ваше наказание не будет суровым.
- Ненавижу инквизиторов, - пробормотал Малис.
- Без взаимности. Так что же, господин Малис, вы всё мне расскажите, или мне придётся прибегнуть к пыткам?
- Сами будете пытать? - усмехнулся некромант. - Слышал, инквизиторы в этом мастера.
- Желаете убедиться? - той же усмешкой ответил Брагоньер. - Ваше упрямство поразительно, господин Малис. Или вы так любите боль?
Через два часа на столе соэра лежали показания Малиса. Он знал, как заставить тёмных говорить.
Глава 10. Силок для пташки.
Эллина жевала краюшку хлеба, пристально вглядываясь в тянувшиеся по дороге повозки. Её лошадь, да и она сама, были не в восторге от путешествия по нетронутому снегу среди кустарника: снег- таки выпал, красноречиво напоминая о том, что тепло и море остались позади. Но тракт таил в себе опасность встречи с солдатами или ненужными свидетелями, которые бы с радостью сдали её, как господину Брагоньеру, так и компании во главе с Гланером. Безусловно, она понимала, что при желании и те, и другие выследят её на местности, но самой попасть им в руки не хотелось. Да и поисковые заклинания не так уж точны - не скажут же они, что гоэта прячется, скажем, за тем кустом. А так она заметит их первой, у неё будет поле для манёвров.
Ночевать приходилось под крышей. Эллина выбирала для постоя не постоялые дворы, а дома сельчан, закупала у них еду и благополучно избегала встречи с корчмами и трактирами в светлое время суток.
Изменившееся питание и волнения не могли не сказаться на её внешности: гоэта сильно похудела, осунулась. На уход за собой не было ни времени, ни желания, ни возможности, так что теперь она походила на крестьянку. Ей, впрочем, это было на руку.
Малис снабдил её добротной одеждой, так что Эллине не грозило пасть жертвой холодов. А если уж холод одолевал, щекоча пальцы, она прикладывалась к фляжке спиртного. Совсем по чуть-чуть, чтобы не захмелеть и не потерять бдительность.
На последнем месте постоя ей удалось узнать, что университет находится не так далеко отсюда, в каких-то пятидесяти милях. Расстояние вселяло оптимизм и заставляло задумываться о том, что раньше отходило на второй план, а именно - что она скажет ректору? Ещё точнее - что она скажет привратникам, ведь общение придётся начинать с ними. В таком виде её на территорию университета не пустят, а если ещё настоящее имя узнают...
Эллине не хотелось стать жертвой инквизиции, на своём теле испытать методы её дознания. Даже упоминание лёгких пыток вселяло в неё первобытный страх. А уж если её обвиняют в государственной измене и тёмном колдовстве...
Её волновало, дошло ли письмо до Брагоньера, и, если да, какова была его реакция. Кому он поверил: ей или Гланеру. Внутренний голос шептал, что Гланеру: у него незапятнанная репутация, отец- дворянин, судья, и безупречный послужной список, деньги и приглашение в университет. А она кто? Мещанка из непонятной семьи, где перемешалось третье и второе сословие, родители, какие бы ни были, в могиле, а отчим наверняка спился. Денег нет, зато обвинений навалом. И опять-таки с Малисом знакома - тёмное пятнышко в биографии. Все ведь знают, что она нос не кривила, а питала (и питает) тёплые чувства к некроманту.
Из влиятельных знакомых - только Анабель, но ведь и она просто гоэта, содержанка, любовница.
Так что, если взвешивать все 'за' и 'против', в невыгодном положении окажется именно она.
Выбросив из головы безрадостные мысли, Эллина принялась продумывать стержень предстоящей беседы. Умирать она не собиралась, посему совершенно неважно, каков её вес в глазах правосудия.
