только они вошли в гостиную.
Эльф мгновенно материализовался, с радостным обожанием заглядывая в глаза хозяину снизу вверх.
— Гермиона будет жить здесь, — спокойно сказал Гарри. — Покажи ей комнату для гостей, прямо сейчас.
— Я… — начала было девушка.
— Обед через полчаса, — холодно перебил ее Гарри, глядя в сторону. — Понадобится что-нибудь — зови Добби. А теперь оставь нас одних, пожалуйста.
Гермиона, с обидой закусив губу, быстрыми шагами вышла из гостиной. Эльф исчез следом за ней.
Шумно выдохнув, Гарри опустил лицо в ладони и замер, прислонившись к шкафу. Драко молчал, не находя слов.
«Сейчас он скажет, что больше не нуждается в твоем обществе».
«Он ждет, что ты поможешь ему пережить ее присутствие».
Выбери, Малфой.
Почему-то на этот раз выбор оказался намного труднее.
Поколебавшись, Драко сделал шаг и, подняв руку, осторожно прикоснулся к напряженному плечу. Тонкие пальцы запутались в непослушных волосах, поглаживая затылок, нерешительно опускаясь к шее… Гарри не отстранялся. Черт, это же Гарри! — подумал Драко. Выдохнув, он одним рывком прижал его к себе, только сейчас осознав, как отвык, что их кто-то разделяет… Что рядом чужие люди, не способные понять их. Люди, от которых нужно защищаться. Вместе.
Зажмурившись и стиснув зубы, Драко зарылся лицом в темные волосы, изо всех сил обнимая Гарри, вдыхая знакомый запах его тела. Руки в ответ осторожно сомкнулись на спине слизеринца.
— Не уходи… — прошептал Гарри, пряча лицо у него на груди. — Только не сейчас, Драко…
— Никогда… — улыбнулся тот, целуя его макушку.
Гарри прерывисто вздохнул, прижимая его к себе, замирая в кольце рук.
Гермиона, стоя за полуоткрытой дверью, вглядывалась в две застывшие фигуры. Она пыталась понять, действительно ли они черпают силы в объятиях друг друга, или ей только кажется, что воздух слегка искрится, когда они стоят рядом.
Обед прошел в гробовом молчании. Гарри сосредоточенно жевал, держа на сгибе левой руки раскрытую книгу и почти не отрывая глаз от пергаментных страниц. Драко хмуро ковырялся в тарелке, поглядывая на Гермиону с таким видом, словно не мог решить, как от нее избавиться. Девушка мрачно кромсала ножом бифштекс, не поднимая головы.
— Ха! — вдруг выкрикнул Гарри, выпрямляясь на стуле и торжествующе бухая кулаком об стол. — Так я и знал!
Гермиона чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Что на этот раз вычитал? — спокойно осведомился Драко.
Гарри бросил на него быстрый взгляд, едва сдерживая прорывающуюся улыбку.
— «Лишь истинная страсть сродни неистовству пламени. Лишь глубина ума подобна незыблемости твердыни. Лишь полнота души сравнима с бездонностью водной глади. Лишь чуткость к сущему схожа с легкостью ветра. Не все для всех, но каждому — свое, и справедливость выбора есть предопределенность. Лишь глядя в самого себя, постигнешь ты, какой великой силы приобщишься», — нараспев прочитал Гарри и поднял на Драко смеющиеся глаза. — Ты ощущаешь в себе чуткость к сущему, Малфой?
Тот презрительно фыркнул.
— А что, ты ощущаешь в себе истинную страсть? — ухмыльнулся он, приподнимая бровь.
Гарри рассмеялся, захлопывая книгу.
— Это смотря к кому, — пожал он плечами, поднося к губам бокал.
Драко закусил губу, внимательно глядя на него.
— Поттер, — тихо проговорил он. — А ведь это правда. Ты, если во что впутываешься, то с головой, и тебя уже за уши не оттащишь. Так ведь всегда было, верно? И до посвящения тоже?
Гарри снова пожал плечами.
— Герм, так всегда было? — спросил он, поворачиваясь к девушке.
Та нервно вздохнула и, подумав, молча кивнула.
— Точно? — задумался Драко. — Слушай, ну тогда, значит, стихия выбирает не случайным образом — и не по выбросу сил…
— Значит, это определяется качествами самого человека, — ухмыльнулся Гарри. — И все кодексы взаимодействия, про которые ты говорил, это простой принцип совместимости.
— А что за кодексы? — не удержалась Гермиона.
Драко вздохнул.
— Общаться могут только маги родственной стихии, — монотонно сказал он, глядя в тарелку. — Маги антагонистических стихий склонны к противостоянию. Маги неродственных стихий вообще не находят общего языка. А маги одной стихии…
-… Слишком похожи, — закончил за него Гарри. — Слушай, вот ведь никогда бы не подумал, что Снейпа можно назвать страстным человеком…
Гермиона задумчиво комкала скатерть.
— Зря ты так, — негромко обронила она. — Снейп сдержанный, он многое в себе давит. Это называется «взрослость», я думаю — умение контролировать свои порывы.
Гарри торжествующе хлопнул ладонью по столу.
