Никогда не говори, что умрешь

Она — такой человек, на которого всегда можно положиться, особенно в чрезвычайной ситуации. На неё можно рассчитывать всякий раз, когда возникает необходимость.

Несколько лет спустя, в 1981, мы потеряли ещё одного малыша, на сей раз нашего прекрасного восьмимесячного мальчика, которого мы назвали Карлом. Он родился мёртвым. И вновь Шерил мужественно перенесла это испытание. Она хотела, чтобы дети узнали об этом из её уст. Она сама хотела всё рассказать и дать им понять, что всё в полном порядке. Именно по этой причине наша дорогая подруга Хелен Перфект, а не я, привезла их в больницу. Дети думали, что их ведут посмотреть на новорождённого маленького братика... В такой радости они вбежали в родильное отделение. Их улыбающиеся лица выражали нетерпеливое выжидание. Я до сих пор не понимаю, как нам удалось сдержать потоки слёз. Однако мы прекрасно понимали, какую тревогу пробудят в двух маленьких сострадательных сердечках наши рыдания. Так или иначе, нам удалось контролировать себя всё то время, пока они были рядом опять же благодаря силе воли Шерил. Нежно и спокойно Шерил объяснила детям, что случилось несчастье, и малыш умер прямо в животике мамы, но сама мама в полном порядке.

Увидев, как шок и разочарование вырисовываются на их лицах, я не выдержал и разрыдался. Пия, которой тогда было всего лишь 11, удивила меня, когда многозначительно сказала: «Папа, не плачь. Всё будет хорошо». Вскоре мы, крепко обняв друг друга, плакали вместе. Но я знал, что мы непременно справимся. Худшее уже было позади. Спасибо Шерил и Пие.

* * *

Вначале 1970-х я всячески пытался пробиться в недоступный мир звукозаписи. Я не мог сидеть сложа руки и просто ждать. Вот я и старался изо всех сил стать сессионным музыкантом, что подстать драгоценному камню в короне любого профессионала из любой известной группы. К тому же сессионные музыканты хорошо зарабатывают. Это был нелёгкий труд, но я привык тяжело трудиться. Быть сессионным музыкантом означало хорошее средство достойно жить и содержать семью. Постепенно, шаг за шагом я начал овладевать разными сессиями.

Поначалу мне пришлось работать лишь для того, чтобы людская молва помогла мне сделать первые шаги в этом направлении. Из-за отсутствия машины переезд из одной студии в другую предполагал долгую дорогу в студию Уэст Энда. Там мы отрабатывали сессию и затем возвращались обратно. Вся дорога обходилась в 10 фунтов. Я же работал за более низкую плату. После работы я просил свои 10 фунтов...

И вот слухи поползли... «Вам нужно заказать Джона Ричардсона! Он очень хорош...»

Совсем недолго мне пришлось просить деньги лишь за дорогу, время, старания и талант. Вскоре я стал зарабатывать больше. Я снова начал работать с Аланом Уильямсом. Мы начали запись двух песен. С нами заключила контракт «Плежерама», группа досуга с Уэлбек Стрит в Уэст-Энде, и с Джоном Кеннеди, ставшим менеджером сенсационных хитов 1950-х, Марти Уайлдом и Томми Стилом, от которого также поступило предложение стать нашим менеджером. У нас было 25 заказов в неделю.

В те дни «Битлз» уже выпустили свои альбомы, и мы, мечтая быть похожими на них, сочиняли песни и старались быстро заполнять ими дорожки пластинок, готовящихся к выпуску. Мы записали одну очень захватывающую песню The Long and Winding Road в «Декка Студио», что в северной части Лондона. Нам ещё никогда не приходилось стоять перед оркестром. Вообще-то оркестр предназначался для Энди Сильвера, который должен был выступать на фоне лэйба «Декка Студио». Как только оркестранты собрались уходить, наш музыкальный продюсер, Дик Роув, попросил их отработать ещё два номера и быстро раздал им ноты. Произошло это как раз перед нашей первой совместной записью.

Дик Роув очень гордился тем, что развернул «Битлз» из-за отсутствия «зажигательных» песен. У нас с Аланом уже был на подходе хит The Long and Winding Road, но у четырех других исполнителей тоже было нечто похожее. Поэтому трансляцию звукозаписи поделили на четыре претендента, и наш шанс стать знаменитостями висел на волоске.

