Вечером зельевар вновь просматривал записанный стих, сидя в преподавательской.
- Увлекаетесь поэзией, Северус? - неожиданно раздался из-за спины голос Люпина.
Снейп инстинктивно закрыл свиток от глаз коллеги, однако, подумав, показал ему:
- Нет, шифровками. Узнаете манеру изложения мыслей?
Судя по тому, как Люпин скривил губы, едва взглянув на лист пергамента, он с первой же строчки понял, кто автор. Зельевар отдал свиток и принялся наблюдать за дальнейшими метаморфозами его лица: сперва оно стало удивленным, затем - удрученным; оборотень нахмурился, шевеля губами, и вконец помрачнел, возвращая листок Снейпу.
- С чего это он начал слать тебе стихотворные послания? - спросил он, усаживаясь в соседнее кресло. - На старости лет муза объявилась?
- Скорее, исчезла. Я про дементоров, разумеется. Вот он и принялся за рифмоплетство от безделья и одиночества. Какая же из Малфоя компания, если он еще кровохлебки не нюхал, и вообще прискорбно далек от обращения в дементора…
- А Дамблдор это читал?
- Не думаю, что он бы это оценил. Наш директор никогда не любил поэзию символистов.
- Самих символистов, видимо, тоже… - хмыкнул Люпин. - Вам удалось постичь глубинный смысл этого творения?
- Я почти все понял, кроме «остаемся два на два». У меня, конечно, есть некоторые гипотезы…
- Да чего ж тут не понимать, - усмехнулся оборотень. - В составе РСД на настоящий момент имеется двое полумертвых - это он с О’Рахилли, и двое никуда не годных - это мы с Малфоем… Конечно, это можно интерпретировать и по-другому, например: двое здесь, двое там; двое его не переносят, а двое симпатизируют; двое бывших сторонников Темного Лорда против двух противников… Но мне кажется, первоначальная концепция самая верная. А вообще, лучше спросите Рахилли. Если не объяснит - может, ему хоть стыдно станет. Хотя что-то мне подсказывает, что лучше ему пока про Уолтера не напоминать: еще убьет ненароком - а потом переживать будет…
Поняв, что большего из коллеги уже не вытянуть, Снейп решил последовать его единственному совету и отправился на поиски О’Рахилли.
Тот оказался на месте - в классе Военных действий, против него сидел Гарри.
- Что вы здесь делаете, Поттер? Почему не в гостиной? - вопросил Снейп.
- Я диктую профессору О’Рахилли результаты последних зачетов, сэр, - отчеканил парень.
- Долго вам еще? - нетерпеливо поинтересовался зельевар.
- Нет, последний остался, - ответил О’Рахилли, не отрываясь от списка, в которым делал пометки.
- Забини, Буллстроуд - сдали, - продолжил Гарри. - Крэбб - нет. Малфой… не сдал.
- Так что с Малфоем? - заметил его заминку преподаватель.
- У него что-то не ладится… Похоже, он не способен вызвать Анцерус…
- Ну, ладно, - принялся сворачивать список Рахилли. - Но если узнаю, что вы ставите зачеты незаслуженно…
- Профессор, - прервал его студент, - во-первых, если бы я их просто так ставил, давно ходил бы свободный. А во-вторых… вообще-то, время позднее, а вас, кажется, ожидает профессор Снейп.
- Идите, Поттер, спите дальше, - милостиво махнул рукой преподаватель.
Гарри не заставил долго себя ждать.
- Ты по какому делу, Вер? - спросил Рахилли, осторожно поднимаясь со стула.
- Да так, есть одна мелочь… Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался зельевар прежде всего.
- Да ничего, жизнь спокойная, как у Дракулы в гробу - все зачеты я этим юным дарованиям препоручил.
- Дарованиям?
- Представь себе. Эти детки - не то, что мы с тобой в их возрасте, эти на слово всякой ерунде не верят, - Рахилли покачал головой. - Будь мы с тобой такими же, глядишь, все бы и обошлось…
- Это у них от лени, - предположил зельевар. - И безыдейности. А тараканов в голове и у них хватает.