— Помнишь, ты говорил? — глаза его блестели, как всегда, когда он загорался идеей. — Еще тогда, в башне? Что с возрастом маг начинает выглядеть, как стихия противостояния?
— Ну…— неуверенно кивнул Драко.
— Земные маги ведь такие? Сдержанные? Для Огня же Земля — стихия противостояния?
— Поттер, они — сухари, — поморщился Драко. — Только это настоящая сухость, не как у взрослых Огненных. Те просто давят все в себе, а эти на самом деле ни черта не испытывают… Дольше всех живут, заразы, кстати.
— А кто меньше всех? — тут же спросила Гермиона.
Драко молча посмотрел на Гарри долгим тяжелым взглядом. Тот криво улыбнулся, опуская глаза.
— Ладно тебе, — проворчал он. — У меня ты есть. Мне до факела теперь вся эта сдержанность вообще.
— Поттер, тебе всю дорогу все до факела, — устало проговорил Драко. — Кроме твоих идей бесконечных…
Гермиона молчала, задумчиво поглядывая на них.
— Что ты читал, Гарри? — спросила она, наконец. — Если не секрет.
— «Сказания о повелителях стихий», — вздохнул Гарри, демонстрируя обложку. — Чуть не рехнулся, пока нашел это в нашей библиотеке…
— А зачем это тебе? — поинтересовалась она.
— Хочу все знать, — улыбнулся Гарри, пожимая плечами. — Будешь докладывать Дамблдору, чем мы тут занимаемся, так и передай — самообразованием.
Гермиона вспыхнула, в ее глазах мгновенно появилась жгучая обида.
— Он не просил меня шпионить за вами! — выкрикнула она, швыряя вилку на стол.
— Не просил — так попросит еще, — успокоил ее Драко. — Что ты бесишься, это же очевидно. Зачем ему еще тебя сюда впихивать надо было?
Гермиона вскочила, отшвырнув стул.
— Что вы о себе думаете? — выпалила она. — Что вы теперь пуп земли, да? И все только вокруг вас вертится? Мне действительно некуда было идти!
— Что ж он тебя в Хогвартсе не оставил? — спокойно спросил Гарри.
— Там небезопасно, — отрезала девушка. — После того, как на выпускном вечере…
Ее голос опасно задрожал.
— А, ну да, — отозвался Драко. — Ни переставить защиту, ни вычислить того, кто смастерил портключи, Дамблдор так и не удосужился. Считай, что я поверил, Грэйнджер.
— Вы — мерзкие, бесчувственные твари! — дрожащим голосом произнесла она, делая шаг к двери. — Только такие сволочи, как вы, могли потребовать денег за то, чтобы помогать людям! Вам на все наплевать, закрылись тут и радуетесь, думаете, до вас никогда никто не доберется.
В глазах Гарри загорелся нехороший огонек.
— Если мы такие сволочи, какого черта вам от нас нужно? — с холодной яростью поинтересовался он. — Что ж вы до сих пор не можете оставить нас в покое? И обойтись не способны, и уважать в себе сил найти не можете?
— Уважать за что? — выкрикнула Гермиона. — Вам плевать на то, что там гибнут люди!
— А я думал, имеет значение только то, что хотя бы твоя шкура вчера осталась цела исключительно благодаря нам, — усмехнулся Гарри. — Впрочем, и не только твоя… Что важнее, Герм, — то, какие рожицы мы корчим, или то, что мы способны защитить вас? И защитили — вчера, в Министерстве? И согласились защищать и дальше?
— Потребовав кучу денег за это!
— А что тебя так смущает? — поднял голову Драко. — Это общепризнанная форма благодарности. Другой от вас и не дождешься.
— Благодарности?! — взвилась Гермиона.
— О! — поднял палец вверх Гарри. — Видишь, Малфой, их возмущает даже сам факт, что нас нужно благодарить за то, что мы рискуем им на пользу своими жизнями. И ладно бы — только жизнями…
— Не смей делать вид, Гарри Поттер, что ты меня понимаешь! — перебила его Гермиона. — Может, вы и впрямь уже больше не люди, только я все еще — человек, и мы с тобой теперь принадлежим к разным видам!
— Не думай, что это меня огорчает, — бросил Гарри. — После того, как я получил возможность посмотреть на людей со стороны, я больше не хочу быть человеком. Мне вообще стыдно, что я им был.
Гермиона задохнулась от возмущения.
— Ты слишком привык быть в центре внимания, — отчеканила она. — Вы оба привыкли. Вас избаловали тем, что носились вокруг столько лет, и теперь вы не в состоянии понять, что мир — это не отражение в кривом зеркале, и, сколько бы вы его не отрицали, вам все равно придется жить в нем. И это вряд ли получится сделать, если вы так и будете противопоставлять себя всему…
— Мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое, — заметил Драко. — Грэйнджер, мы с самого начала только этого и хотели. Но мы нужны вам, и вы сами не даете нам уйти в тень. А потом еще и дергаетесь, что мы этому не рады.
— Дергаемся! — фыркнула Гермиона. — Ты не способен даже представить себе, Малфой, что я чувствую сейчас, даже если ты и впрямь читаешь мои мысли. Твоя душонка не может вместить нормальные человеческие переживания.
— Я этим горжусь, — скромно парировал Драко.
— Черт возьми, мне пришлось хоронить