Из-за страха, что нас не утвердят, мы пошли прямо в студию вовсе не для того, чтобы выразить своё восхищение от песни Пола Маккартни, записанной с оркестром из 40 человек, а для того, чтобы спеть свою собственную I Never See The Sun («Я никогда не увижу солнца»). Специально для нас «Плежерама», кредитовавшая их, убрала все преграды, подкупила диджеев и продюсеров Радио № 1, самого главного радио поп-музыки страны. Музыка, прозвучавшая по Радио № 1, напоминала золотую пыль. Для того чтобы войти в список хитов, компании довольно часто подкупали продюсеров и диджеев разных программ, заодно скупая бесчисленное количество записей в наиболее популярных магазинах. У нас были люди, специально разъезжавшие по стране, пытаясь нелегально скупать пластинки в 40 лучших магазинах. «Плежерама» не была одинока — время от времени почти все так поступали, хотя никто и не признавался.

Все знали, что Имперор Роско берёт взятки. Его и ещё несколько человек подкупили, чтобы нас поставили в уже утверждённый музыкальный репертуар. Но даже после взятки мы не вошли в 50 лучших. И вот каким-то чудесным образом мы оказались на главном телевизионном шоу «Тор of the Pops». Хотя, я считаю, что это место тоже купили. И вот трое из нас — Флик Коби, прочно обосновавшаяся на подтанцовках «Тор of the Pops», и уже покорившая миллионы британских мужчин, Алан и я, уже сидим в студии «Пайнэппл». «Плежерама» дала Флик пару сотен фунтов стерлингов, чтобы та научила нас двигаться на сцене. В этой сделке не было ничего незаконного, хотя, как мне кажется, мы были худшими из тех, кого ей довелось обучать. И вот мы с Аланом внезапно появляемся в студии «Тор of the Pops» в сшитых вручную костюмах с выкрашенными волнистыми длинными волосами, возомнив себя шоуменами, как они выражались.

Это был наш шанс. Мы собирались войти в список хитов. Всего один показ в «Тор of the Pops», и нам гарантировано международное признание и невероятное богатство — вот о чём мы мечтали тогда. Но, к сожалению, Алан, который должен был петь гармонию, ужасно распереживался, что его голос не услышат. Алан — откровенный человек, который не испугался бы и самих богов Би-Би-Си. Смело, безо всякого приглашения, он поднялся наверх в звукосниматель (это вообще выходило за все возможные рамки приличия) и весьма недвусмысленно попросил продюсера сделать так, чтобы его голос услышали...

Тогда у нас ещё не было цветного телевидения, но у госпожи Арбур, нашей соседки, был такой телевизор. Она пригласила нас посмотреть полёт нашей сверхзвуковой ракеты к славному месту своего назначения. Тони Блэкберн объявил нас, и вступление к нашей песне «Я никогда не увижу солнца» зазвучало. Какими же наивными мы были! Зрачки расширены, хвосты трубой. Я тогда подумал: «Круто! А вот и мы! Ну, держитесь! Сейчас мы вам покажем!»

Алан поёт гармонию, я — основную партию. И они действительно сделали так, чтобы Алана услышали, но меня-то практически слышно не было! Чудовищный кошмар! Какой провал! Моё сердце замерло, а распушенный хвост опустился. Я рухнул на диван госпожи Арбур и взмолился как никогда: «Умоляю, добавьте громкости моему голосу, пожаааааалуйста!» Но всё, что я мог слышать — это всё перекрывающий голос Алана.

Наша запись так и не увидела солнца. Да что там солнце, она даже с трудом увидела бы белый свет. Госпожу Арбур заволокла тёмная туча. С того момента я знал: всё кончено. А ещё я прекрасно знал, что в то время любая запись, прозвучавшая впервые в «Тор of the Pops» всегда попадала в список лучших. Мы же стали неудачным исключением — мы не вошли не только в первые 50, нас нельзя было отыскать даже в списке лучших 100. Наша звукозаписывающая компания тоже отказалась от нас.

И всё же нас это не сильно обеспокоило. От нас отказывались продюсеры и покруче. За год до того провального события нашим менеджером был Моррис Кинг, прославившийся как самый изворотливый агент/менеджер в то время. Его знали все. Все, кроме меня и Алана. Нэт Кипнер, поэт, наш друг, который недавно вернулся из Австралии, и представил нас Моррису.

Год нашей совместной работы был не очень-то уж прибыльным. Нам редко предлагали работу, а ещё того реже нам предлагали студийную запись. Совершенно случайно мы узнали, что один менеджер, Боб Джонсон, остановился в гостинице «Ройал Гаден». Нам нужно было встретиться с ним и показать, что мы умеем.

Некоторые из вас могут спросить, ради чего столько суеты? Кто такой этот Боб Джонсон? На что я отвечу, что с ним я действительно хотел бы поработать. На обложках известных альбомов Beach Boys[27], Саймона[28], Боба Дилана