- И за что ты их так не любишь, не понимаю? - развеселился преподаватель Военных действий. - Славные дети…
- Не хочешь ли ты, часом, продолжить педагогическую деятельность?
- Почему бы нет? - пожал плечами Рахилли, устраиваясь на столе, с которого по одному начали сваливаться различные предметы.
Северус не знал, что на это ответить. Все шло к тому, что его друг и вправду пополнит и без того чокнутый преподавательский коллектив Хогвартса.
- А что, тут неплохо, - продолжил развитие своей мысли профессор. - А насчет студентов, то тут главное, что им лучше, чем мне, удается найти общий язык с однокурсниками, внушая им всю важность своевременной сдачи зачетов.
- А кто вообще подсказал тебе эту идею? - Снейпу пришла в голову мысль, что, возможно, имеет смысл опробовать этот метод на своем предмете.
- А кто у нас главный любитель спихивать свою работу на других?
- Люпин, что ли? Похоже на него… - рассеянно заметил Снейп. - А ты все-таки присядь.
- Да что случилось-то? - встревожился Рахилли. - Ты отравил меня за завтраком, потому что Министерство магии собиралось выдать мне орден Мерлина второй степени? А потом узнал, что не дадут, и раскаялся?
- Что ты мелешь, Гарри, - поморщился зельевар. - Просто я получил послание. Возможно, тебе стоит на это взглянуть. - Он протянул другу кусок пергамента.
О’Рахилли внимательно прочитал его содержание, а потом аккуратно разорвал плотный листок напополам и положил перед Снейпом.
Тот, нимало не смутившись, заявил:
- Это всего лишь копия.
- Дай сюда, - потребовал преподаватель Военных действий.
- Нет, ты опять испортишь пергамент.
- Возможно, - кивнул Рахилли. - А если серьезно, лучше вовсе опустить эту тему.
Профессор Снейп не хотел. Но все-таки рискнул спросить:
- Объясни, почему ты даже слышать о нем не желаешь?
- Если гибель моей семьи не кажется тебе достаточной причиной, то я уж не знаю, какие еще привести доводы. - Голос Рахилли зазвучал холодно и отчужденно.
Зельевар почувствовал себя крайне неуютно, но решил довести разговор до конца:
- Для него самого нелегко было пережить случившееся. Он тоже потерял свою семью. Родителей, жену и ребенка.
- О, несомненно, - саркастически отозвался Рахилли, - но дементоры тут же исцелили от тоски по ним, окружив его нежнейшей заботой и участием. - Помолчав, он продолжил спокойнее: - Я не виню его в смерти родных. Хотя это он виноват.
Снейп усмехнулся про себя - логика его друга всегда казалась ему чем-то непостижимым.
- Ему просто не стоило жениться на Эниде. И он это знал. Но думал только о себе, о своих желаниях, ни секунды не помыслив о чьей-то безопасности. То, что он загубил свою жизнь - его личные проблемы. Но то, что он вслед за этим принялся за чужие - по меньшей мере, чудовищный эгоизм. По большей - преступление. Не мне карать его, поэтому я надеюсь, что никогда больше не встречу Рафферти. Иначе соблазн не дать ему испортить еще чью-то жизнь будет слишком велик.
Тут профессор понял, что дальнейшее продолжение разговора не даст никаких положительных результатов, и поспешил откланяться, пока негодование его друга со злого гения его семьи не перешло на самого зельевара.
Следующим утром Гарри проснулся под бледными лучами январского солнца в великолепном настроении, и ни должники, ни зашифрованные послания не могли его омрачить. До завтрака оставалось целых полчаса, которые можно было посвятить валянию в постели и неспешным размышлениям о превратностях судьбы. Надумавшись и насытившись, Гарри прибыл в класс Военных действий, отметив, что,
