Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

для сдачи государству 6,6 млн. тонн зерна республика сдала только 4,7 млн. тонн. Однако выполнение «поставок государству» не означало, что зерно увозили для хранения «в Кремль», собранный хлеб оставался там же – на Украине.

Пожалуй, обострению ситуации способствовал и субъективный фактор. Как уже говорилось, после смерти жены Сталин на некоторое время отстранился от дел. Осенью он снизил личный контроль за ходом заготовок зерна. Он уже не просматривал сводки сдачи хлеба государству, и аппарат как в центре, так и на местах почувствовал послабление, то, что ослабла твердость государственного руля. Можно сказать, что самоубийство Надежды Аллилуевой откликнулось в государстве эхом.

Между тем у проблемы коллективизации имелась своя ахиллесова пята. Естественно, что руководство в колхозах формировалось из наиболее «грамотных» людей, а таковыми обычно считались активные, «деловые» жители деревни, в том числе и вступившие в колхозы кулаки. Кулак пошел в колхоз, но он не стал колхозником. На местах образовывались своеобразные мафии, сплачиваемые единством как политических, так и частных интересов.

Эти люди, занявшие теплые места в колхозах, всеми силами тормозили и срывали сдачу зерна государству, извращали учет, продавали колхозный хлеб на сторону, утаивали и крали его. Кулак вступил в колхоз, но он стал вредить колхозам. Поэтому руководству на местах пришлось бороться с этой формой злоупотреблений и саботажа.

В начале декабря 1932 года, докладывая Москве о ходе хлебозаготовок на Украине, первый секретарь КП(б)У Косиор писал: «За ноябрь и пять дней декабря арестовано по линии ГПУ 1230 человек – председателей, членов правлений, счетоводов. Кроме того, арестовано бригадиров – 140, завхозов, весовщиков —265, других работников колхозов – 195... вскрыты и переданы в суд 206 групповых дел кулацких и антисоветских элементов».

Из этого сообщения видно, что главными саботажниками называются уже не пресловутые «кулаки», а самые «деловые» колхозники: председатели, бригадиры, весовщики, счетоводы. Вследствие начавшегося скрытого саботажа план 1932 года по заготовкам хлеба Украина не выполнила. И не потому, что год был неурожайным, зерно просто не собирали...

Тот же А. Буллок, со ссылкой на ренегата Малколма Маггериджа, пишет, что «одна из плодороднейших земель в мире превратилась в мрачную пустыню». При этом он подчеркивает, что «причиной голода был не недород» и не погодные условия. По наивности или из умысла английский историк утверждает, что «голод» якобы начался уже весной 1932 года, и делает вывод, будто бы «обессилевшие крестьяне» не смогли убрать зерно нового урожая ».

В качестве доказательства такого тезиса Буллок приводит свидетельство другого английского путешественника. Его соотечественник, посетивший Украину осенью 1932 года, писал: «Поле за полем были усеяны сгнившим зерном... Можно было ехать целый день и видеть вокруг себя поля почерневшей (курсив и подчеркивание мои. – К. Р.) пшеницы».

Но английский историк перепутал причину со следствием. В начале 1932 года серьезных трудностей с продовольствием не было. В действительности хлеб нового урожая был брошен гнить под осенним дождем, и не из-за истощения крестьян от голода, а по более прозаическим причинам.

Конечно, специалистам не составляло труда рассчитать, сколько было необходимо хлеба, чтобы обеспечить потребности государства. Уже с началом коллективизации Москва стала давать краевым руководителям контрольные планы, и их выполнение, естественно, потребовало увеличения посевных площадей. Пришлось «поднимать целину»!

Так, в Вёшенском районе, где проживал автор «Поднятой целины» Михаил Шолохов, с 1930 по 1932 год посевная площадь по колхозно-единолич ному сектору увеличилась почти вдвое, с 87 571 до 163 603 гектаров. Иначе быть не могло, с этой целью и осуществлялась коллективизация. Однако, даже объединившись в колхозы, крестьяне не стремились работать вдвое больше, чтобы «отдать» облагаемую налогом часть выращенного хлеба государству. Единоличник, в свою очередь, стремился наказать Советскую власть по-своему. Он руководствовался принципом: «Пусть все сгниет, но хлеба от меня ты не получишь...».

