сказал Гарри. — Точнее, не именно тебя, а… такой, как ты.
Неожиданное начало. Надо же.
— Какой? — хмыкнула Панси.
Гарри пожал плечами.
— Ты в курсе, что происходит? С нами, я имею в виду? — спросил он, неожиданно меняя тему.
Девушка изогнула бровь.
— С тобой и Драко? — уточнила она.
— Нет, — Гарри улыбнулся и взъерошил и без того растрепанные волосы. — С каждым из нас, сейчас. В последнее время. Тебе же не с чем сравнивать, может, ты полагаешь, что так и было всегда?
— Как?
От его внимания не укрылось, что она стала нервно постукивать пером по столешнице.
— Так, — взгляд Поттера вдруг неуловимо потяжелел. — Луна уже два дня не разговаривает с Малфоем — как ты думаешь, почему?
— Понятия не имею, — отрезала Панси.
Сюрреалистический разговор понемногу начинал ее раздражать.
— Он любит ее, — просто сказал Гарри. — А с тех пор, как появилась ты, она…
— Больше не ночует в вашей спальне? — в голосе вновь зазвучала насмешка.
— Разрывается между тобой и им, — возразил Поттер. — Ты таскаешь ее за собой всегда, когда не отправляешь бегать по городу или аппарировать по стране. Панси, я знаю, что в вашей паре ты — мозг, и я помню, как Луна плакала всегда, что ей не хватает поддержки сильного и здравомыслящего человека, который разделял бы ее взгляды. К тому же она — твой наставник, так что я понимаю, почему ты доверяешь ей больше, чем кому-либо из нас. Даже больше, чем Драко.
В глазах Панси блеснул какой-то недобрый огонек.
— И чего ты хочешь от меня? — резко спросила она. — Чтобы я полезла их мирить, раз Малфою тебя одного недостаточно? И, знаешь, я не понимаю всех этих ваших… любит — не любит… — она раздраженно хлопнула ладонью по столу и наклонилась вперед. — Мне плевать, как вы жили раньше.
— Хорошо жили, — пожал плечами Гарри.
— Плевать! — глаза девушки сузились. — Если Лавгуд так быстро сбежала от вас, стоило появиться мне, если она, вообще, оказалась моим наставником, может, это говорит о том, что не так уж вы ей были нужны? И все эти постельные игры втроем хороши, пока заняться нечем?
Поттер смотрел на нее как-то странно — будто искренне не мог понять, откуда берутся такие уроды.
— Постельные игры? — негромко переспросил он. — Панси, у тебя с Джастином тоже были постельные игры? Ты это так называла?
Возражения застыли в глотке.
— Они не разговаривают потому, что Луна обвинила Малфоя — в том, что он бросил тебя в Хогвартсе. Фактически — что МЫ тебя бросили, смотавшись в поместье и пожелав удачи всем, у кого есть планы. Как ты понимаешь, ему нечего было ей возразить. Потому что это — правда, и я это признаю. Если захочешь — признает и он, хотя, честно говоря, было бы куда порядочнее, если бы ты поговорила с ним об этом сама, а не плакалась Луне в жилетку, вынуждая метаться между вами.
Панси молчала, и в ее округлившихся застывших глазах читалось… многое. Достаточно, чтобы продолжать разговор. Чтобы надеяться — еще не все потеряно, и договориться можно.
— Тебе сейчас кажется, что с тебя свалились розовые очки, и ты наконец-то видишь мир без прикрас, — Гарри горько усмехнулся и потер лоб. — Вот только, знаешь ли… с нас троих они свалились намного раньше, но мы не пытаемся доказывать друг другу, как здорово видим всех насквозь. Я очень ценю то, что ты делаешь. Здесь, — он кивнул на кипу разбросанных по столу свитков, — полно того, в чем никто из нас так и не смог разобраться. Честно говоря, я поэтому и сказал, что нам тебя не хватало — и такой, как ты, и именно тебя… Не очень-то приятно жить, помня о тех, кого ты предал — а то, как поступили с тобой мы с Драко, называется именно так.
Он говорил медленно, глядя куда-то сквозь нее, и на мгновение ей стало неловко сидеть вот так перед ним и слушать, как он выворачивает душу на благо ее личным комплексам и обидам. Почему-то все случившееся в Хогвартсе вдруг показалось… таким.
— Идет война, Панси, — мрачно сказал Гарри, машинально царапая ногтем край стола. — Сейчас не то время, когда каждый может идти против всех. Нам все равно… придется принимать решения. И я вижу, что вы пытаетесь выяснить, какими они будут. Что вы делаете для того, чтобы иметь преимущество. Я только не понимаю, почему это преимущество должно быть и перед нами. Передо мной, перед Драко. Я — не твой враг. Я — глава этой семьи, и я хочу спросить тебя — если жизнь сложится так, что нужно будет идти и рисковать собой, своей шкурой и шкурами всех остальных, подставлять шею под удар, принимать на себя ответственность за будущее — и свое, и тех, кто тебя любит, и всех людей, которые сейчас умирают тысячами, ты — пойдешь? Ты возьмешь это на себя? Согласишься отвечать — за всех?
Его напряженный, тяжелый взгляд припечатывал девушку к спинке стула. Ее губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать — и не решилась.
