За этими домами, в глубине, находятся несколько строений, числящихся по 1-му Краснокурсантскому проезду, в одном из которых (N 3/5, корп. 9) жил до своей кончины в 1989 г. бывший хранитель Литературного музея В. С. Попов, прекрасный знаток русской живописи, Москвы и, в особенности, истории московских церквей. Он был арестован по ложному обвинению, провел много лет в чекистской тюрьме и получил там болезнь ног - в последние годы не мог выходить из своей квартиры.
На Госпитальной площади, напротив зданий Военного госпиталя, образующих одну из сторон ее, за зеленью разросшихся деревьев находится также медицинское учреждение - городская клиническая больница N 29, где находилась известная когда-то Александровская община 'Утоли моя печали', основанная княгиней Натальей Борисовной Шаховской.
Нам хорошо известно имя матери Терезы, основательницы добровольной организации, посвятившей себя делу милосердия, но кто из наших современников помнит имя княгини Шаховской, создавшей в России в прошлом веке общину сестер милосердия, трогательно называвшуюся 'Утоли моя печали'?
Наталья Борисовна Шаховская происходила из старинной родовитой семьи. Отец ее, Борис Антонович Святополк-Четвертинский, в чине обер-шталмейстера долгое время управлял московским конюшенным двором и жил невдалеке от церкви священномученика Антипия, 'что близ конюшен', в так называемом 'шталмейстерском доме' (он сохранился в Малом Знаменском пер., 7, но в ужасающем состоянии, полуразвалившийся, удерживаемый лишь громадными железными обручами).
Муж Натальи Борисовны, князь Дмитрий Федорович Шаховской, серпуховский уездный предводитель дворянства, был сыном декабриста Федора Петровича Шаховского и княжны Натальи Дмитриевны Щербатовой.
После кончины Дмитрия Федоровича его вдова (ей было тогда 47 лет) решила посвятить свою жизнь страждущим - пример 'святого доктора' Федора Гааза сыграл тут решающую роль. Она рассталась с прежней жизнью, поселилась в гаазовской больнице в Малом Казенном переулке и стала ухаживать за больными. Постепенно к ней присоединились и другие сердобольные, основавшие общину сестер милосердия, названную 'Утоли моя печали'. В 1872 г. княгиня Наталья купила на Госпитальной площади большое владение с несколькими зданиями, которые она безвозмездно передала общине, и пожертвовала ей же имение под Серпуховым.
Община начала обстраиваться на новом месте - в 1874 г. построили трехэтажный корпус, выходящий на Госпитальную площадь (архитектор П. И. Иванов), с церковью иконы Богоматери 'Утоли моя печали', в 1894 г. по проекту архитектора И. И. Поздеева возвели рядом большое здание 'Больницы-приюта св. Александры'. По проекту того же архитектора во дворе общины была построена на средства купца И. А, Меньшикова церковь в честь Обновления храма Воскресения Христова, освященная 14 октября 1903 г.
В конце XIX в. в общине насчитывалось 240 сестер милосердия, работали больницы (в том числе психиатрическая, директором которой с 1887 по 1894 г. был знаменитый ученый Д. А. Корсаков), несколько приютов, в частности, для девочек, оставшихся сиротами, которые готовились стать городскими и сельскими учительницами.
Во время русско-турецкой войны отряд сестер милосердия во главе с самой княгиней Натальей отправился на фронт. Они работали там самоотверженно, в самых тяжелых условиях, отдыхая в сутки не более трех часов.
Община 'Утоли моя печали' постепенно приобрела всероссийскую известность. Как писал публицист А. В. Амфитеатров, 'сестрица идет в Общину с клятвою - жалеть всех, кроме себя самой'. Только за первые 10 лет, прошедших от времени основания общины, уходом сестер милосердия воспользовались более 30 тысяч больных.
Просьбы прислать сестер поступали со всех концов огромного государства.
Княгиня Наталья Борисовна жила в так называемом 'доме начальницы'. Он сохранился и находится на углу Госпитальной площади (N 2) и Солдатской улицы, выходя на нее своим фасадом. Ранее утверждалось, что он принадлежал графу Алексею Орлову, но никаких документальных свидетельств, подтверждающих это, не обнаружено. Дом принадлежал богатым купцам Матвеевым, которые, согласно легенде, после московской чумы 1771 г. скупили почти все дома туг. Их дом, возможно, построен в конце XVIII в., и в состав этого здания входят две палаты, находящиеся с юго-восточной стороны, которые могут датироваться 80 - 90 гг. XVIII в. Уже в первые годы XIX в. к ним делается пристройка с южной стороны. После пожара 1812 г. на еще более расширенном участке владельцы строят дом, по сути дела, заново и заканчивают его к 1826 г. В июне 1834 г. в Лефортовской части случился большой пожар, после которого деревянный этаж этого дома заменяется каменным, и тогда изменяются интерьеры.
