увильнете от исполнения своего долга?
Уотсон промолчал.
Мисс Дженкинз продолжала:
— Вам известно о торговле наркотиками в городе или нет? И о том, сколько школьников соблазнил O'Брайен и ему подобные?
Последовала долгая пауза, затем Уотсон поднял глаза. Он вздохнул.
— Вы правы. Все. Я просто… трусил.
Веттер просиял. Давайте оформим это. Я сделаю перекличку.
Когда подошла очередь Уотсона, он встал.
— Виновен, — твердо сказал он.
Веттер одобрительно кивнул и продолжил.
— Роузвел?
— Виновен.
— Дженкинз?
— Виновен.
— Колеман?
— Не виновен, — сказал я.
Все уставились на меня.
Я встал.
— Мне вдруг пришло в голову, что мы нарушаем самые элементарные принципы правосудия. Мы осуждаем O'Брайена за то, что думаем о нем, а не за то обвинение, которое привело его в суд.
Но не это, конечно, было фактической причиной того, что я изменил мнение. До тех пор, пока Уотсон упорствовал, меня всё устраивало. Я предпочитал, чтобы ответственность за отсутствие вердикта легла на него, и усердно противоречил ему в надежде подогреть его упрямство.
Но теперь Уотсон передумал.
Я разглядывал одиннадцать удивленных присяжных и понимал, что теперь мне придется поработать за свои денежки. И мне придется быть убедительным. В конце концов, Дюк O'Брайен дал мне десять тысяч долларов за то, чтобы вердикта не было наверняка.