— Панси, я спрашиваю тебя. Ты чертовски умна и сообразительна, ты многое можешь просчитать, ты лучше меня, или Малфоя, или Луны — каждого в чем-то своем, и никто не умаляет твоих достоинств. Сейчас ты считаешь, что можешь позволить себе принимать решения за всех. Ответь мне — ты пойдешь до конца? Если будет нужно? Примешь на себя ответственность за исход войны и наши жизни?
Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и Панси показалось, что воздух разрывает ей грудь. В его глазах застыла решимость, и отчего-то, отчаянно пытаясь подобрать ответ, девушка подумала невпопад — как он смотрел на Темного Лорда, когда убивал его? Его — чье имя мы даже боялись произнести? Так же — одновременно и хладнокровно, и яростно?..
— Быть умным очень просто — когда ты не отвечаешь за результат, — безжалостно продолжал Поттер, не отводя глаз. — Когда ты только ссоришь тех, кто вытащил тебя за шкирку из могилы — только потому, что это дается тебе легко и позволяет чувствовать себя сильной и значимой. Тебе интересно, как мы жили до тебя? Мы были счастливы, Панси. На нас не ополчился только ленивый, нас выставили из поместья, и Луна с Драко собачились по каждому поводу, и она бегала ко мне плакать и жаловаться, а он — возмущаться и срывать злость. Но потом они закрывались на чердаке, или в библиотеке, или в спальне, и она смеялась, что Драко ее спаивает, а он утверждал, что без бутылки с ней можно сойти с ума, и я видел, что они — счастливы. Им никогда не было просто — но им никогда не было плохо вместе. Тяжело — да, но не плохо. Кому из них сейчас ты сделала хорошо — тем, что поссорила их? Ты ведь вообще не подумала ни о нем, ни о Луне, только о своих выпестованных…
— Да никого я не ссорила! — устало прошипела Панси, опуская голову на руки. — Если они так друг друга любят, какого черта…
— А тебе не приходило в голову, что они любят и тебя тоже? — перебил Гарри. — Что им обоим — каждому — по-своему ты тоже важна? И что заставлять людей, которым ты дорога, выбирать между тобой и друг другом — это не только глупо, но и жестоко?
— Да какого черта! — внезапно выкрикнула она, чуть не подпрыгнув на месте. — Гарри, я НЕ понимаю, как вы уживались тут! Я — вообще — ничего не понимаю в вашей жизни! Вам кажется, что я должна быть благодарной за то, что вы меня вытащили? Да ради Мерлина! Вот только вытащила меня — Лавгуд, а вы…
— А мы бросили тебя в Хогвартсе, — ледяным тоном закончил за нее Гарри. — И ты не можешь простить нам, что мы не стали решать за тебя твои проблемы, а оставили там, разбираться с ними, самой. Я прекрасно понимаю тебя, это чертовски обидно.
Панси вдруг поймала себя на отчетливом желании вколотить ему очки между глаз.
— Где ты была, когда слизеринцы убивали Малфоя? — жестко спросил он. — Стояла за углом и боялась подать голос? Или дождалась, пока все разошлись, и только тогда побежала за Снейпом — тайком, чтобы никто не увидел? Хочешь вытащить все обиды — давай, поговорим и об этом! Как ты промолчала, когда из него выколачивали мозги, а потом раздавала мне пощечины за то, что я не защитил его.
На мгновение воцарилась пугающая тишина. В глазах Панси полыхало такое, что Гарри едва сдержался, чтобы не извиниться. Похоже, это и впрямь был удар ниже пояса.
— Каждому из нас есть за что винить другого, — не отводя глаз, сказал Поттер. — И я действительно не защитил его тогда. И я, и ты. Мы бросили его, и он едва не поплатился жизнью. А потом, позже, я бросил его еще раз — когда разорвал связь и пошел разбираться с Риддлом, решив, что Драко будет хорошо и в одиночестве. Собственно, я никогда не верил, что нужен ему — и кто виноват в том, что он почти год сходил с ума в поместье, разговаривая с моей тенью и надеясь, что я вернусь с того света? Он сам и его нежелание признавать правду? Или я — и мой страх, что без меня ему будет только лучше? Вот только он простил меня — почему-то. И предпочел жить дальше…
Панси медленно опустила голову на руки. Сейчас ей не хотелось уже ничего — только пусть он уйдет. Заткнется — и уйдет, куда угодно, и тогда она придумает, что ответить и как остановить то, что он делает с ней. Чертов гриффиндорец…
— Ты так похожа… на меня, — глухо закончил Гарри. — Мне тоже казалось, что я умнее всех, что я все вижу и понимаю… а потом вдруг выяснилось, что мир смеялся надо мной все это время. Что я — мелкая тварь, возомнившая себя великим магом. Панси, мы все здесь — просто мелкие твари… и у нас никого нет, кроме друг друга. И никогда никого не будет… Я всего лишь хочу, чтобы ты перестала отгораживаться от нас. Если ты не можешь позволить себе осмелиться и простить Драко за то, что он — не рыцарь на белом коне, который мог, но просто не захотел превратить твою жизнь в сказку, или Луну — за то, что она не оставила тебя умирать, или меня — за то, что путь, на который я втащил Малфоя, привел и его, и тебя в тупик, то тебе лучше уйти
