в неверности или он хотя бы заинтересовался кем-то ещё. Это немыслимо. Но у всех партнёров есть прошлое и с этим ни одна вейла ничего поделать уже не сможет. Не то, чтобы в нашем с тобой случае это прошлое играло какую-то особую роль. Я уже говорил тебе это, и повторю снова: я люблю Ремуса, но исключительно как члена моей семьи. Ты - тот, кто владеет моим сердцем, моим телом и моей душой, и если на то будет твоё желание - я твой весь, без остатка. Но умоляю тебя, Люциус, не будь таким подозрительным. Мне больно думать, что ты мне не доверяешь, пусть даже и в такой малости.
- Я верю тебе, любовь моя, и я обещаю верить всегда и во всём. Прости, если я невольно причиняю тебе дополнительную боль тем, что отношусь к тебе чересчур собственнически. Думаю, мне ещё только предстоит научиться тому, как справляться с подобными ситуациями. Хотя вполне возможно, что после установления уз связи, мысли о том, что ты можешь принадлежать кому-то ещё, окончательно покинут мой разум.
