— Плохие дяди узнали про источник молодости, — продолжила я размышлять вслух, — узнали, что где-то здесь спрятана карта. Случайно или неслучайно узнали, что Олеся нашла карту. Значит, у них среди персонала есть свой человек.
— Был, — Дворецкий вышел умытый, но страшно помятый. Ссадины и царапины на лице, шее, руках. Мужчина пытался стереть засохшую кровь мокрым полотенцем. Белым!
Я не выдержала издевательств над тканью, отобрала и в приказном порядке усадила в кресло. Хорошо, что у меня не забрали аптечку.
— Был крот — я его вычислил. Ай!
Как маленький, честное слово: ай, мама, щиплет, щиплет!
— Это просто перекись водорода. А когда я возьмусь за йод — расплачешься?
Антон недовольно скривился.
— Лицо йодом нельзя.
— А я не про лицо, — кивнула на разбитые костяшки. — Хорошо, ты избавился от одного, где гарантия того, что не появился другой?
— Нет гарантии…
В дверь постучали и без спроса открыли — зашел Константин.
— Вася мне все рассказала, — еще один господин «заморожу-одним-взглядом».
Мы замерли — Антон в кресле, я стоя у кресла с ватным тампоном смоченным в перекиси, выжидая. Костя медленно закрыл за собой дверь, так же медленно прошел к столу, сел, сложил руки.
— Я жду объяснений.
— Константин Алексеевич, мы как раз этим и занимаемся. Раскладываем все по полочкам.
Костя заметно расслабился, присмотрелся к наливающемуся синяку на красивом лице, хмыкнул. Я отмерла и продолжила процесс дезинфекции.
— Второй крот, — продолжил Дворецкий, — это та горничная, что заходила к вам убираться. — Ага, мы снова на «вы». — У вас они ничего не нашли…
— Потому что тогда еще нечего было искать…
— Правильно, — Антон дернулся, шикнул неразборчивое ругательство, — но сегодня они снова попытались. Обставили, как обычную кражу. Но цапнули именно твой леп-топ. Значит, знали, что ты что-то раскопала.
— Теперь они отстанут? — Вмешался Костя.
— Нет, они не получили то, что искали. Буду попытки еще.
— Слушай! — Я бросила лечение, села на стул. — А ведь если они знают про карту, значит знают и про ключ! Знают про меня или у них есть свой?
— Что они знают про тебя? — Костя приподнялся от волнения.
— У них есть свой ключ, — поспешил перебить Дворецкий, чем крайне меня смутил — секреты от начальства?! — Константин, Василиса где?
Мазур вздохнул, снова сел.
— В комнате, общается с молодым человеком.
У меня округлились глаза.
— Нет, — отец замахал руками, — они просто общаются. Генрих, кажется. Там полкомнаты охраны. Ты уже ужинала?
Вопрос, как и два выжидательных взгляда, поставили меня в тупик.
— Нет, не ужинала.
— Давай закажем чего-нибудь? — Костя тут же потянулся к телефону.
— Нет! Здесь не надо! Будет потом пахнуть жареным лучком. Лучше в ресторан.
— Лучше не надо в ресторан, — поспешил с советом Дворецкий.
— Антон, не будь параноиком, — Костик прищурился и стрельнул глазами.
Вот, кто бы говорил!
— Антон, Костя прав, чем раньше мы спровоцируем этих гадов, тем раньше закончится наше тюремное заключение, — я протянула баночку с йодом, намекая, что дальше без меня. — И раскладушку не забудь.
За ужином Костя много пил. А я совсем не ела. Костя думал про Олесю. Вслух. А я слушала. И жалела его.
— И зачем я только взялся за это дело? Не было бы Куяльника, Олеся бы была жива.
Вырубился большой босс довольно быстро. Бдительная охрана подхватила начальство под ручки и, оставив меня одну, унесла трупик. Вот тебе и провокационная ситуация — берите меня тепленькой, я вам все расскажу, и где карту искать, и где ключик взять.
В таком состоянии я никогда Мазура не видела, пару раз слышала жалобы от Олеси, мол, пить вообще не умеет. Жалко. И Костю, и Олесю, и Василису.
Кстати, о птичках, общение-то с Генрихом, наверное, пришлось прервать — папенька вернулись.
Поздно. Спать пора.
Вспомнив, что сегодня мне составят компанию, я горько вздохнула и побрела по шумным еще коридорам к себе. Откуда-то издалека доносилась музыка — народ продолжал веселиться.
В комнате горел тусклый свет. На столе под лампой лежал мой покалеченный нет-бук. Дворецкий копошился в ванной.
— Что тут у тебя? — Я заглянула в открытую дверь. Антон стоял на стуле, внимательно рассматривая что-то почти под самым потолком.
— Это пятнашки, — он постучал по плитке.
— Пятнашки? — Переспросила я, начиная сомневаться в собственном слухе и вменяемости недавнего пациента.
— Они самые, — Дворецкий спрыгнул со стула. Расстегнутая рубашка на мгновенье окрылила его, представляя на суд единоличный все прелести телесного рельефа. И этот человек показался мне в самом начале идеалом сдержанности?
— Как ужин? — Мужчина прошел мимо меня, обдавая ароматом мыла местного разлива.
Я оглянулась на ванну — мокрая. Так, он что, успел душ принять и снова облачился в грязную одежду?
— Я не ужинала, — поспешила вслед за Дворецким. — Какие пятнашки?
Антон уже стоял у стола, нависая над работающим нет-буком. Я остановилась в растерянности.
— Это новый, — объяснил мыслитель. — Иди сюда.
А мы ведь снова на «ты». Что за черт?
— Смотри, — мужчина постучал ручкой по экрану, — мы не смогли рассмотреть карту, потому что ее еще нужно сложить.
— Откуда ты знаешь?
— Я нашел одну лишнюю плитку. Если ее убрать — получается, на стене вист огромная игра-пазл. Который нужно сложить, чтобы получилась карта.
У меня задергался глаз.
— Там же немереное количество плиток!
— Нам не надо двигать плитку. У нас есть для этого принтер и ножницы.
Почти до самого утра в моей комнате царил хаос и его брат — азарт. Антон пил кофе литрами, я активно приседала. Тридцать один квадратик по вертикали, шестьдесят один — по горизонтали. Пазл из тысячи восьмисот девяносто одного элемента. Спасибо хитроумному последователю Артура Уинна — изобретателя кроссвордов и головоломок, — сама карта занимала всего одну третью часть площади.
Мы ползали по паркету, предусмотрительно убрав ковер и подготовив огромный ватман, несколько раз опрокидывали чашки, ругались и злились, когда не удавалось сложить фрагменты. Выпачкались клеем и пылью. Дворецкий грозился уволить горничных, но я его успокоила, напомнив, что пыль собралась по моей вине — это я запретила прибираться в номере.
— Антон, а как ты узнал, что я — ключ?
— Твои рассказы про паровозные гудки и призраков.
— Я не рассказывала про призраков, — заподозрила я неладное.
