приходили себя показать и других посмотреть. А она была одета совсем буднично. Только бы Шейну не пришлось краснеть за свою спутницу.
— Говорят, столики здесь нужно заказывать за неделю, — сказала Анжела.
Шейн, чувствовавший себя здесь как рыба в воде, кивнул и раскрыл карту вин.
— Да, но для меня, как вы понимаете, всегда и всюду делают исключение.
— Хорошо быть знаменитым.
— Да, неплохо. Я не жалуюсь. Что будете пить?
— На ваш выбор, — быстро сказала Анжела и покраснела: она совершенно не разбиралась в винах.
Обычно спиртные напитки покупал Стефан, и бутылки долго пылились в шкафчике, служившем баром, пока к Анжеле не забредали гости.
Теперь она с ужасом ждала вопроса о еде. Привыкшая питаться гамбургерами и сандвичами, Анжела понятия не имела о том, что заказывают в крупных ресторанах.
Здесь, наверное, космические цены, мелькнуло у нее в голове. Хоть Шейн сам пригласил меня на ужин, совесть мне не позволит заказать какое-нибудь дорогое блюдо. А иных тут, скорее всего, просто нет.
— Рекомендую жареные ребрышки и гороховое пюре, — поглядывая на нее поверх карты вин, произнес Шейн.
У Анжелы отлегло от сердца, но она кивнула с самым серьезным видом.
— Я полностью доверяю вашему выбору.
Он сделал заказ. Его бархатный голос звучал сексуально, даже когда Шейн перечислял пункты меню.
Думай о работе. Только о работе! — твердила себе Анжела, хотя в мыслях уже видела себя в объятиях своего визави.
Шейн дождался, когда официант, разлив вино по бокалам, уйдет, и произнес:
— Давайте выпьем за наше будущее. Надеюсь, наши судьбы теперь будут тесно связаны.
Анжела сглотнула комок, застрявший в горле.
— Прекрасный тост.
Она поднесла бокал к губам, сделала глоток, и ей сразу же стало легче: вино потекло по пищеводу, согрело желудок и моментально ударило в голову. Зато прошел страх и робость. Анжела словно заново родилась.
— Думаете, из моего сценария действительно выйдет что-нибудь стоящее?
Шейн закатил глаза.
— Анжела, ну почему вы мне не верите? Я действительно считаю, что у вас есть дар. Или вы так любите комплименты, что готовы слушать их снова и снова?
— Тяжело поверить в себя после череды неудач.
Шейн поднял брови, поставил бокал на стол и облизнул губы. У Анжелы заныло в животе.
— О каких неудачах вы говорите? Мне казалось, ваша карьера стремительно движется в гору.
— Я бы так не сказала. Нет, мне, конечно, грех жаловаться, но… Я страшно невезучая, правда.
Шейн тепло улыбнулся и накрыл ее руку, покоящуюся на столе, своей ладонью. Этот жест показался Анжеле настолько интимным, что она быстро огляделась по сторонам: не смотрит ли кто.
— Теперь, когда мы встретились, неудачи оставят вас. И меня тоже. Ибо мне тоже уже начало казаться, что судьба повернулась ко мне спиной.
— Вы шутите, — сказала она, осторожно высвобождая руку. — У вас-то все отлично. Вы богаты, известны, успешны… Чего вам еще желать?
— Когда вы узнаете меня поближе, — понизив голос, отчего тот стал слегка хриплым, сказал Шейн, — то поймете, что не все в моей жизни так радужно, как кажется на первый взгляд. Талантливые люди часто страдают от одиночества. Трудно найти человека, который принял бы тебя таким, какой ты есть.
— Не могу с вами не согласиться.
Он вдруг убрал свою ладонь и потянулся к бокалу с вином.
— Вы ведь тоже одиноки, да, Анжела? Много ли у вас настоящих друзей? И разве вы никогда не слышали за своей спиной слова осуждения от тех, кто не принимает того образа жизни, который вы ведете?
— Я никогда не страдала от этого, — пожала плечами Анжела. — Скорее гордилась тем, что не такая, как все. Да и друзья меня ценят.
На лице Шейна мелькнула тень удивления.
— Тогда вам очень повезло. Я всю свою жизнь борюсь с непониманием.
— Мне очень жаль, — выдавила она из себя.
Анжела действительно никогда не впадала в депрессию, как многие творческие личности, считающие, что их недооценили. Она знала, что, если высшие силы посчитают ее достойной, то исполнят честолюбивые мечты. Именно поэтому Анжела никогда не сидела сложа руки: нельзя требовать награды, если не сделал все возможное, чтобы ее заслужить.
— Поговорим о сценарии, — переключился на другую тему Шейн и посерьезнел. — Я намереваюсь позвать таких актеров, как Лео ди Каприо, Джулия Робертс, Брюс Уиллис…
У Анжелы округлились глаза.
— Вы считаете, что они согласятся сниматься в моем фильме?
Шейн улыбнулся.
— Мне нравится, как вы заговорили: в моем фильме. Отлично! Что касается актеров, то не все они помешаны на деньгах, некоторые с удовольствием работают за идею. Я уверен, что, как только они прочитают сценарий, то сами будут уговаривать меня взять их на главную роль. Осталось всего ничего: дописать сам сценарий. Так сколько же вам нужно времени, чтобы завершить работу?
Анжела замялась.
— Ну… полгода.
— Полгода?! Ого! — Шейн скорчил недовольную мину. — Так долго?
— Я не могу заставить себя творить, когда не хочется, — начала оправдываться Анжела. — Мне необходимо вдохновение. Если я считаю, что написанный мною кусок текста не слишком хорош, то безжалостно его удаляю. В общем, вам ведь нужен качественный сценарий, а не сработанная на скорую руку писанина?
— Это верно, но… — Шейн развел руками. — Анжела, мне не терпится приступить к работе. Стоп! А что, если мы начнем съемки уже сейчас, а вы тем временем допишете…
Анжела покачала головой. Ее губы превратились в тонкую полоску, а в глазах появилась стальная уверенность:
— Не выйдет, мистер Джарретт. Кто знает, сколько мне понадобится времени. Как вы будете объяснять актерам, почему мы тратим их драгоценное время, то начиная съемочный процесс, то прерывая его.
Шейн грустно усмехнулся.
— Вы абсолютно правы, моя дорогая. Я и сам прекрасно понимаю, что нельзя торопиться. Все дело в том, что, когда я загораюсь какой-либо идеей, то все остальные мысли улетучиваются из моей головы.
— Так и со мной бывает, — улыбнулась Анжела. — Наберитесь терпения. Я твердо намерена закончить сценарий. Я не подведу вас.
— Я верю вам. — Он пристально посмотрел ей в глаза, и Анжела смутилась.
— Мистер Джарретт, когда вы так на меня смотрите… Мне не по себе.
— Простите, ничего не могу с собой поделать, — не сводя с нее внимательного взгляда, сказал он. — Дело в том, что вы безумно мне нравитесь. Я наконец-то нашел родственную душу и теперь уже не допущу, чтобы мы потеряли друг друга.
— Я и не собираюсь теряться, — прошептала она с улыбкой и наконец взглянула ему в лицо. — Ни за что.
