невообразимое. Оно отказывалось подчиняться, бессильно откинувшись в руках Поттера, оно тянулось к нему, растекалось под его губами, и Драко краем ускользающего сознания подумал — как хорошо, когда ты в таких сильных и крепких объятиях, когда ты знаешь, что они удержат тебя.
Сопротивление, если оно и было, оказалось сметено почти сразу. Драко кусал губы, чтобы не застонать, сжавшись в руках Гарри и почти молясь про себя о том, чтобы он не останавливался. Это превратилось в наваждение, сладкое, бесконечное счастье, от которого захватывало дух и темнело в глазах, в какой-то феерический полет — только они двое, и жар горячих губ на шее.
А потом Гарри замер, прижавшись лбом к его плечу, все еще обнимая его.
— Ты жив… — повторял он, и руки сжимались все крепче. — О, Мерлин, ты жив…
Драко тяжело дышал, боясь сказать хоть слово. Ему казалось, что он мгновенно сойдет с ума, если Поттер хотя бы попытается… еще раз… Но он не попытался. Только не очень внятно извинился за то, что напугал его своими воплями, и, глядя на него, Драко вдруг понял, что Гарри, похоже, не очень понимает, что произошло, и произошло ли хоть что-нибудь…
Он промолчал. Да и что было сказать? «Ты поцеловал меня, и, черт, кажется, мне это нравилось»? Драко подозревал, что в какой-то мере он все же успел сойти с ума. Немного. Раз был почти готов брякнуть ему такое.
Это было бы нечестно, убедил он сам себя в конце концов. Все равно что обвинять человека в том, что он сделал, когда был под Империо. Или пьян. Или еще по какой-то причине не отдавал себе отчет в своих действиях.
Это просто сон, решил он. Мало ли, какие кошмары снятся Поттеру по ночам. Об этом просто стоит забыть.
Он постарался, а Гарри, похоже, и не о чем было забывать. В любом случае, это не изменило их отношений. Разве что, впустило в них чудовищную, невыносимую недоговоренность, от которой временами хотелось выть, которая мешала расслабиться и уснуть, заставляя часам лежать в кровати с открытыми глазами, таращась в потолок, а потом все равно вставать и уходить от спящего Поттера куда угодно — чаще на подоконник. Драко не хотел, чтобы Гарри знал о его бессоннице. Он не хотел вопросов, на которые не мог придумать ответа. Даже сам для себя.
А больше всего он не хотел оттолкнуть его своими сомнениями. Не хотел снова остаться один. Не хотел засыпать в пустой кровати — после того, как успел так глубоко привязаться, привыкнуть, что рядом всегда есть тот, кому ты доверяешь. Тот, кто нужен тебе больше самой жизни. Тот, без кого ты завтра же сойдешь с ума. Превратишься в пустую, выпотрошенную оболочку.
Это превратилось почти в необходимость — видеть его постоянно. Смотреть на него из-под опущенных ресниц, наблюдать за ним, поглощать, впитывать его образ, всегда, каждую минуту… любоваться им?
Драко злился, но ничего не мог поделать с собой — взгляд упорно возвращался к стройной, худощавой фигуре Гарри, к его смуглому лицу, к его непослушным волосам, к его глазам, скрытым за привычными стеклами очков… Драко нравились даже эти очки. Ему нравилось смотреть на Поттера. Как он двигается, как смеется, как потягивается по утрам, мотая головой, насупленный, словно домовенок, как он читает, хмурясь и покусывая губы. Как он закрывает глаза, откидывая голову на плечо Драко.
Поттер притягивал к себе, как магнит, лишая воли. Рядом с ним уходило, отступало на время все, что так давило на Драко, все, что заставляло холодеть от страха одной своей возможностью. Рядом с ним он был почти счастлив.
Но, как только он оставался один, почему-то все время возвращалась непрошенная, идиотская мысль — может быть, если я снова умру, он сделает это еще раз? Это была почти надежда.
Драко готов был разорвать сам себя на части, но мысль упорно не отставала, преследуя его. Меня НЕ привлекают мальчики! — был готов кричать он. Но меня сводят с ума воспоминания о поцелуях Поттера, — тут же с бессильной горечью шептало что-то внутри него. Если я снова умру, это повторится? Если ему снова приснится кошмар? Если мы оба съедем с катушек настолько, чтобы забыть о том, кто мы и что делаем?
Может быть, поэтому он так бесился каждый раз, когда Снейп, буравя его темным взглядом, набирал в грудь воздуха и начинал бормотать — Драко, ты можешь мне сказать, я пойму, просто это же очевидно, зачем ты скрываешь, что вы с ним… ты и он…
О, Мерлин, да за это Снейпа можно было убить. За одно это предположение. Драко стоило железной выдержки сжимать в ответ кулаки и стараться ровно цедить сквозь зубы все, что он думает по данному поводу.
То, что происходило между ним и этим странным, уже родным гриффиндорцем, было настолько важно и значимо, черт, да сам Поттер столько значил в его жизни, что Драко перегрыз бы горло любому, что попытался бы донести до Гарри подобную пошлость. Он нестерпимо, невыносимо боялся, что Поттер, услышав такое от кого-нибудь, сорвется и исчезнет, оставив его одного. Потому что жизнь без Гарри представлялась в чем-то равносильной смерти.
