приготовления, так и саму еду в любовное подношение. Всё это и есть
— Привет, Джон. Мне нужно рассказать тебе кое-что удивительное.
Чувствуя, что она хочет мне сказать, я перебил её:
— Сьюзи, прежде чем ты расскажешь мне, что произошло, я скажу тебе кое-что, и не говори мне потом, что я скрыл это от тебя.
Сьюзи с недоумением посмотрела на меня, одиноко сидящего за столом с чашей фруктов, и сказала:
— Говори.
— Я держу это в себе уже несколько месяцев, но, поскольку, сообщение очень личное, я не хотел его тебе передавать, чтобы не причинить боль. Но по какой-то причине, я чувствую, что сейчас подходящее время. Могу ли я это сделать сейчас?
Как только я начал своё откровение, Сьюзи взяла меня за руку.
— Сьюзи, помнишь, как несколько месяцев назад в Холидэй Инн ты рассказывала мне о своей маме, о том, что она всегда рядом, и что она твоя благодетельница и советчица? Так вот, она приходила ко мне сказать, что поскольку ты определилась в жизни, она решила покинуть тебя и вернуться к своим делам. Она уже где-то родилась.
Лицо Сьюзи засветилось радостью, когда она сказала:
— Огромное спасибо. Приму это как подтверждение того, что случилось со мной.
И она рассказала, в каких муках она заканчивала свой последний альбом и как она попросила своего бывшего мужа, Лэна, подыграть ей на гитаре. Треки получились очень душевными, и многие из них помогли ей расстаться со своим таким трудным прошлым.
Дружеская помощь Лэна очень поспособствовала записи, и когда, упаковав гитару, он покинул её, на душе у Сьюзи стало тепло и светло.
Следующий этап — это наложение вокала на трек. Сьюзи сидела на стуле в пустынной студии в ожидании инженера. Тот никак не мог закончить беседу с посетителем, сильно нуждавшемся в его внимании, хотя вряд ли эта беседа превосходила по важности ждущую его работу. Как вкратце выразилась Сьюзи: «Наложить этот чёртов вокал».
Если бы кто-нибудь из вас знал Сьюзи, то понял бы, что она не тот человек, кого можно заставить ждать, особенно, когда она за это платит, и это справедливо. На ум приходят строки из песни 1940-х: «Если бы вы знали Сьюзи, как я знал Сьюзи...», в общем, примерно так. Она не будет ходить вокруг да около. Вы точно знаете, где вам надлежит стоять, нравится ли ей это или нет. Она такая. Алан чем-то походит на неё. Я предпочитаю иметь дело с такими людьми, даже, несмотря на то, что я уже не такой прямолинейный как прежде.
Так вот, раньше Сьюзи забомбила бы этих говорящих парней дюжиной нелестных эпитетов. Но нет. Тихо и покорно она сидит и ждёт, как я могу догадаться, наслаждаясь мирной атмосферой, царившей в её сознании.
Тут Сьюзи изо всех сил сжимает мою руку и устрашающе продолжает: «Смотрю на них, а вдоль пульта, за спиной инженера стелется дымка. Первое, что приходит в голову: о Боже, наверное, пожар в студии, а они даже не замечают. Но по какой-то странной причине, я не кричу, а смотрю! Всё же сгорит в огне! Всё настолько странно. Я просто сижу и наблюдаю, как эта дымка медленно поднимается за их спинами и вдруг... Глазам своим не верю. Из дымки появляется мама, так же чётко и ясно, как если бы она действительно была там. Как это ни парадоксально, но с одной стороны меня переполняли эмоции, а с другой — я оставалась спокойной и отрешённой, и ты знаешь, что она сказала? То же самое, что сейчас сказал мне ты».
На наших глазах выступили слёзы, и мы нежно обняли друг друга. Эту историю Сьюзи поместила в свою книгу, где говорится, что информация пришла ко мне во сне, но на самом деле всё случилось в Холидэй Инн в Брюсселе, по милости Всевышнего Господа.
