То, что в еврейской среде культивировалось особое, почти восторженное отношение к профессионалам карательного ведомства, определилось почти закономерно. Если в 1933 году, в сравнении с периодом перед Первой мировой войной, население столицы выросло лишь в два с небольшим раза, то число евреев увеличилось в 40 раз. Их проживало теперь в Москве 241,7 тысячи.
Конечно, из этой массы людей, приехавших в столицу из национальных «местечек», не все обладали достаточными способностями, чтобы податься в ряды «гениальных» писателей, композиторов или влиятельных корифеев торговли. Поэтому приехавшие шли в политику и к чиновничьим креслам различных наркоматов, множа кадры антисталинской оппозиции. Но многие еще во время Гражданской войны связали свою судьбу с карательными структурами как в Москве, так и в других регионах страны.
На протяжении более полувека роль и участие евреев в репрессиях довоенного периода, в том числе и в событиях тридцать седьмого года, упорно замалчивалась. Но затем появилась другая тенденция: трактовать репрессии тридцатых годов чуть ли не как «антисемитскую акцию ». Конечно, это не так.
Точнее, все было наоборот. Вплоть до 1938 года именно евреи играли ведущую роль в репрессивных акциях, и не только в Москве.
Опубликованный в 1993 году «Сборник документов из истории НКВД УССР» свидетельствует, что «на Украине евреи играли в репрессивных органах безусловно преобладающую роль». Особенность состоит лишь в том, что «репрессируемые руководящие деятели еврейского происхождения нередко тут же «заменялись» такими же, что опрокидывает версию об антисемитизме. Как раз умалчивание «еврейского следа» в репрессиях и стало основной причиной исторической и идеологической фальсификации событий «большой чистки».
В исследовании «Россия, век XX» В. Кожинов приводит оценку роли евреев в репрессиях, ссылаясь на книгу интересного автора Евгении Альбац, посвятившей свою работу «беспощадному обличению ВЧК- ОГПУ-НКВД-КГБ, которые, по ее определению, уже с 1917 года осуществляли геноцид в отношении собственного народа».
Она особо отмечала, что в НКВД «было много евреев», ибо революция подняла на поверхность, как определила Альбац, «все самое мерзкое... вынесла на простор Отечества именно подонков народа (в данном случае еврейского. – В. К.). И в НКВД, на эту кровавую работу, пришли те, для кого она была возможностью самоутвердиться, ощутить свою власть». Евреи, «трудившиеся в органах, – утверждает Альбац, – были лучше образованны... а поэтому быстрее продвигались по служебной лестнице, да еще благодаря своему генетическому страху особо усердствовали, опасаясь, что их уличат в «мягкости» к своим... Расплата наступила скорее, чем они предполагали».
Трудно возразить против этих утверждений, но выходит, что «грамотность» подвела... Хотя какая уж там особая «грамотность»? У одного из самых активных работников «органов» Агранова было всего четыре класса образования. Не хватал академических звезд с неба и Ягода. Четыре класса закончил нарком внутренних дел Белоруссии Борис Берман, руководивший «массовыми арестами и расстрелами на территории республики». Правда, создатель пресловутого ГУЛАГа, его брат Матвей Берман, образование получил в Читинском коммерческом училище, но в принципе тоже не «академик».
И все-таки не согласимся с госпожой Альбац. Ноги философии террора росли из другого места. А.Л. Ратиев привел в своих воспоминаниях цитату из выступления Троцкого на собрании Курского губернского и городского комитетов партии 14 декабря 1918 года, где тот призывал:
«Чем компенсировать свою неопытность?.. – только террором! Террором последовательным и беспощадным!.. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти...
Есть одно возражение... Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток... Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам».
Агрессивность была в крови Лейбы Бронштейна; и таким являлся один из аспектов философии троцкизма. Проведение этой политики явственно прослеживается в его биографии не только в ходе Гражданской войны. На попытках осуществить террористические акты по физическому устранению Сталина и его окружения строились планы Троцкого по захвату власти. Он всегда находил единомышленников, и после его выдворения из страны в СССР осталось достаточно много людей – в буквальном смысле единоверцев, осуществлявших эту программу.
Троцкий и подобные ему персонажи не могли не вступить в конфликт со Сталиным и его окружением. Эти группы политиков представляли диаметрально противоположные направления революции. Они поклонялись различным философиям, у них были несхожие цели, разные ценности и противоположные убеждения.
В том же выступлении Троцкий четко обозначил свою позицию. В ней не было места компромиссам. Он отвергал общепринятые ценности. Он цинично провозглашал: «
Нужны ли комментарии? Именно такая программа осуществлялась людьми, разделявшими взгляды Лейбы Троцкого. Осуждение Клюева, Васильева, Мандельштама, Клыкова, обвинения Флоренского, Лосева, Платонова, Бахтина – только эпизоды выполнения программы Троцкого его сторонниками и последователями. Они составляли достаточно влиятельный слой людей с подобным мировоззрением, одержимых взглядами, подпитывающими разногласия в обществе.
Наиболее влиятельным из них стал Генрих Генрихович Ягода (Енох Гершенович Иегуда). После смерти Менжинского в мае 1934 года более двух месяцев решался вопрос о его преемнике. И лишь 10 июля, когда на базе ОГПУ был создан Наркомат внутренних дел, заместитель Менжинского получил пост наркома.
Ранее уже указывалось, с 1934 по 1936 год во главе НКВД были два еврея и один русский. Евреи – нарком Ягода и его 1-й заместитель Агранов и русский – 2-й заместитель Прокофьев. Но и в конце 1936 года, когда главой НКВД стал Ежов, Агранов остался 1-м замом. Причем и из трех других, действовавших с конца 1936-го новых замов – М.Д. Бермана, Л.Н. Вельского (Левина) и М.П. Фриновского, лишь последний не принадлежал к еврейской национальности.
Выше уже говорилось, что до прихода в НКВД Ежова работники органов госбезопасности, представлявшие креатуру Ягоды, всячески тормозили разоблачение центров оппозиции, перенося удар на второстепенные фигуры. После смещения с постов Ягоды и его соучастников в расследовании наступил прорыв, что, в частности, привело к разоблачению заговора военных. Считается, что, придя в НКВД, Ежов якобы привел с собой большую группу чекистов (чуть ли не от станка), которые и развернули массовые репрессии.
В действительности Ежов никого не приводил. С его приходом в комиссариате внутренних дел вообще существенных изменений не произошло, но и после незначительных перемещений вакантные места заняли те же люди, которые работали и при бывшем наркоме. Так, первым заместителем наркома и начальником главного управления государственной безопасности (ГУГБ) остался Янкель Шмаевич Агранов. И только в апреле 1937 года его сменил «любимец Ягоды» Фриновский.
Таким образом, в «репрессивные» годы ведущих руководящих сотрудников НКВД (созданного 10 июля 1934 года на базе ОГПУ) карательной системы представляли:
Нарком:
Ягода Г.Г. (Енох Гершенович Иегуда), еврей. 10.7.1934 – 26.9.1936
Ежов Н.И., полулитовец по матери. 26.9.1936 – 25.11.1938
1-й заместитель наркома:
Агранов Я.С. (Янкель Шмаевич Соренсон), еврей. 10.7.1934 – 15.4.1937
Фриновский М.П., русский. 15.4.1937 – 8.9.1938