То было будничным продолжением сопротивления деревни. Замаскированный саботаж. Крестьянство прощупывало почву, и весь выращенный к осени 32-го года хлеб деревня убирать не стала. Чтобы не оставлять недоговоренностей, обратим внимание и на такую особенность. В литературе мифический «голод» подается как событие 1932-1933 годов. На самом деле трудности с хлебом начались только весной 1933 года.

В отличие от распространенного мнения, будто бы правительство игнорировало ситуацию, возникшую весной, и не оказало помощи районам, испытывающим трудности, факты свидетельствуют об обратном. Сталин своевременно отреагировал на сложную обстановку. Еще 21 февраля 1933 года, то есть до начала осложнений с хлебом, правительство выделило семенную ссуду колхозам страны для обеспечения нового урожая.

Украина получила 325 тысяч тонн семян, и это позволило ей собственный семенной хлеб передать для питания населению. В помощь «рачительным» украинским крестьянам мобилизовали студентов, партийных активистов и даже армию. Именно эти своевременно принятые меры позволили успешно провести посевную, а затем дали возможность вырастить и убрать хлеб нового урожая.

Но и это было не все. В апреле Сталин направил в Киев руководителя Наркомата снабжения СССР Микояна. Прибыв на место, он сразу «распорядился о выделении для крестьян продовольственных резервов армии». В мае на проведение посевной кампании Украине была выделена «продовольственная помощь для людей и фураж для лошадей». Таким образом, Политбюро и правительство осознавали хлебную проблему как в стране, так и на Украине, и предприняли своевременные действия для стабилизации положения.

Но весна 1933 года действительно оказалось тяжелой. Относительно благополучно пережив долгую зиму, нехватку продуктов, создавшуюся в результате саботажа, украинская деревня почувствовала, когда стали кончаться хлебные запасы. Органы безопасности республики доносили в Москву в это время, что на Украине «продовольственные трудности зафиксированы в 738 населенных пунктах 139 районов (из 400 по УССР), где голодало 11 067 семей. Умерших зафиксировано 2487 человек».

То есть в результате недоедания на Украине умерло лишь две с половиной тысячи человек, но не миллионы! Можно даже допустить, что сообщаемые Москве цифры были занижены, но, безусловно, не в тысячи раз. Правда, Косиор опровергал даже эти сведения, утверждая, что по Украине трудности с хлебом испытывают только 103 района.

Позже, разбирая случившееся на состоявшемся в июне 1933 года съезде колхозников, М. Калинин так прокомментировал ситуацию: «Каждый колхозник знает, у кого не хватает хлеба, оказались в беде не из-за плохого урожая, а из-за того, что они ленились и отказались честно трудиться». Сын крестьянина, Михаил Иванович знал, о чем говорил. И, конечно, он разбирался в этом вопросе лучше, чем английские и московские профессора- историки.

Правда, Калинин даже либеральничал, смягчая причины продовольственных трудностей, и не называл вещи своими именами. Повторим приведенное выше требование Косиора к активистам: «Наша задача остановить кулацкий саботаж сбора урожая; вы должны собрать урожай до последнего колоска...» Колоска! А «путешественник-англичанин» свидетельствует о полях «неубранной почерневшей пшеницы».

Впрочем, зачем ОГПУ и секретарям лгать и приуменьшать размеры несчастья? Наоборот, они их преувеличивали. И когда секретарь Харьковского губкома Терехов пытался на пленуме ЦК представить обстановку более трагической, чем она была на самом деле, Сталин с сарказмом заметил: «Говорят, вы хороший рассказчик, товарищ Терехов... Почему бы вам не оставить свою должность секретаря губкома и не пойти работать в Союз писателей? Вы будете сочинять свои сказки, а народ будет их читать». Конечно, Сталин понимал, что, драматизируя ситуацию, секретарь губернского комитета рассчитывал на снижение будущих планов хлебозаготовок.

Однако если бы правительство пошло на поводу таких настроений, то хлебную проблему вообще невозможно было бы решить. Никогда! Сталин прекрасно знал, что не завышенные планы сдачи зерна государству стали причиной хлебных трудностей весной 1933 года.