Глава 23
Ну, коль мы уж коснулись знаменитостей, расскажу вам о своём знакомстве с Франком Бруно. Хозяйка магазина-конкурента, которую я благополучно избавил от комплекса неполноценности, предложила одному из своих постоянных клиентов, Франку Бруно, чемпиону Британии и Британского Содружества по боксу в тяжёлом весе, посетить вашего покорного слугу, для своей же пользы. Совсем недавно, после схватки с чемпионом Ленноксом Льюисом Франк лишился мирового титула, но он всё ещё хотел оставаться в боксе, тогда как все учёные мужи говорили, что пришла пора повесить на стену свои боксёрские перчатки.
Франк оказался в затруднительном положении. Всем, что он знал и любил, был бокс. Он и понятия не имел, чём ещё мог бы заниматься. Он приехал в наш магазин. При виде гиганта в 6,3 фута, я смутился при мысли, что ему понадобился специалист вроде меня, кто мог бы помочь ему разобраться с его проблемами. Вот он и попросил меня сделать ему курс массажа, на что я согласился.
Вскоре он предложил проделать ту же процедуру у него дома. Так что дальнейшие четыре сеанса я провёл в спокойной и защищённой обстановке его красивого дома. Франк доверчиво открыл мне своё сердце. Он рассказывал о своей жизни, и я помогал ему разобраться не столько с боксом, сколько с нерешёнными вопросами его семейной жизни в ранние бурные годы его взросления.
А на последнем сеансе распорядительница всего хозяйства Бруно и его супруга, Лаура, предстала передо мной с неожиданным предложением. Она подумала, что я мог бы обратиться в прессу с предложением опубликовать всю эту доверенную мне Франком «секретную» информацию.
Честно говоря, по тем или иным причинам я не был его большим поклонником, потому для меня стало большим удовольствие ответить, что весьма ценю её заботу, но приехал я к Франку не за тем, чтобы взять, а за тем, чтобы дать. После чего меня больше не приглашали.
Я воздействовал на Франка так, чтобы тот, поднимаясь на ринг, не тащил с собой груз прошлой жизни. Важно было вести бой с соперником, не обременяясь арьергардом давнего прошлого. А остальное — уже история. В последующем бою Франк победил Оливера МакКолла, чемпиона мира в тяжёлом весе, и за короткий, но сладостный период времени он воплотил в жизнь свою мечту стать чемпионом мира.
Забавно, что я и Франк снова встретились в предрассветном утреннем шоу «Big Breakfast», куда его пригласили как самого популярного из всех британских чемпионов-тяжеловесов. По воле Провидения я тоже оказался там вместе с друзьями из общества сознания Кришны для скетча (небольшая пьеса шутливого содержания для двух, реже трех исполнителей). Франк начал подшучивать над нами. Он прославился одной броской фразой: «Вы понимаете, что я имею в виду, Гарри (Хари)?», которая подразумевала известного комментатора Гарри Карпентера, бравшего у него интервью после каждого телевизионного боя.
Нас попросили спеть что-нибудь во внутреннем дворе съёмочной площадки. Тут к нам присоединился Франк и начал повторять: «Харри, Харри...» Вначале мы немного расстроились, поняв, что нас пригласили лишь для насмешек, но потом подумали, что Святые Имена Господа — абсолютны, и неважно, как люди их слышат, в любом случае они получат благо, независимо от того, что думают.
Франк не осознавал, что мы были настоящими Харе Кришна, и пока ещё он не узнал меня в полуосвещённом помещении в предутреннее время. Так как приближалось Рождество, он подумал, что мы переоделись в маскарадные костюмы. Один раз, во время репетиции он подошёл к нам и сказал:
— Доброе утро! Классные костюмчики!
Я вышел вперёд и ответил:
— Франк, послушайте меня внимательно. Мы — последователи духовного движения.
Он усмехнулся и попросил прощения.
Тогда я обратился к нему:
— Франк? Вы меня помните?
Приглядываясь к моей сравнительно тщедушной фигуре сквозь свет утренней зари, он
