11 Но остался чистым охотничий слух:подбородный ремень был туг.«Они не пройдут никогдасквозь ухо иглы», — прошамкал вдругстарик, их приведший сюда.16 Еще осязание было у нихгорячим и сильным, но вотморозом их обдало всех троих,и в лед превратился пот.
Корона сползла на уши:Король был обрит догола.И стал доноситься глуше,словно из-за угла,5 толпы, стоящей рядом,голодный, злобный рев.Он правую руку задомгрел, на нее присев.9 Мрачный, почти без веры,во всем он чуял подвох.И король он лишь в меру,и в постели он плох.
Без музыки танцевальнойони несутся в кадрилипод стоны и вой погребальный,от страха, как лошади, в мыле,и все ж от предзапаха гнилиони не морщат носов.7 А главный танцор фатальныйобшит галунами ребер, —галантный любезник, обер-танцовщик в каждой из пар.Он у монашки печальнойсдвинул с волос покров —для равенства и порядка —и тут же вынул украдкойу ней из книжки закладку:то был ее часослов.17 Но их одолела жара,и нет от нее защиты,и едким потом облитыих камни и веера,их шляпы, зады и лица…Мечтая себя оголить,как дети, безумцы, блудницы,они продолжают кружить.
В ужасе, неведомом дотоле,в хаосе, друг друга обнаружа,тужась, выбираются наружуиз расселин охренного поля5 в простынях или совсем нагие…Ангелы, нагнув свои кубышки,масло в сковородки льют сухие,чтобы после каждому подмышки9 положить оставленное богув шуме прошлой жизни оскверненной;сохранилось там тепла немного,12 чтоб не охладить руки господней:Он легко прощупывает с трона,не остыло ли оно сегодня.