Я просто хочу быть с ним, думал Драко, рассеянно сминая край подушки тонкими пальцами. Я просто хочу быть с ним, неужели это так много? Неужели мы не заслужили это право? Просто остаться вдвоем, без этих войн и обязанностей. Пусть весь мир катится к черту, я никогда и ничего в жизни так не хотел, как хочу сейчас уехать из этого проклятого замка вместе с Поттером — куда угодно, только бы вдвоем…
Потому что — тогда я смогу больше не бояться, что он уйдет. И тогда все обязательно изменится. К лучшему. Обязательно. Не может не измениться.
* * *
Гарри осторожно прикрыл за собой дверь и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Зажигать камин не хотелось — если Малфой не развел огонь, значит, ему так нравится. И — да здравствует тьма…
Он медленно подошел, глядя на силуэт Драко, сжавшегося комочком на кровати. Странно, невольно подумал Гарри. По ночам он всегда спит на спине. А когда меня нет — вот так, обхватив подушку и прижав ее к груди. Интересно, как ему все-таки удобнее?
Он сел на пол и протянул руку, поправив выбившуюся светлую прядь волос.
— Поттер… — вздохнул Драко, ловя ладонью его пальцы.
— Привет… — прошептал Гарри.
Малфой потянулся, как гибкий кот, и повернул голову, прижавшись щекой к подушке. Сонный взгляд скользил по лицу гриффиндорца.
— Как ты? — спросили они одновременно, тут же прыснув от смеха.
Гарри смотрел на него; темно-зеленые глаза хитро мерцали в темноте.
— С днем рождения, Малфой, — тихо сказал он.
Драко вздрогнул и поднял голову, непонимающе уставившись на него.
— Думал, я не знаю? — глаза Гарри смеялись совсем рядом с ним. — Или нарочно скрывал?
Губы Драко дрогнули неуверенной улыбкой.
— Теперь ты большой мальчик, Малфой, — Гарри подпер рукой голову, глядя на него. — Ты практически дозрел, чтобы отправиться в самостоятельную жизнь. Ты уже год как совершеннолетний, а теперь даже почти что предоставлен сам себе.
— Я, скорее, тебе предоставлен, — фыркнул Драко, отводя взгляд.
— И это тоже неплохо, согласись, — чертов Поттер просто излучал тепло. — Я теряюсь в догадках, что именно тебе пожелать. Чего ты хочешь, чтоб я тебе пожелал?
Драко, усмехнувшись и бессильно застонав, уронил голову ему на плечо.
— О, — вздохнул Гарри. — Хорошо. Я желаю тебе, наконец, отогреться когда-нибудь в моих нежных объятиях, чтобы ты улыбался каждое утро, а не только когда тебе удается отвоевать право первым забраться в ванную.
Плечи Драко дрогнули от едва сдерживаемого смеха.
— Я желаю тебе научиться быть честным, как и положено достойному магу, и пусть стихия любит тебя не только как пищу. Пусть у нее не будет права мучить тебя, чтобы ты мог спокойно спать по ночам, не боясь потревожить меня своей бессонницей.
Драко молча обнял его за шею. Рука Гарри легла на его плечо. Он горячо шептал, почти касаясь губами его уха.
— Я желаю тебе послать их всех так прямо и от души, чтобы никто и никогда не осмеливался открыть рот в твою сторону. Я желаю тебе разобраться со всем, что мешает тебе радоваться тому, что ты еще жив. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Малфой. Всегда. Не только в этом году.
Он закрыл глаза, подбирая слова.
— Я хочу, чтобы ты всегда мог решать сам, чем будет наполнена твоя жизнь. Чтобы смерть пришла к тебе только тогда, когда ты будешь готов к ней и согласен с ее приходом. Я хочу, чтобы ты снова смеялся, Малфой, хочу, чтобы ты когда-нибудь все же научил меня сносно фехтовать, хочу видеть, как ты улыбаешься во сне.
Гриффиндорец усмехнулся.
— Я эгоцентрик, Малфой. Всегда все упирается в то, чего хочу я.
Драко молча высвободился из объятий. Его губы слегка дрожали.
— Мы с тобой два эгоцентрика, — прошептал он. — Думаем только о себе.
Гарри, улыбаясь, покачал головой.
— Нет, эгоцентрик здесь один я, Малфой. А ты эгоист. Не путай.
Он, отстранившись, полез в карман и вытащил маленькую коробочку.
— Это тебе, — сказал он, протягивая ее Драко на вытянутой ладони.
Тот, смешавшись и прикусив губу, взял подарок в руки. Пальцы нервно заскользили по темному бархату, поглаживая его.
— Зачем, Поттер? — негромко спросил Малфой, поднимая глаза.
— Я так хочу, — пожал плечами Гарри. — Я, вообще, делаю только то, что хочу. Ты же сам просил. Открывай, может, тебе еще и не понравится.
— Очень смешно, — пробормотал Драко, отщелкивая замочек.
— Не правда ли, я романтичен? — улыбнулся Гарри, глядя на него. — Ты мой тренажер, Малфой. Может, с тобой я научусь хотя бы подобию обходительности.
— Даря мне драгоценности? — Драко уставился на дно футляра расширившимися глазами. — Поттер, ты, случаем, не…
— Да, я сумасшедший, — кивнул