Дом этот был недавно реставрирован, восстановлены красивая отделка вестибюля, трех больших колонных зала с лепными карнизами и расписными плафонами.
За зданиями общины - одно из старейших московских кладбищ - Введенское, или Немецкое (Наличная ул., 1). Первое название произошло от местности Введенские горы, названной так по близлежащему селу, в котором стояла церковь Введения; а 'горы', или скорее небольшие холмы, возвышались у берегов речки Синички, протекавшей через Синичкин пруд (сейчас он засыпан, но в 1920-х гг. он еще существовал). Немецким же кладбище было названо потому, что недалеко от него находилась Немецкая иноземная слобода, обитатели которой находили на нем последнее упокоение.
Немецкое, как и многие другие московские кладбища, было образовано после ужасной эпидемии чумы. свирепствовавшей в Москве в 1770 - 1771 гг. Раньше умершие хоронились, как правило, возле своих приходских церквей, но чума унесла десятки тысяч жизней, и тогда пришлось за пределами города (на расстоянии от 100 до 300 саженей от 'последнего городского жилья') открывать новые, более обширные кладбища, при церквах же хоронить строго-настрого запрещалось.
Земельный участок под Немецкое кладбище отвели в 1772 г., и в 1798 г. по просьбе старост католической и двух лютеранских церквей его расширили почти до современных размеров. Во второй половине XIX в. и в начале XX в. были выстроены ворота и строения с декором готического стиля.
На Немецком кладбище похоронены многие представители московских иностранных колоний: самой многочисленной - немецкой, а также французской, английской и др. Там находятся такие прекрасные образцы скульптуры и декоративного искусства, как мавзолей семейства Эрлангеров, спроектированный архитектором Ф. О. Шехтелем, со стеклянной мозаикой К. С. Петрова-Водкина, надгробие Редера работы скульптора В. А. Кафки, писателя М. М. Пришвина скульптора С. Т. Коненкова, семейства Фульд - неизвестного мастера, надгробие семейства Веттер А. С. Голубкиной. На кладбище - могилы сподвижника Петра 1 Патрика Гордона, историка С. Б, Веселовского, архитекторов Р. И. Клейна, С. С. Эйбушитца, К. С. Мельникова, врачей X. Лодера и Ф. Гааза, писателей Л. П. Гроссмана, И. Л. Андроникова, артистов А. К. Тарасовой, А. П. Кторова, композиторов А. Ф. Гедике, С. Н. Василенко, художников В. М. и А. М. Васнецовых, филолога, знатока Москвы А. Ч. Козаржевского и еще многих других известных лиц.
Ближе к Яузе находится (1-й Краснокурсантский пр., 3-5) Головинский дворец у большого сада, также называвшегося Головинским по фамилии знатного боярина Ф. А. Головина.
Царедворцы, надменные бояре, и не помышляли о том, чтобы бывать у неверных латинян в Немецкой слободе, но с участившимися посещениями слободы царем Петром потянулись на берега Яузы, в чистенькие иноземные дома. Как же, ведь сам царь!
Наиболее близкие друзья царевы стали строить себе поблизости собственные хоромы и палаты. Так, на пустынном левом берегу Яузы, как раз напротив Немецкой слободы, в первые годы XVIII в. началась постройка деревянного дворца Федора Алексеевича Головина.
Один из выдающихся деятелей петровского царствования Федор Головин был после Меншикова и Лефорта ближайшим сотрудником царя-преобразователя. Чем только он не занимался, за что только он был ответственен! Головин ведал Оружейной палатой, Ямским приказом, руководил внешней политикой: в 1689 г. заключил важнейший Нерчинский договор с Китаем, последствия которого долго еще чувствовались в русско-китайских отношениях, вел переговоры с Саксонией и Данией, готовил посольство в Константинополь, создал сеть первых постоянных дипломатических представителей за границей. Он знал латынь - международный язык того времени, и - редкий пример среди русских - английский.
В 1703 г. на берегу Яузы начали возводиться его роскошные хоромы: Головин строил не замкнутую, отгороженную от всего света усадьбу-крепость, а резиденцию европейского типа, рассчитанную на приемы, празднества, ассамблеи. Это было одно из первых сооружений, воплотивших в себе идеи и требования нового царствования. Художник Корнелий де Бруин, посетивший Москву в то время, писал: 'Это деревянное
