предпочитаете другой термин, мутантами, полученными марсианскими ботаниками после многовековых усилий по увеличению количества кислорода в атмосфере планеты. Хорелии, выступая в роли растений, используют в качестве основной энергетической базы своего существования солнечный свет, а подвижность вынуждает их усиленно поглощать углекислый газ, что, в свою очередь, дает компенсационный эффект в виде дополнительного выделения кислорода. Должен, однако, уточнить, что эти растения разводились на Марсе в соответствующих и строго определенных местах, и там они не достигали таких громадных размеров, как на Земле. Я пришел к выводу, что местные условия должны были существенно повлиять на их морфологию.
Повернувшись к хорелиям, возвышавшимся в центре огороженного участка, Ковач добавил:
— Неужели вы думаете, что они позволят вам так легко отобрать освоенные ими пространства?
— Ничего, мы отыщем средство вывести их.
— Лично я пока не нашел ничего эффективнее огнемета, что позволяет мне безбоязненно бывать и на городских окраинах.
— Для меня остается непонятным один момент, — вмешался Врасков. — Они никогда не нападали на нас во время предыдущих наших остановок. И даже сегодня ночью, когда мы вплотную приблизились к черте города, они никак на это не прореагировали.
Ковач, казалось, задумался на некоторое время, а затем прошептал:
— А, собственно говоря, с чего бы им на вас нападать? Ведь у них не было контакта с землянами в течение двух столетий. Они искренне полагали, что отныне весь этот мир принадлежит только им. Понадобилось определенное время, чтобы хорелии уразумели ваши намерения и решили отреагировать. В случае со мной дело обстоит иначе: они уже давно осознали, что я не представляю для них никакой опасности. Но теперь они поняли. Именно это меня и тревожит.
Дом Ковача оказался весьма комфортабельным и ухоженным. Старик признался, что у него были богатейшие возможности при выборе жилища.
Все свое время он проводил, читая, занимаясь различного рода исследованиями, которые ему приходились по душе, а также играя единственно ради собственного удовольствия на фортепьяно.
Он превосходно организовал свою жизнь в мертвом городе, и Перкинс даже невольно подумал, не испытывает ли тот сожаления в связи с их внезапным появлением, похоже полностью нарушившим столь четко налаженный жизненный ритм.
Иногда Ковач полностью замыкался в себе, уходил в только ему ведомые мысли, как если бы рядом с ним никого из людей не было.
Естественно, эти восемнадцать лет полного одиночества глубоко повлияли на его рассудок и вообще на склад его личности.
Но киборги считали, что он, возможно, ещё понадобится им, особенно сейчас, когда они оказались в довольно уязвимой позиции с поврежденным аэроджетом. Починить его было делом достаточно трудным.
Все же Крупп и Смит решили заняться этим, и как можно скорее, и начали демонтировать поврежденный реактор.
Не могло быть и речи о том, чтобы добраться до стартовой шахты пешком. Быстрый подсчет, проведенный Перкинсом, показал, что от этого места их отделяло около двух тысяч километров.
Сейчас они находились на территории бывшего штата Миссури, точнее, в Рок — Сити, городе, стремительно разросшемся где — то в начале третьего тысячелетия.
Следовательно, было жизненно необходимо починить аэроджет. Иначе им грозила перспектива окончить свои дни, как и Ковач, в качестве пленников хорелий.
Нельзя было также не считаться с тем, что их энергетические ресурсы не были неисчерпаемы и что в один прекрасный день все их искусственные органы неизбежно перестанут функционировать.
Защитные скафандры тоже имели определенный ресурс действия, а запасных было всего несколько штук, ровно столько, сколько требовалось по расчетам, данным для их пребывания на поверхности.
Но самым печальным и важным в сложившейся ситуации было то обстоятельство, что у них не было никаких средств связи с Сообществом.
Перкинс хладнокровно проанализировал положение, затем собрал всех членов группы в гостиной дома Ковача.
Первым делом следовало ввести режим строжайшей экономии энергоресурсов, и Перкинс отдал распоряжение сократить деятельность их искусственных органов на весь ночной период.
Другими словами, киборги переходили на естественный сон вместо постоянного использования восстановительных пилюль, которые тем самым предполагалось сохранить как можно дольше.
Отключение биоэлектронных устройств можно было произвести постепенно, чтобы за какое — то время организм привык к новым условиям существования.
Что касается питания, то проблема не представлялась столь уж сложной. С этой стороны им ничего не угрожало благодаря накопленному Ковачем запасу питательных таблеток.
К концу дня Перкинс решил поговорить с Ковачем, находившимся в тот момент на террасе. Ученый мыл свежесобранный салат в тазу с чистой водой. Старик повернулся к нему лишь тогда, когда Перкинс поравнялся с ним.
Он вышел из глубокого раздумья и на минуту прервал свое занятие.
— Да, у всех нас свои проблемы, не так ли? — полуусмехнулся он. — Мои, например, ограничиваются тем, чтобы подготовить пищу для бедного желудка. Не за горами и час ужина.
Он кивнул подбородком в сторону хорелий, сбившихся в кучку посредине огороженного участка.
— Я уже не раз задавал себе вопрос, что думают они о том, что я питаюсь земной растительной пищей со своего огорода. В их представлении вегетарианец должен соответствовать нашему образу людоеда. Так что, как видите, и в этом вопросе все выглядит весьма и весьма относительным.
Он проследил за взглядом Перкинса, рассматривавшего самую рослую из хорелий. То было великолепное растение примерно в два с половиной метра высотой с багровыми, в желто — черную крапинку лепестками. Оно расслабленно колыхалось, возвышаясь над своими сородичами, и почти касалось стены дома.
— Самый прелестный экземпляр из всех, — произнес Ковач изменившимся тоном, — как, впрочем, и самый смекалистый.
— Красота в сочетании с разумностью всегда опасна.
— Но эта хорелия безвредна. Подождите, пока она привыкнет к вам, и я убежден, что вы сможете тогда проходить в их зону совершенно беспрепятственно.
Перкинс с большим трудом отвел глаза от величественного растения, которое, казалось, завораживало его.
Ковач, безусловно, был прав.
Эта хорелия действительно была самой прекрасной из всех.
Наступил вечер первого дня пребывания исследователей — киборгов в мертвом городе.
Солнце садилось, окаймленной оранжевой дымкой, а на небо ветер нагнал крупные облака, внезапно принявшие свинцовый оттенок.
Дело шло к грозе, и киборги смутно опасались этого разгула стихии, совершенно для них необычного и порождающего где — то внутри трудно преодолимое чувство безотчетной дурноты, великого, унаследованного от далеких предков страха, невероятно древнего, связанного с самыми первоистоками рода человеческого.
От раздавшегося громового раската, казалось, всколыхнулась вся планета. На севере полыхнуло голубым, затем лиловым пламенем.
Все небо внезапно озарилось паутиной молний, и в оглушающем звуковом сопровождении на город обрушилась сплошная стена воды, как бы объединяя небо с землей.