У неё есть козырь - письмо, написанное рукой Гланера и полностью его разоблачающее. Отдать его Эллина собиралась ректору, полагая, что он, человек разумный, честный и непредвзятый, стоящий вне судебной системы, но обладающий прямым доступом к властьимущим, поможет прекратить эту травлю.
Дневной переход долог и однообразен, места, вроде, тихие, так что сами боги велели заняться умственной деятельностью. И гоэта в общих чертах набросала план действий.
Под вечер она въехала в какой-то городок. Несмотря на размеры, он оказался шумным и суетливым, так что затеряться среди повозок оказалось несложно.
Издали Эллина походила на мальчишку; сходство усиливали мешковатая мужская одежда (она как нельзя лучше подходила для верховой езды и оправдывала наличие оружия; женская благополучно валялась на дне сумки вместе с различными туалетными принадлежностями) и волосы, обрезанные до плеч и заколотые на затылке. Некоторые мужчины, те же аваринцы и маги, такие носили, да и не разберёшь под капюшоном, что да как. Да и разве придёт кому в голову, что женщина допустит, чтобы они пахли чем угодно, кроме свежести?
Вот с чертами лица и руками вышла промашка - мужскими они никак быть не могли, но это только с близкого расстояния и при свете разглядишь.
Для постоя Эллина, скрепя сердце, выбрала постоялый двор: в городе так просто в чужую дверь не постучишься. Заведение самое простое, но удобно расположенное на окраине.
В купленной на ночь комнатушке было пол-окна, но гоэта при своей худобе вполне могла вылезти через него на чердак, а там уж перебраться по водосточной трубе на крышу какого-то сарая. Но Эллина надеялась, что ей не придётся прибегать к столь радикальным мерам.
Гоэта наскоро поужинала и сразу же ушла спать: вставала она ещё до рассвета, максимально увеличивая дневные переезды. Если повезёт, у дверей университета гоэта будет к обеду.
Насколько она поняла из разговоров, у стен пристанища магов тоже вырос город; там Эллина планировала привести себя в порядок и предстать перед иерархами колдовского мира в приличном виде.
Гоэта спала, не раздеваясь, положив вещи в изголовье кровати, а нож с палашом - под подушку. Вопреки опасениям, бессонница не мучила.
Эллина сама не знала, от чего проснулась, будто что-то почувствовала. Открыла глаза, но позы не изменила, пристально вглядываясь в темноту.
Сначала ей показалось, будто тревога была ложной, но потом гоэта заметила, что тени неоднородны, а одна и вовсе напоминает силуэт. Этот кто-то неслышно подошёл к кровати и потянулся за сумкой.
У Эллины перехватило дыхание - она заметила едва заметно поблёскивающий накопитель, узнала волосы, за счёт цвета выделявшиеся на фоне тьмы.
Но почему он медлит, почему не убил сразу? Видимо, сначала хочет найти письмо Гланера, чтобы не заляпать его кровью. В этом он прав: заколет - потеряет важное послание. Не там Доновер его ищет, не там...
Как он вошёл, она ведь заперла дверь... Ну да, тут такая щеколда, что любой легко выбьет. Однако охранные чары никто не отменял, а Эллина вчера хорошо постаралась, будто экзамен сдавала. И окно ими оплела. Неужели не доглядела, что-то не замкнула? Или ошибка закралась в руны? Встать и проверить было нельзя: продолжительность её жизни зависела от того, как хорошо она сумеет притворяться спящей. Всего на пару минут дольше...
Доновер ловко подхватил сумку, перетащил её в изножье кровати и вывалил всё её содержимое на постель. Вспыхнул светляк.
Понимая, что медлить дальше нельзя, воспользовавшись тем, что маг сидит к ней спиной и занят копанием в её личных вещах, Эллина осторожно вытащила из-под подушки нож, стараясь не привлекать к себе внимания, села и наклонилась к Доноверу. И тут же, не выдёргивая оружия упала с постели, пригнулась, одновременно потянув к себе обеими руками тесак за рукоять.
